Ну, первым делом отложить яйца
О, погоди. Паук. Он все еще здесь. Твою же мать.
Спустя три секунды я уже стоял на крыльце, вглядываясь через входную дверь в гостиную. Никакого намека на паука, но внутри не видно ни зги, уличные фонари горели позади меня, и я рассмотрел только свое глупое лицо, отражавшееся в маленьком окне. Волосы выглядели так, как если бы я причесал их разъяренным котом. Я потянулся к мобильнику и только потом сообразил, что он на полу гостиной.
Я рывком открыл дверь, прыгнул внутрь, перекатился, схватил мобильник, выскочил обратно и захлопнул за собой дверь. Потом позвонил Джону. Голос автоответчика:
Это Джон. Если вы нашли остатки моей гитары, просто принесите их в квартиру. Извините за ковер. Оставьте сообщение.
Я не стал. Даже в вечер четверга этот человек, скорее всего, упился вусмерть и сейчас спит без задних ног. Я оглядел окрестности, струйка моего нервного дыхания едва заметно дрожала в ноябрьском воздухе. Почему в доме нет электричества, ведь у всех остальных есть? Я поднял телефон, но звонить не стал. Английскому языку надо придумать слово для того чувства, которое охватывает тебя, когда ты отчаянно нуждаешься в помощи, но нет никого, кому ты можешь позвонить, потому что ты не настолько общителен, чтобы иметь друзей, не настолько богат, чтобы иметь работников, и не настолько могуществен, чтобы иметь лакеев. Такой вот особый коктейль из бессилия, одиночества и внезапного сильного ощущения, что ты вообще не нужен обществу.
Дерьмощение?
К входной двери была прислонена метла, которой я несколько дней назад смел с крыльца мертвую птицу. Я схватил ее, выставил вперед, как копье, и вошел в дом. Молли мгновенно прошмыгнула мимо меня наружу, наверно, чтобы найти уютное местечко за дверью моей машины и навалить кучу, в которую я наверняка вляпаюсь в следующий раз, когда буду торопиться на работу. Нужно как можно скорее покончить с пауком. Я шагнул внутрь, шаря глазами по полу и
И паук прыгнул мне на голову, его шевелящиеся лапы запутались в моих волосах. Я уронил метлу и ударил себя по голове, но монстр уже перебрался на ухо, а оттуда на плечо. Лапы зашевелились на лице и шее. Я схватил паука поперек туловища, причем его жесткие конечности согнулись от моей хватки, и попытался оторвать от себя. Как бы не так, лапы за что-то зацепились. Рубашкаи кожа на плеченатянулась, раздался визг, с которым пар выходит из носика чайника, и я понял, что этот визг мой собственный.
Перед правым глазом появились острые жвалы, и тут же острая боль пронзила череп. Этим глазом я уже ничего не видел и подумал, что ублюдок вырвал мне глазное яблоко. Заорав от ярости, я ухватился за связку лап обеими руками и сорвал их с кожи. По мне что-то потекло и я сообразил, что одна нога еще держится за мое плечо. Но я освободился от тваричертова штука билась в руках, изгибая рот в мою сторону и пытаясь укусить.
Этот долбанный розовый язык. Проклятие!
Я бешено поглядел вокруг здоровым глазом, пытаясь найти место, куда можно втиснуть тварь.
Бельевая корзина! На полу в спальне!
Я бросился туда и пнул пластиковую корзину; все шмотки вывалились на пол. Швырнув паука, я перевернул ее вверх дном; все, чертова тварь не вырвется. Сбросив с ночного столика весь хлам, я положил его на корзину. Хорошо и тяжело. В стенке корзины была вертикальная щель, и паук просунул сквозь нее лапу. Сам-то он через нее вылезти не сможет, но, как я подозревал, вот стенки прокусить у него получится. Надо за ним приглядывать.
Я рухнул на кровать, грудь ходила ходуном, лицо было мокрое и липкое. Съежившись, я поднял руку к правой щеке, ожидая найти на ней мягкое глазное яблоко. Не нашел. Мигнул и пощупал веко, кожу жгло. На ощупь все казалось разорванным и вздыбленным. Я еще раз мигнул, и попытался посмотреть правым глазом. Что-то вижу! Глянул вниз, собираясь достать мобильник из кармана, и даже зашипел от отвращения.
На рубашке все еще висела черная лапа, которая сломалась, когда я отрывал паука от себя. Я схватил ее и потянул, но она не вышла. Она вонзилась, но не в рубашку, а в меня, и кожа натянулась, как купол цирка. Чертова конечность вцепилась в меня, как клещ. Расширив дыру в рубашке, я зажал кожу двумя пальцами и посмотрел на нее поближе. И не нашел места, где заканчивается оторванная лапа и начинается кожа на плече. Как если бы лапа сплавилась с чем-то там. И вытянуть еевсе равно, что вырвать себе палец.
Здорово разозлившись, я протопал в кухню и перерыл несколько выдвижных ящиков, пока не нашел кухонный нож, который некоторые называют канцелярским. Немедленно появилась Молли, быть может вообразившая, что я решил поесть и она сможет поживиться объедками.
Сняв рубашку, я схватил длинную деревянную ложку и зажал ее зубами. Уперев кончик короткого лезвия в то место, где нога чудовища сплавилась с кожей, я начал вырывать отросток. Я рычал и ругался, вдавив зубы в дерево. Толстый ручеек крови сбегал по груди, как расплавленный воск.
Только через двадцать минут у меня в руке была вырванная шестидюймовая суставчатая лапа с маленьким клочком кожи и жира на конце, раньше бывшем частью меня. Я прижал к ране пачку мокрых бумажных полотенец, пятна крови усеивали мой живот в живописном беспорядке. Бросив лапу монстра в пластиковый контейнер из шкафа, я оперся о полочку, закрыл глаза и стал медленно и глубоко дышать.
Потом шагнул к ванной, и тут кто-то постучал в дверь. Я замер на месте, решив не отвечать, но потом сообразил, что это может быть Джон. Войдя в спальню, проверил пленную тварь. Из щели в корзине торчало уже две лапы, но в остальном ничего не изменилось. Я вернулся в гостиную, по дороге ударившись ногой о кофейный столик. Рывком открыл дверь и
Коп.
Молодой парень. Вроде бы его звали Фрэнки. Мы вместе ходили в школу. Я выпрямился и спросил:
Чем могу помочь вам, офицер?
Он посмотрел на мое плечо, на пачку красных полотенец, прижатых к кровоточащей ране, а потом на распухший глаз, прикрытый изодранным веком и засохшей кровью. Руку он держал на рукоятке пистолета, готовый ко всему, как все копы.
Сэр, в доме еще кто-то есть? первым делом спросил он.
Все в порядке. Я имею в виду, никого. Я живу один. То есть со мной живет моя подружка, но сейчас ее нет, она учится в колледже. Здесь только я. Все в порядке. У меня была неприятность, э, что-то, э, забежало в дом. Какое-то животное.
Вы не против, если я войду, сэр?
Ну что тут скажешь? Он, ясен пень, уже решил, что я убил и расчленил проститутку. Я молча отошел в сторону. Это словечко, «сэр», чертовски раздражало меня. Мы же с ним ровесники. В школе я ходил на те же вечеринки, что и он, и помню, как он играл в твистер, повязав на голову трусы.
«Бёрджесс, подумал я. Его фамилия. Фрэнки Бёрджесс».
Он прошел мимо меня.
Я бы включил свет, сказал я, но в доме нет электричества. Может быть, сгорела пробка или что-нибудь в этом роде.
Он посмотрел на меня так, как если бы я только дал ему совершенное новое описание моего душевного состояния. Я отчетливо видел его лицо, потому что в гостиной горел свет.
О. Хорошо, замялся я. Похоже, его включили.
Я мигнул. Неужели он был все это время?
В гостиной царил кавардак. То есть я хочу сказать, что кавардак был и раньше (кровь, пролившаяся на ковер, на самом деле смешалась с пятнами от кофе), но с того места, где мы стояли, отчетливо было видно кухню с ее вытащенными выдвижными ящиками, валявшимися на полу пакетами с бумажными полотенцами и грудой пластиковых крышек, вывалившихся из шкафа. Еще пара шагов, и он увидел бы спальню, выглядевшую так, словно в ней взорвалась бомба. О, и еще там был инопланетный монстр, заключенный в бельевой корзине, на которой лежал тяжелый столик.
Коп вошел в кухню, я за ним, и услышал, как в спальне скребется паук, отчаянно пытаясь проскользнуть между пластиковыми решетками своей тюрьмы. Коп не обратил на это внимания. Зато он уставился на окровавленный нож на полочке, потом посмотрел на меня и мои кровавые раны. Я осторожно отступил назад, встал перед дверью в спальню и оперся о дверную коробку, как если бы пытался не дать ему увидеть, что творится в комнате.
Да, это, сказал я, кивнув на маленький нож. Я немного порезался, не о чем говорить. Я я пытался оторвать от себя эту тварь. Опоссум, или что-то такое, не разглядел. И он здорово поцарапал меня.