Благодаря покровительству Вираго Ланн не был стеснен в средствах и приобрел две маски сразу по приезде в деревню. Приспособление состояло из плотной металлической сетки и тканевого фильтра и крепилось к голове за счет широкого кожаного ремня. В маске было тяжело дышать и еще тяжелееразговаривать, поэтому Ланн почти все время молчал. Памятуя о предупреждении Лайи-Элейны, он не снимал маску, даже когда уличные сорванцы громко смеялись и тыкали в него пальцами, а каждый прохожий считал своим долгом сообщить, что сейчас никакой опасности для здоровья нет. Маска служила отличным прикрытием, и Ланн собирался этим пользоваться, пока не встретится с самим лордом. Никто не осмеливался заставить чужеземца показать лицо, и не только оттого, что Ланн был высоким и крепким и носил голый меч на бедре: ведь его спутницей была ведьма в алой накидке с тройной луной, девушка, дарующая грезы. Спустя несколько дней, проведенных в деревне, Лиандри успела завоевать небывалую популярность и добиться всеобщего поклонения. Ее чтили как божество. Она предлагала магию задаром, без обязательств, налево и направо раздавала колдовство, черпая силу из мирового источника, Тени, имя которойМана. Когда Ланн попросил ее прекратить вводить крестьян в делирий, Снежная Ведьма изобразила искреннее удивление и осведомилась о причине его недовольства.
Эти образы выжигают души,ответил ульцескор, ослабив ремень на затылке. Он вспомнил ласковые руки Летиции, ее горячие поцелуи, прохладу пурпурных волн, омывавших тело, и то ощущение, которого ему никогда не испытать в реальности, разве что перед самой смертью: полный, ничем не омраченный покой, смирение с тем, что случилось, и тем, что уже не произойдет.Они заставляют людей желать невозможного, мучиться иллюзиями, которые никогда не воплотятся в жизнь. И тоска, вызванная разгулом фантазии, будет усиливаться день за днем, пока не сведет их в могилу. Это как болезнь, и она неизлечима.
Значит, я убиваю их? Делаю то, о чем ты меня предупреждал?
Ланн кивнул. Ему было жаль лишать Лиандри маленьких радостей, и он надеялся, что запасы дурмана иссякнут прежде, чем он решится начать этот разговор. Но в скором времени ульцескор намеревался нанести визит Келлеру, а пестрый мешочек не становился тоньше, как ни посмотри. Снежная Ведьма была настолько красива, что могла вызвать переполох во дворце одним своим появлением, без помощи наркотических веществ.
Лиандри подняла руку к его лицу.
Ты чудной,мягко произнесла она.В тебе есть что-то особенное, какая-то могучая сила, определяющая твои слова и поступки. Как тонкий луч маяка, пронзающий тьму.Ведьма вздохнула.Эти бедняги, я имею в виду здешних крестьян, до моего прихода жили лишь повседневными заботами. Не потому, что им запрещали мечтать, просто они не знали, как это делается. Понимаешь?
А о чем мечтаешь ты?
Она издала короткий смешок.
Может быть, стать богиней?весело предположила Лиандри.
Ты и так богиня. В глазах человека.Ланн немного помедлил, раздумывая, но все-таки решился задать волнующий его вопрос:Вы умираете? Ты и Шайна.
Я не знаю,честно ответила ведьма.По моим подсчетам, я еще достаточно молода. Ты видишь на этом лице морщины, ульцескор?Она положила руки ему на плечи и встала на цыпочки. В равномерном свете лампы ее кожа была ровной и гладкой, как у девочки.Иногда, смотрясь в зеркало, я вижу уродство: искривленные черты, сломанный нос, изрытые язвами губы и две свисающие дуги плоти вместо щек. Но это не пугает меня.
Потому что это иллюзия?
Лиандри пожала плечами.
Возможно, это и есть истинная я.
Ланн добился своеговедьма перестала делиться с крестьянами колдовскими дарами, но они все равно провожали ее жадными взглядами, втайне недоумевая, почему Госпожа Грез лишила их своей милости. Теперь Лиандри проводила вечера в одиночестве, и ульцескор остерегался заходить в ее спальню, насквозь провонявшую наркотиком. Они проживали в одном из самых новых и добротных домов в деревне, и после их отъезда комната дивных грез, несомненно, доставит превеликое удовольствие ее следующим обитателям. Ведь что может быть лучше, чем валяться на кровати в полном изнеможении и предаваться сладостным видениям, не испытывая потребности ни в пище, ни в воде? Может быть, кто-то умрет от истощения в этой самой постели, и дом объявят проклятым и сожгут. Лиандри считала, что делает людям добро, хотя на самом деле отравляла им разум. Ланн не был уверен, что его слова дошли до ее понимания, скорее, ведьма просто выполнила его просьбу. Он лучше разбирался в тонкостях чуждого ей мира, и Лиандри доверяла ему.
Снежная Ведьма избрала затворничество, а Ланн тем временем искал способ проникнуть в замок. Конечно, у него было письмо с гильдейской печатью, и, отдав его страже, он мог получить аудиенцию у лорда, но ульцескор заранее решил, что не будет ничьим посыльным. Он взломал печать и пробежал глазами текст, выведенный размашистым почерком Лайи-Элейны, а затем разорвал письмо на мелкие кусочки и бросил в огонь. Слишком много слов о сотрудничестве между Ан'Фаскаром и Гильдией, и лишь две строчкио нем самом. Нельзя сказать, что Ланн был удивленпрежде всего Паучиха преследовала собственные цели.
Так как тутошнюю почву отравлял триофен, крестьяне ничего не выращивали, и все пищевые продукты были завозными, включая питьевую воду. Купеческие телеги появлялись на главном тракте два раза в неделю, первым делом останавливались во дворе замка, а уж потом спускались по холму в сторону деревни. Цепь крытых повозок сопровождали вооруженные всадники, двое ехали спереди, четверов арьергарде, и еще три или четыре охранника держались на расстоянии, иногда останавливаясь и критически осматривая окрестности. Один из них вроде бы приметил Ланна, когда тот прятался среди зарослей кустарника, столь дурно пахнущего, что Лиандри велела ульцескору принять ванну сразу по возвращении домой. Сетчатая маска не пропускала запахи, и Ланн ощутил смутное беспокойство, когда на улице от него стали разбегаться селяне. Ополоснувшись холодной водой и сменив одежду, ульцескор изложил Снежной Ведьме суть плана, на что она лишь передернула плечами.
Я не умею играть с чужими умами, Ланн, и не управляю действием наркотика. Но я могу воспользоваться своим природным обаянием. Думаю, это сработает.
Когда они дождались очередного каравана, погода стояла пасмурная, небо сплошь затянуло тучами, накрапывал мелкий дождик, что оказалось как нельзя кстати. Сопровождающие караван мужчины, все как на подбор рослые, были в широких плащах с капюшонами, и отличить их друг от друга в таком облике не представлялось возможным. Ланн, затаившись в высокой траве, подал знак Лиандри, и она побежала навстречу телегам, что-то крича и размахивая руками. Охранники не могли расслышать слов, только видели, что девушка сильно встревожена и явно нуждается в помощи. Один из всадников махнул остальным и поскакал навстречу ведьме, пришпорив лошадь. Лиандри резко затормозила, живо изобразив страх, а затем развернулась и снова помчалась, только в противоположную сторону. Всадник сбавил скорость и, по всей видимости, колебался. Он успел заметить, что одежда незнакомки разорвана на груди, на ее лице и руках темнеют ссадины, а еще что она красива, потрясающе красива.
Он догнал ее, с легкостью перебросил поперек седла и натянул поводья, заставив лошадь идти шагом. Он заговорил с ней, но девушка молчала, поэтому ему пришлось спешиться и, подхватив незнакомку под мышки, поставить ее на землю. Лиандри плюхнулась на ягодицы и отползла назад, испуганно тараща глаза и открывая рот, из которого доносилось невнятное бормотание. Охранник склонился над ней, протянул раскрытую ладонь, выражая сочувствие и желание помочь. Кажется, он спросил: 'Кто обидел тебя?'а затем получил удар в висок и рухнул на землю как подкошенный.
Догоняя девушку, всадник спустился в долину, и караван с конвоем на короткое время скрылись за особенностями ландшафта. Ланн раздел мужчину до белья и оттащил тело в кусты. Если все пойдет по плану, когда охранник очнется, они уже будут внутри. Главное, чтобы никто не заговорил с ульцескором и не потребовал от него объяснений столь долгой отлучки. Ланн переоделся и сел на лошадь, ведьма вскочила в седло позади него. На охраннике была сетчатая маска, его капюшон был обрамлен стальными клипсами и закрывал лицо, поэтому Ланн не боялся, что его маскарад быстро раскроют.