Люс и Зульфия разочарованно переглянулись. Хронокамера оказалась чуланчиком площадью в два квадратных метра. Правда, стены у чуланчика были из металлических плит, а дверь туда вела тройная, с окошечками, датчиками, панелью управления и встроенным монитором компьютера.
Скорее, скорее! торопила Маргарет, причем озиралась с таким видом, будто ждала наемных убийц.
Кошелек, браслет, аптечка обшаривая Люс, шептала Диана. Ну, кажется, все на месте
Неугомонная тренерша видела множество стартов своей отчаянной внучки, но такого рискованного еще не было.
Маргарет, совсем ополоумев от страха, втиснулась между ними и впихнула Люс в хронокамеру.
И тут на известную общественную деятельницу Диану накатило красноречие.
Люс! провозгласила она, как если бы стояла посреди стадиона, отчего Маргарет даже присела. Ты же наша первая ласточка! На тебя смотрит вся планета! От того, как ты справишься с заданием, зависит судьба человечества! Твоего сына будут баюкать все женщины мира!
Маргарет всю жизнь разговаривала с людьми вежливо. Именно обходительностью добилась она такого ответственного поста. Но всякая любезность имеет предел. Хронодинамистка, впервые в жизни нарушая служебную инструкцию, рассчитала все поминутно и ораторского припадка Дианы, естественно, не учла.
Воспитание сказалось в том, что Маргарет не промолвила ни слова. Она просто отпихнула от хронокамеры бабушку и впихнула туда внучку. Дверь лязгнула, щелкнула, крякнула и забурчала. После чего послышался ровный гул.
Видимо, этот гул должен был вызвать у хронодесантника головокружение и способствовать безболезненному переезду в нужную эпоху его бесчувственного тела.
Маргарет впопыхах не предупредила Люс об этом побочном явлении. И лихая А-Гард, сползая на бронированный пол камеры, ощутила-таки легкий испугне сравнимый, правда, с тем испугом, который ей пришлось пережить в Кордильерах, когда она висела на одной руке, раскачиваясь над бездонной трещиной, пока Зульфия-А-Гард не подползла к краю и не помогла ей выкарабкаться.
Она впала в небытие и не видела, как тают вокруг нее стенки хронокамеры, как возле головы проявляются, словно на фотопластинке, стебли цветов и трав, как наверху наливается синью майское небо
И тут возник девичий голос.
Какой красавчик! услышала Люс. Ой, какой же он красавчик! Не дожить мне до дня всех святых, Мэгги Смит, если у нашего господина лорда когда-нибудь был или будет такой хорошенький паж!
Клянусь рыжей коровой, Бетти Эшли, так оно и есть!
Скажи лучшенедоенной рыжей коровой, Энн Перри!
Девицы расхохотались.
Люс открыла глаза.
Рядом с ней сидели на корточках три пышечки в венках и с полевыми цветами в руках. Люс сообразила, что раз на крестьянских девушках чистые белые сорочки, да еще с вышивкой, и яркие юбки, непригодные для возни в хлеву, и руки не просто отмыты, а даже ногти вычищены, то девушки собрались на праздник. А праздник был тот самый, куда и она торопиласьзнаменитый майский праздник с состязаниями лучников, выборами главной красавицы«девки Марианны» и плясками до упаду вокруг майского дерева.
Господин паж! обратилась к ней Бетти, склоняясь так, что пышная грудь в вырезе сорочки открылась Люс во всей красе. Если вы уже соблаговолили выспаться и отдохнуть, то не проводите ли нас, конечно, если это получится по пути? А мы всю дорогу будем петь вам песни и даже станцуем, если вам будет угодно!
Судя по хихиканью подружек, в этом крылась какая-то подначка, и неизвестно, что она сулила неопытному пажу.
Конечно, я провожу вас, милые девушки, вставая, ответила Люс, если вы идете на праздник в Ноттингем. А чтобы нам не было скучно идти, мы купим по дороге сластей. Ведь до Ноттингема мы пройдем мимо какого-нибудь селения?
И Люс достала из кошелька монетудоподлинный пенни, добытый из музейных фондов.
Если вы имеете в виду Блокхед-холл, любезный господин, так он останется слева озадаченно сказала девушка. Да и какие там сласти? Кто там станет торговать сластями? Умнее уж будет дойти до Ноттингема и там угоститься на славу!
Тогда идем прямо в Ноттингем! решила Люс. Наивная хитрость деревенских девиц стала теперь вполне понятнапообедать на чужой счет, и не более того. А Люс успела нахвататься всяких исторических подробностей и знала, что угощение на славу по вкусу двенадцатого века означает три фунта жареного мяса и полведра эля на едока.
А песню? спросила Беттикак видно, самая бойкая.
Ну и песню, разумеется.
О весна, ты с нами, желанная, алыми цветами венчанная! на изумление заунывно затянули девицы.
Люс внимательно окинула взглядом окрестности. Она искала старый дуб на опушкестарый дуплистый дуб, в котором исправно действовал хрономаяк. Через этот хрономаяк ее спасательный браслет держал связь с пультом института хронодинамики. И Люс очень хотелось забраться в дупло и посмотреть, как выглядит эта шестидесятимиллионная железяка. Если бы не девицыона бы добралась до маяка.
А они между тем двинулись по неширокой дороге прочь от дуба, призывая плясать и веселиться в самом что ни на есть тоскливом миноре.
Обычно, когда Люс нуждалась в музыке, она совала себе в ухо горошину плейера и получала, что хотела, хоть сидя в седле, хоть пробираясь горной тропой. Таскать с собой целый ансамбль, который не так-то просто выключить, ей еще не приходилось. А ансамбль вовсю зарабатывал свои девять фунтов мяса и полтора ведра эля
Конечно, с плейером в ухе Люс добралась бы до Ноттингема куда быстрее, потому что девицы не только пелиони еще и сплясать норовили. Где-то на полпути к ансамблю присоединились две влюбленные парочки, потом бродячий проповедник, потомтолстый мельник на неповоротливом осле и, наконец, разносчик с коробом. Разносчику Люс искренне обрадоваласьона так надеялась, что девицы полезут смотреть ленточки и колечки, а ее уши отдохнут от непривычной гармонии. Но девицы основательно наладились петьочевидно, в этом веке было просто принято развлекать себя по дороге музыкой и плясками. У разносчика за спиной висела какая-то облупленная штука со струнами, в которой Люс не решилась признать лютню, мельник и вовсе достал из-за пазухи дудочку. Последняя надежда Люс, бродячий проповедник, не стал метать громы и молнии в грешных музыкантов, а сам исполнил весьма непотребную балладу о попе и трактирщице.
Таким вот музыкальным манером Люс добралась до рыночной площади Ноттингема.
Тут она наконец поняла, что от ансамбля будет-таки польза. Городская стража знала девиц и помогла им пробиться сквозь толчею к лучшему местечкуу самого каната, огораживавшего площадку для стрельбы длиной метров этак в сотню.
Естественно, не забыли и красавчика пажа.
С лучшего на площади места совершенно не было видно разукрашенного майского дерева, разве что дюйм верхушки, но оно девиц пока и не интересовало. Пляски с поцелуями должны были завершить праздник, а открывало его состязание стрелков.
Не пропустите самого интересного, девушки, сказал, нагнувшись к уху Мэгги, долговязый стражник. Господин наш, лорд Блокхед, сегодня поставил кое-кому ловушку!
А что за ловушка такая, Дик Солсби? И не на женщину ли эта ловушка? загомонили девушки, наперебой обнимая со всех сторон стражника и яростно его теребя.
Да тише вы! вдруг шепотом испугался Дик Солсби. При чем тут женщины? Какое они имеют отношение?
Но шальные девицы никак не могли проникнуться духом военной тайны.
Какое отношение имеет наш лорд Блокхед к женщинам?!?
Расхохотались они так, что Люс даже заинтересовалась. Возможно, именно лорду Блокхеду и придется наносить исторический визит
Ну, Дик Солсби, начал, так продолжай, велела Бетти, дергая его за перевязь.
Лорд объявил, что главный приз будет изготовлен за его счет, и он лично дал золото кузнецу Джеймсу, чтобы тот отлил золотой наконечник для стрелы. Стрела с золотой головкой, вот!
Ну, эту новость, Дик, ты мог оставить при себе, разочарованно сказала Энн Перри. Мы уже две недели назад знали про стрелу.
А зачем лорду понадобилось тратить деньги на такую глупую игрушку? Это вы тоже знали? тем же сверхтаинственным шепотом осведомился стражник.