Боялась дышать. Стоя перед величавыми просторами, казалась себе частицей завораживающего благолепия. Кровь моя холодна, как хлопья, падавшие на землю. Густой рекой она неспешно текла по жилам и таяла, словно снежинка на теплых ладонях. Воля. Необъятная воля. Увязнуть бы с головой в зимней тишине, не проснуться весной. С колючим ветром пронестись по небу и опуститься на мягкую снежную перину. Здесь есть жизнь, есть и смерть. Крепко сцепивши пальцы в замок, они неразлучны. И нет власти. Нет добра, и худа нет.
Погляди, моя голубушка,Бессмертный широко раскинул руки,скоро встанут здесь терема резные, избы крепкие. Площади наполнятся людьми добрыми. Станешь ты царицей-матушкой каждому жителю царства Кощеева. Родишься, явишься миру нашему женой моей верною.
Краше места никогда не видела,слова шепотом улетели с губ, закружившись в зимнем воздухе.
Василисушка,жених смахнул снежинки с мехового ворота моего кафтана,прежде чем пробудить ото сна царство, придется тебя покинуть. Уйду на рассвете завтрашнем и вернусь с рассветом следующим. Оглянуться не успеешьдома буду.
Куда же ты?положила ладони на крепкие плечи Кощея.
Не могу сказать, голубушка. Знай толькокак ворочусь, так к свадьбе готовиться станем.Чем ближе мне становился Кощей, тем меньше о нем знала. Может, сбережет от беды его молчание, а может, и несчастье накликает. О чем колдун со смертью договорился в Глухомани, куда сейчас в путь-дорогу отправитсятайны одни. Не держи зла, Василиса Дивляновна, не все говорить можно.
Не злюсь я, почти. Растерла рукавицей замерзающий нос.
Истосковалось сердце, голубушка, по глазам твоим черным, по устам алым. Все неурядицы вереницей ходят, налюбоваться тобой не дают. Была бы моя воляи на мгновение глаз не сводил.
В одном права Буянахорош! С каждым взглядом, с каждым словом жениха чувства в груди крепли. Соглашалась женой Кощеевой стать, чтобы Яра забыть, но повернулась моя затея совсем другим боком. Разошлись угли в сердце, огонек день за днем ярче играл.
Суженый мой,я прильнула к молодецкой груди колдуна,возвращайся. Нет тебя дороже. Не думала, не ведала, что мил мне станешь с такою силою.
Раз, два, триточно отбивало удары сердце Бессмертного.
Живой, друг мой любезный. Знаюуймется трепет через мгновение, стихнут гулкие удары. А любовь жить останется: в глазах медово-карих, в прикосновениях нежных, в улыбке мягкой.
Раз, два, триотвечало мое сердце.
Глава 5
Кощей покинул дом на рассвете. Ударился оземь и, обернувшись черным вороном, взмахнул ввысь. Душа протяжно завыла. Как в хоромах царских справлюсь? Хоть ненадолго колдун меня оставил, а все одно боязно. Столько тут народу и все спрашивать станут, указаний ждать. Быть царицей-матушкой на словах просто, а на деле не споткнуться бы. Обещал КощейТишка поддержит, если нужно подскажет. Не гляди что писарьправая рука царя и колдует, оказывается, неплохо.
Улетел?скрестив руки на плечах от утреннего холода, Веся выглянула на крыльцо.
Улетел. Обещал завтра вернуться. Вздохнув, еще раз поглядела на светлеющее небо.
Пойдем, матушка, сегодня уйма дел у тебя.
В рассветной прохладе наметился аромат смятения. Начинается, похоже. Как повесят на меня три короба. Домашних дел не боюсь, но налет царственности пугает.
Давай, Веся, рассказывай. У меня и так сердце не на месте, хоть знать буду чего бояться,затолкав девушку в терем, хлопнула тяжелой дверью в надежде оставить страх за порогом.
Чего рассказывать,пожала плечами Веста,все как всегда, ничего особенного. Подберем тебе одежу, трапезу утреннюю справим. После явишься в зал царский и указания всем раздашь.
Какие указания, кому?оторопела я.
Знамо дело комуглавным над прислужниками. Должны же они понимать, чем день занят будет. А тебе расскажут о нуждах.
Трапезу отложим утреннюю. Нет у меня аппетита.
Волнуешься, царица-матушка,улыбка девушки немного сдобрила, сжавшееся от тревоги, сердце,а зря. Хорошие у Кощея люди в хоромах живут. И тебя не обидят. С уважением отнесутся.
Спасибо, утешила. Не людей боюсьсебя. Только пора отправить к чертовой бабушке сомнения. Иначе, какая царица из меня? Нельзя Кощея подвести. Ох, нельзя.
Веста быстро собрала меня к приему. Ладно у нее выходит, с душой, легко. Из заспанной Василисы Дивляновны получилась девицахоть сейчас на трон сажай. Кудесница Веська! Золотое платье с меховой отделкой село ровно по фигуре. Грузная парча переливалась в утреннем солнце чудными узорами. Сапоги острыми носами хвастали.
В главном зале за писарской тумбой скучал Тихомир. Внимательно изучая содержимое чернильницы, молодец не заметил моего появления.
Что, меду налили?стараясь скрыть волнение весельем, кинула я с порога.
Доброго утречка, царица-матушка будущая,встрепенулся писарь и отвесил уже привычный поклон.Готова с людьми толковать?
Ой, Тишка, готова али не готова, а придется,вздохнув, направилась к трону.
Сегодня царский стул стоял в гордом одиночестве. Мне предстояло самолично водрузить зад на государево место. Втайне надеялась обойтись троном поменьше, что в прошлый раз для меня приготовили, но надеждам сбыться не суждено. Принимай, Василиса Дивляновна, царские дела в полной мере.
Тихомир мгновенно оценил мое желание сесть как готовность к приему и скоро зашагал к входу.
Зовите!зычно крикнул писарь вглубь коридора, распахнув тяжелые двери.
В переполненный солнечным светом зал потянулись люди. Не меньше дюжины мужчин и женщин. В глазах предательски потемнело, сердце зашлось глухими ударами. Стараясь обуздать волнение, я протяжно выдохнула. Тишка, загадочно улыбаясь, встал по правую руку. Ну, хоть тут спокойнееспросить есть у кого. Прислужники заняли места на лавках, вдоль бревенчатых стен и все как один уставились на меня в ожидании.
Пригласи кого выслушать желаешь,зашептал писарь.
Как? Я ж не знаю, кто они,на ладонях проступила холодная влага.
По одному к царице-матушке пожалуйте, знакомиться станет!гикнул в зал Тишка.
Недолгие пересуды на лавках закончились выходом к трону пухлого мужичка лет сорока от роду. Фартук вокруг тугого живота выдавал в нем стряпчего.
Доброжир, царица-матушка, стряпчий главный,с поклоном мужчина подтвердил мою догадку.Чего на трапезы подать велишь?
Для начала спасибо сказать хочу. Сколько бы ни ела кушаний, все как одно по нраву пришлись,улыбнулась засиявшему от гордости Доброжиру.Царь-батюшка, видать, любит пышно трапезничать, но пока его дома нет, не надрывайтесь. На обед похлебку грибную сделайте, а на ужин кашу какую и хватит. Всего ли на кухне вдоволь?
Всего в достатке, матушка Василиса,круглое лицо Доброжира растянулось в ответной улыбке.
Ну и славно,на душе заметно потеплело.
Кто там на очереди?выкрик Тихомира завершил нашу беседу со стряпчим.
Место перед царским троном занял оружейник Василько. Крепкий, здоровенный детинаголовы на три выше менябодро отчитался, мол, в оружейном тереме все спокойно, но луков-самострелов надобно добавить. Пообещала скоро царю-батюшке сообщитьне моя это вотчина.
Прислужники справлялись о моем здоровье, удобно ли мне в тереме Кощеевом спрашивали и редко о чем-то просили. Для ловчего нашептала хорошей приманки на сохатого, посолонее. Молодец засомневался, но обещал испытать. Пусть. Средство проверенное, сомнений и быть не может. Стременной главный Давила попросил домовых из конюшен выселить. Повадились там хулиганить, все вверх дном переворачивать. Выдала ему крынку молока заговоренного. Быстро нечисть успокоится, животы сытые урчать станут.
Оказалось, первая кучка прислужниковтолько начало. Люди уходили после приема и места тут же занимали следующие. Беседы затянулись до вечера. Короткий перерыв на обеденную трапезувесь отдых царский за день. Вот работенка-то. Поглядывая на метель в темнеющих окнах, я старалась не зевать. Волнение давно утихло, на смену ему пришла тяжелая усталость. Греться на царском троне весь день напролет почище, чем сотню ведер из колодца вытаскать. И это еще царство Кощеево спит, люд простой с вопросами к царю не потянулся. Выжить бы.