Утром Энди несколько минут лежал на спине и разглядывал узор на потолке. Он не мог даже представить, как ему удастся создать что-то, превосходящее эту работу. Как жаль, что нельзя сдать в приёмную комиссию «Истории в лицах» мозаику на потолке гостиной. Хотя нет. С этим потолком Энди не расстался бы ни за какие премии.
К полудню Энди приехал в студию. Он развесил по стенам распечатанные кадры из выпусков новостей, на которых было изображено лицо Джессики Смит. Энди отошёл от стены на пару шагов и разочарованно вздохнул. Как он ни старался выбирать кадры, где её мимика, жесты, одежда и причёска отличались от других, всё равно она была абсолютно одинаковой на всех картинках.
Наверное, он подсознательно выбрал именно те снимки, где она казалась ему наиболее красивой и одухотворённой. И как Гарри может называть её анимацией? Видно же, что в ней больше жизни, чем в половине знакомых Энди вместе взятых. Её проникновенный взгляд, очаровательная улыбка А какой у неё голос! Жаль, что нельзя запечатлеть его на холсте.
Другую стену Энди заполнил снимками событий, из которых он планировал сделать коллаж для фона. Он постарался не просто выбрать наиболее значимые события в мировой истории, но рассортировал их так, чтобы цветовая гамма гармонировала с центральной фигурой композиции.
Работа заняла десять дней. И хотя у Энди было почти полгода, чтобы создать портрет, он справился за полторы недели. Правда, ему пришлось ночевать в студии. Но это даже хорошопосторонние мысли не отвлекали. Вернее, он просто вытеснил из своей головы всё, что не относилось к портрету. Даже не спрашивал, как дела у Гарри, когда тот приносил еду. Сам Энди забывал про пищу, мог только работать, пока не падал с ног от усталости, а проснувшись, снова начинал писать.
Потрет был закончен почти в срок. На следующий день после того, как Энди сообщил о завершении в Комитет, к нему приехали журналисты. Джессики Смит среди них, конечно, не было. Когда Энди спросил о ней, молодой корреспондент в элегантном костюме, презрительно фыркнув, сказал, что Джессикавсего лишь диктор, она не выезжает для съёмки сюжетов, а только читает написанный редакторами текст «как диктофон». В отместку за последнее замечание Энди сначала долго выбирал костюм, потом заставил несколько раз переделать его грим и переформулировать половину вопросов.
Сюжет получился красочным. Его показали в одном из выпусков новостей сразу после обзора проекта «История в лицах».
Смотри-ка, о тебе рассказывают отдельно. Гарри зевнул.
Ну да, проговорил Энди, с тоской глядя на экран. Лучшая работа в проекте по мнению эксперта такого-то, инвестора такого-то и какой-то комиссии. Короче, Медиацентр одобрил.
И что тебе не нравится? спросил Гарри, протирая глаза. У тебя теперь полно заказов, тебя приглашают на всякие мероприятия, вечеринки. Многие художники об этом даже мечтать не могут, а ты, считай, баловень судьбы. Живи и радуйся.
Чему радоваться? вздохнул Энди, глядя в потолок. Он лежал на диване, не обращая внимания на то, что транслировал экран. Я всё это затеял, чтобы встретиться с Джессикой. И где мой приз? Что я получил? Тонны благодарственных писем, от которых меня тошнит, абсолютно неинтересных заказов и приглашений на скучные банкеты.
Вдруг на одном из этих банкетов ты встретишь свою Джессику?
Вряд ли самая известная телеведущая интересуется вечеринками художников, сухо сказал Энди.
Ну, ты мог бы встретить кого-то из её друзей и через них познакомиться с ней поближе, не сдавался Гарри.
Ты думаешь, я не пытался вычислить её знакомых? Энди резко сел. Я спрашивал о ней чуть ли не каждого встречного. Ничего не вышло.
Это странно, задумчиво пробормотал Гарри.
Что странно?
Что у вас нет общих знакомых.
Ну, наверное, она просто не интересуется искусством. Энди снова улёгся на спину.
Искусством сегодня интересуются почти всеот политиков до светских львиц.
Значит, она не интересуется светской жизнью, упорствовал Энди. И вообще, хватит об этом.
Утром Энди поймал себя на том, что не хочет открывать глаза. Он лежал на спине и не шевелился. Провести бы так весь день, а лучше ближайшие несколько месяцев, пока не утихнет шумиха вокруг «Истории в лицах». Энди перестал отвечать на звонки и вскрывать письма. Электронные сообщения переполнили почтовый ящик, а послания, напечатанные и написанные от руки на тонких пластиковых листах, копились стопками в гостиной.
Доброе утро! Гарри резко поднял жалюзи, и комната окрасилась серым утренним светом. Энди не слышал, как сосед вошёл в комнату.
Убери, закрой, просипел Энди, зарываясь лицом в подушку.
Ты так и будешь хандрить? спросил Гарри, встав около кровати друга.
Твой чёрный силуэт на фоне окна весьма живописен, сказал Энди, не поднимая головы.
На фоне солнечного неба я был бы ещё более живописным. Вставай.
Не хочу, упрямо пробурчал Энди.
Надо, спокойно сказал Гарри. Думаю, у меня есть для тебя кое-что интересное.
Мне не интересно.
Это касается Джессики, улыбнулся Гарри, выходя из комнаты.
Через пять минут Энди, ещё в пижаме, сидел за столом на кухне и наблюдал за тем, как Гарри, попивая кофе, изучает тонкую пластиковую страницу с биржевыми новостями.
Ну? Энди нетерпеливо поёрзал на стуле.
Что? Гарри невозмутимо приподнял бровь.
Джессика!
Ах да, твоя любовь. Гарри аккуратно положил газету и оглянулся. Где же оно? Он медленно осматривался в поисках чего-то, что было связано с Джессикой. Нарочитая медлительность соседа приводила Энди в бешенство, но он из всех сил старался не подавать вида. Вот!
Гарри протянул другу пластиковый конверт, который, как оказалось, всё время лежал под его газетой. В графе тема аккуратным почерком было написано: «Сообщение относительно Джессики Смит».
Спасибо. В эту благодарность Энди вложил остатки спокойствия.
Пожалуйста. Гарри мило улыбнулся.
Кстати, а ты почему дома? спросил Энди, открывая конверт.
Выходной у меня, вяло отозвался Гарри. Это ты трудишься в своё удовольствие, работая только тогда, когда хочешь. А мне приходится заниматься тем, что я ненавижу, по десять часов пять дней в неделю. Но тебе это неинтересно.
Гарри был правЭнди не обращал на него никакого внимания. Он полностью погрузился в чтение письма, написанного от руки на пожелтевшем листе бумаги. Когда наконец Энди поднял глаза, на лице его было написано недоумение.
И ты думаешь, это серьёзно? Энди указал на письмо.
Почему нет? спросил Гарри, наливая себе ещё кофе.
Потому что оно написано пациенткой клиники для душевнобольных. Энди смотрел на друга так, будто Гарри самому следовало обратиться в такую клинику.
Во-первых, это не клиника, а пансионат для престарелых. Гарри сделал паузу. Ну да, эти престарелые когда-то страдали нервными заболеваниями. И это не удивительно, при таком-то ритме жизни. Тебе вообще известна статистика? Количество страдающих от депрессий и нервных срывов за последние годы увеличилось в
Хватит, резко оборвал его Энди. Эта дама, как там её, он глянул на конверт, Магдалена Ариадна Левандовски. Так вот, она утверждает, что я написал портрет не Джессики Смит, а другой девушки. И она предлагает мне приехать к ней, чтобы она рассказала мне, кого я на самом деле изобразил.
И что тебе не нравится? спросил Гарри, слегка улыбнувшись.
Ты серьёзно? Предлагаешь мне поехать в этот пансионат, чтобы встретиться с выжившей из ума старухой?
А почему нет? Вдруг узнаешь что-то новое, Гарри убирал посуду со стола.
Ты думаешь, эта Магдалена что-то знает о Джессике? недоверчиво спросил Энди.
Во-первых, ты помнишь наш разговор о том, что Джессика ведёт новости уже больше двадцати лет? Этой Магдалене за восемьдесят, она может помнить дату, когда Смит появилась на телевидении. И второе, Гарри хитро улыбнулся, парню, влюбившемуся в экранную девицу, стоит поинтересоваться пансионатами для нервнобольных.
Энди скомкал салфетку и запустил ей в друга. Гарри ловко увернулся, и салфетка угодила в мусорное ведро.
Туда и дорога, пробормотал Гарри.
Ладно, убедил, сказал Энди и направился к видеофону, чтобы сообщить о своём визите в пансионат «Лазурный замок».