С тех пор, как её не стало, я их ни разу не надевала. Была уверена: жадная Гресильда найдёт повод отобрать у меня даже эти скромные украшения.
Серёжки вдела в уши, колечко нацепила на палец.
Конечно, не очень разумно светить драгоценностями, пусть и недорогими. Но если положу в карман Вдруг потеряю?
Распахнув окно, я высунулась наружу и огляделась. Свет в доме нигде не горел.
Пора!
Хорошо, что тетка поселила меня в комнате для прислуги! Тесная комнатка на первом этаже неподалеку от кухни показалась ей вполне подходящим местом для сиротки-нахлебницы. Хозяйские и гостевые спальни располагались на втором, и хоть все они, кроме теткиной и дядиной, пустовали, Гресильда не захотела пускать туда бедную родственницу.
Раньше было немного обидно, но теперь я понимала, как удачно все сложилось! Живи я на втором этаже, сбежать было бы куда труднее.
Я с легкостью забралась на подоконник, спрыгнула вниз и аккуратно притворила створки окна, чтоб садовник с утра пораньше не поднял шум. Прячась между кустами, незаметно пробралась через сад, выскользнула за ворота и припустила по дороге.
Часы на центральной площади показывали без четверти полночь. Я охнула и помчалась еще быстрее.
Станция находилась на самой окраине нашего городка, а многоместный экипаж в столицу отправлялся ровно в полночь. Не успею и весь мой план полетит к демонам.
Дождь хлестко бил по лицу, но я его почти не замечала, бежала со всех ног, спотыкаясь и едва не падая.
Я успела в самый последний момент. Возница уже закончил собирать деньги с пассажиров, залез на облучок и готовился к отправлению.
И меня, меня возьмите! звонко закричала я.
Он придержал лошадей и смерил меня недоверчивым взглядом:
Не слишком ли вы молоды, сирра, чтобы путешествовать в одиночку?
Ох ты ж, нашёлся внимательный!
Тетушка заболела при смерти лежит, с ходу придумала я.
Вообще-то это дурная примета говорить о здоровом, что он болен. Я отчетливо представила себе, как бледная Гресильда лежит в постели, а лекари только разводят руками. Ну и пусть, не жалко ни капли!
Матушка с батюшкой поехать не могут, заняты в лавке с утра до вечера, а ей одной теперь никак, я смотрела на возницу жалобно-жалобно.
Но надеялась не столько на его сострадание, сколько на вполне понятное желание продать еще один билетик.
И что, даже проводить не пришли? он задумчиво жевал ус.
Ночь уже поздняя, а им на рассвете вставать. Я просила, чтоб не провожали. Им и так нелегко придется: меня-то не будет. Так что, считай, одних рабочих рук нет.
Возница кивнул уважительно. Похоже, моя история ему понравилась.
Деньги хоть есть?
Я достала монетки. Сколько стоил проезд до столицы, не знала. А вдруг моих жалких сбережений не хватит?
Возница отсчитал себе примерно половину, и я с облегчением выдохнула и забралась в экипаж. Пассажиров оказалось немного, я забилась в дальний угол, надвинула капюшон на лицо, сунула руку в карман и, сжав оставшиеся монетки в кулаке, счастливо улыбнулась: будет на что в столице хлеба купить да за ночлег заплатить, пока работу не найду
На худой конец продам колечко и серёжки, этого на первое время хватит. Даже думать не хотелось о том, чтобы расстаться с единственной памятью о покойной матушке, но что поделать
Сиденья в повозке были жесткими, сквозь щели в окошках дуло, повсюду гулял сквозняк. Но я как-то незаметно согрелась и задремала.
В город мы прибыли уже далеко за полдень.
Многоместный экипаж тянулся так медленно, что иногда мне казалось, что пешком дойти было бы быстрее. Нас то и дело обгоняли магические повозки. Быстрые, лёгкие, они неслись, как птицы. Вот бы покататься в такой хоть раз
Наконец экипаж остановился, и возница громко объявил:
Станция! Приехали! Все выходим! Вещи не забываем!
Я спрыгнула на мостовую и ахнула.
Залитый солнцем город был словно наполнен светом, простором и воздухом. Широкие, мощеные светлым камнем улицы, вдоль них светлые, почти белые дома, что стремились ввысь, пронзая острыми шпилями башен ярко-синее небо.
Высоченные, в несколько теткиных домов, поставленных друг на друга, они не выглядели массивными или громоздкими. Наоборот, казались легкими, невесомыми, словно вот-вот взлетят, поблескивая стеклами больших окон.
Сияли огромные витрины, мимо пролетали магические повозки. Обычных практически не было. Разве что у станции, такой же светлой, просторной, как и все вокруг, толпились дилижансы, повозки, экипажи разных размеров и расцветок, запряженные лошадьми.
Солнце палило вовсю, и через некоторое время мне пришлось распахнуть пальто. Интересно, погода везде так переменилась и осень решила уступить пару деньков лету? Или это столичные маги обуздали природу и тут всегда тепло и солнечно?
Да и так ли это важно, если можно просто наслаждаться теплом?
Я медленно побрела по улице, с любопытством поглядывая по сторонам. Никто не прогуливался неспешно: люди с важным видом торопились по своим делам, словно соперничая с магическими повозками в скорости.
Естественно, я тут же столкнулась с одним из таких спешащих.
Гусыня, смотри куда прешь! огрызнулся он и помчался дальше.
На душе сразу стало тоскливо. Может, зря я была так уверена, что у меня все получится. Кажется, столица не слишком-то хочет меня принимать
Так! Не раскисать! Мне попался один-единственный хам, а я уже готова сдаться? В нашем городке тоже живут не одни только милые и душевные люди.
Я выдохнула и решительно зашагала вдоль целого ряда витрин. Чем только там не торговали
Внезапно откуда-то пахнуло ароматом свежей выпечки. В животе заурчало, рот мгновенно наполнился слюной, и даже голова закружилась от голода. Неудивительно. Вчера за обедом под липкими взглядами барона кусок в горло не лез, а с тех пор маковой росинки во рту не было. Я сглотнула, торопливо двинулась на запах и вскоре уже заходила в небольшой магазинчик, витрину которого украшали аппетитные булки, пирожки и еще куча всякой вкуснятины.
Сколько? спросила я, кивнув на румяную пышку.
Торговец назвал цену, и я едва не присвистнула.
Ого! Из золота что ли их пекут? Так моих медяков и на день столичной жизни не хватит!
Но делать было нечего. Я отсчитала монеты и взамен получила пышку, от которой тут же отхватила кусок.
Вкусно. Но, увы, ничуть не вкуснее наших. И почему-то от этой мелочи стало как-то особенно грустно. Что не помешало мне с аппетитом доесть все до последней крошки.
Я постояла немного, раздумывая не купить ли еще одну? Но монет оставалось совсем мало, а ведь придется еще платить за ночлег.
Я с трудом отвела взгляд от румяного искушения и спросила у торговца:
Не подскажете ли, сир, где здесь постоялый двор? Недорогой
Он окинул меня оценивающим взглядом.
Да тут всё дорого! Недорогой это только если на окраине. Но идти далеко. Пойдешь вдоль по этой улице, до самой пожарной каланчи, потом свернешь направо, ещё одну улицу до конца пройдешь. Потом налево, а там уже у любого спросишь, где постоялый двор.
Так, до каланчи, потом направо, потом налево Вроде бы понятно.
Только ты это добавил вдруг торговец, лучше у женщин спрашивай. А то мужчины не так понять могут.
Он подмигнул, и я почувствовала, как мои щёки загораются.
Спасибо, буркнула я и, выскочив из магазинчика, зашагала в указанном направлении.
Дойдешь до пожарной каланчи! Легко сказать. А вот идти пришлось долго. День плавно перетек в вечер, ноги гудели, дома становились ниже, яркие витрины уже не радовали, да и попадались реже и реже, а каланча все никак не показывалась. Пару раз я даже решила, что пропустила ее, и снова спрашивала дорогу у прохожих. Но они неизменно отвечали: «Во-он там, дальше».
Башня из красного кирпича замаячила впереди, когда уже начало смеркаться и засияли, пока приглушенно, магические фонари.
Я дошла до нее, свернула один раз, другой. Что там говорил торговец? Сначала направо, потом налево? Или наоборот? Я остановилась посреди пустынной улочки и поняла, что заблудилась. И теперь понятия не имела, куда идти.
Этот район столицы вовсе не был похож на центр. И на мой городок тоже. Я явно забрела куда-то совсем далеко.
Дома высокие, тощие обступали узкую темную улочку, на которой я стояла. Давили, закрывая собой небо. Ни одного фонаря, даже обычного, не магического, лишь призрачный свет из нескольких окон.