В прошлом году Арнольд уже просил у отца разрешения поехать в седле. Лола тут же захотела того же. Матушка вмиг забеспокоилась, что на улице слишком холодно. Чтобы их любимая девочка не замёрзла, ей приказали ехать в экипаже, а, чтобы она не сильно расстроилась, нам с братом велели сидеть там же.
Лола, как единственная маленькая драконица в нашей семье, вообще, на особом положении. В прошлом году, к примеру, во время визита в институт для благородных девиц, Лола заживо сожгла одну из тамошних куриц, которая, в волнении, дрожащими руками подавая чашку, нечаянно облила её очень горячим чаем. И ничего. Вместо сгоревшей сироты из Провинции быстро привезли другую, такую же. А сестру даже не выпороли. Зато, когда Арнольд всего лишь подпалил кончик косы какой-то слишком нахальной прилипале, при чём, та и наполовину не сгорела, отец наказал брата, на целый месяц лишив десерта. Я, конечно, по-братски делился с Арнольдом своим, но почему родители так несправедливы?
Приехали. Всю дорогу жались с братом вдвоём на половине сидения, как могли, не желая связываться с сестрой. Вот и ворота. Начинается новогодняя каторга. Хорошо, хоть опоздали на целых два часа! Снова благодарно смотрю на брата.
Главная курицадиректрисауже стоит, ждёт на крыльце, с ней весь взрослый курятник. Лица женщин обезображены угодливыми улыбочками. Ничего Потерпеть всего один вечер! Сейчас Посмотреть, как всегда, на очередное нудное выступление институток, потом совместный ужин и всё! Меня сюда не притащат до следующего Нового года!
Входим. Все, попадающиеся по пути в главный зал, приседают, кланяются, как подкошенные, все на одно лицо За спиной слышу восторженные писки и, даже, звук падающего тела. Знакомо, привычно Мы даже не оборачиваемся. Это какая-то курица упала в обморок. В прошлом и позапрошлом, и позапозапрошлом, году то же самое было. Лола вышагивает впереди нас с Арнольдом, как сама Правительница, задирает свой маленький нос выше матери. Сестре шестнадцать. Она надела в институт одно из своих лучших платьев и сейчас просто сверкает и подавляет роскошью жмущихся у стен институток, смотрит вокруг с презрением. Конечно, все эти ничтожества языком вылижут ей туфли по первому слову. А, если нет, умрут. И знают это. Всё равно, курицы встречают нас с собачьим восторгом, разве что, хвостиками не виляют за неимением оных.
Ледяная бездна!! Как же мне тут не нравится! Я бы лучше весь визит в экипаже пересидел. Но с отцом не поспоришь, мигом хвост поджарит, поэтому, иду со всеми, терплю.
В большом зале родителей, с поклонами, усаживают в кресла. На диване располагаются Лола, снова раскинув юбки и Вольдемар. Из-за юбок сестры нам с Арнольдом на диване не остаётся места, и растерянная директриса приказывает воспитанницам принести два мягких стула из её кабинета. Отец тут же приказывает нам с Арнольдом отправиться им в помощь. Он издевается?! Идём. Девицы семенят следом за мною и братом тесным молчаливым овечьим стадом. Иногда, по пути, в этом стаде происходит яростная толкотня и девицы меняются местами. Их за двумя стульями пошло с нами пару десятков. Возможно, пошли бы все, но учителя вовремя спохватились и остановили тех, кого успели.
Естественно никаких стульев мы с Арнольдом даже не поднимали. Девки несли нас с братом на этих стульях до самого зала. Пыхтели, кряхтели, лица красные У входа мы позволили им поставить нас на пол и бросили в награду за труд свои носовые платки. Они набросились на эти клочки ткани, как голодная свора собак. Впрочем, мы с братом долго не смотрели. Взяли по стулу и вошли в зал.
Наконец, сидим. Осталось переждать выступление и перетерпеть совместный ужин. Вольдемар с интересом разглядывает девиц в светло-голубом. Ему позволено выбирать из них, в крайнем случае, если очень приглянется, из тех, кто в сером, но последнее нежелательно.
Зазвучала музыка. Писклявые голосочки завыли песенку. Хористки выстроены по росту, к счастью, с противоположной от меня стороны.
Вдруг, до моего нюха донёсся волшебный аромат. Цветущие яблони Зимой?! Что это? Внутри всё сладко замерло. Потом стало горячо в солнечном сплетении, жар усилился, запекло, по телу прошла волна дрожи. Я сам не понял, как подтянулся на своём стуле и сел, готовый к немедленному броску, непонятно, чем настолько встревоженный.
На импровизированной сцене шестеро тоненьких малышек в балетных пачках и с бумажными крылышками на спинках высоко прыгали и сучили ножками в воздухе, лёгкие, будто, невесомые. Но моё внимание совсем недолго было обращено на них.
По центру появилась она Девочка с ароматом цветущей яблони
На ней не было дурацкой пачки. Длинное, ниже колен, невесомое кисейное белое платьице легко взлетало, когда она взмахивала длинной ножкой, её руки красиво изгибались в прекрасном танце, аккуратная головка на лебединой шейке была гордо поднята. А, когда она завертелась на одной ноге, у меня перехватило дыхание. Я так и не смог полностью восстановить его, хотя моя Яблонька уже исчезла, и на импровизированной сцене появились девчонки постарше.
Спектакль плавно подходил к завершению, а я всё не мог вздохнуть нормально. Покосился на отца и незаметно для него выскользнул в коридор, чтобы посмотреть ещё раз на ту девочку. Где же она?
В коридоре показалась стайка воспитанниц в коричневых платьях. Она среди них!
Подошёл. Дышу Краем глаза замечаю, что все кланяются, но смотрю только на Яблоньку. Девочки вежливо приветствуют меня на ломаном драконьем языке. Она тоже. Какой у неё приятный голос, и какая она красивая! Присутствие остальных вызывает только досаду. Как такая славная девочка попала к этим курицам?
Как тебя зовут? смотрю на неё, любуюсь.
Александра, мой принц! отвечает Яблонька.
А голос какой нежный! Будто погладил меня изнутри и жар успокоил. Окружающие её девочки всё не уходят, мешаются своими запахами, рты раскрыли, пялятся на меня с обожанием.
Моя девочка смотрит иначе.
Ты меня обожаешь? отчего-то спрашиваю вдруг.
Хочу, чтобы обожала. Я про это обожание давно слышу и терпеть его не могу. Однако, если это будет она, тогда ладно, так уж и быть.
Арнольд и Лола много раз над курицами потешались из-за него, а потом обсуждали свои проделки. Поэтому, я знаю, что для обожающей самое приятное что-либо получить в подарок от обожаемого. Решаю осчастливить эту чудесную девочку. Сейчас что-нибудь подарю ей. И не собачью какашку в коробочке, как Арнольд какой-то институтке в прошлом году. Задумываюсь Что же ей дать? И вдруг слышу:
Нет, мой принц. У меня другой предмет обожания.
Этот ответ вдруг вырывает из меня огонь. Слепая ярость внезапно туманит мозг до полной потери контроля над собой. Кого она обожает, если не меня?! Припаленные курицы с визгом убегают, а чудесная девочка стоит, смотрит испуганно. Мой огонь не принёс ей никакого вреда, хотя платье обуглилось. Как такое может быть? Я пришёл в такой ужас от того, что мог сжечь её! Даже не успел удивиться тому, что она осталась цела после моего спонтанного выброса.
Яблонька вдруг протягивает руку и едва касается моих губ.
Ух, ты! Сделай так ещё, только в сторону. Как это у тебя получается? она уже не боится, зачарованно смотрит на мой рот.
Меня от её касания будто парализовало. Ни рукой, ни ногой двинуть не могу. Чувствую, как внутри всё жгутом скручивается и в узел завязывается, в глазах потемнело. Я начал оседать на пол, теряя сознание.
Глава 6
Лето в столице было не просто жарким, а знойным и душным. Или это мне просто казалось, что в родном городке оно было мягче? Не думала, что буду скучать не только по отцу, но и по родным местам.
Почему-то тоска по дому напала на меня только после родительского дня, который состоялся в последнее воскресенье весны. Из классов принесли и расставили по всему большому залу столы и стулья. Уроки в родительский день были упрощены, а форма одежды у всех девочекпарадная. Когда приезжали родственники, за нами, прямо на занятия, прибегали дежурные и провожали в зал. Я про себя малодушно просила Богов, чтобы ко мне приехали во время балета или драконьего языка.