Но опасность уже была у меня под ногами.
Холмик оглушительно хрустнул и просел. Я испуганно дернулась и в следующую секунду с визгом провалилась вниз.
Удар о землю вышиб воздух из легких, так что первые несколько минут я судорожно кашляла в попытках нормально вдохнуть. Когда кислород наконец-то начал поступать куда полагается, а не в желудок, отзываясь там тупой болью, я с кряхтением уселась, потирая отшибленные места. Да уж, мягким приземление не назовешь. Повезло, что хоть без переломов обошлось. Над головой обнаружилась круглая дыра с оборванными ветками по краям, еще недавно бывшая верхушкой холмика.
Ну просто блеск! прошипела я.
Яма оказалась не слишком глубокой: подпрыгнув, я наверняка смогла бы уцепиться за край руками. Но там же еще подтянуться надо, а с этим у меня всегда были трудности. Наверное, стоило почаще ходить на физкультуру вместо того, чтобы использовать «лишние» пары для зубрежки. Тем не менее, я попробовала и, конечно, потерпела сокрушительное фиаско. Допрогуливалась! Еще немного побарахтавшись, я свалилась вниз и злобно уставилась на отвесную стену ямы, сетуя на пробел в своем образовании.
Под ногами громко зашипело.
«Змеи!» была первая мысль. С перепугу я подскочила чуть не выше головы и заголосила так, что любая бранийская рептилия должна была немедленно оглохнуть и срочно уползти в свою нору за берушами.
Но это оказались не змеи, а плотный белый газ, медленно поднимавшийся со дна ямы. Это еще что за холера? Он хоть не ядовитый? Впрочем, неважновряд ли им вообще можно дышать. Если всю яму заполнит, я задохнусь быстрее, чем отравлюсь. Кажется, дышать уже труднее, а ведь бранийский воздух и так не свежий бриз. Газовый туман быстро покрыл дно и теперь тяжело стелился по ботинкам.
Так, спокойно, паника еще никому не помогала. Все хорошо. Вот-вот помру, а так все нормально.
А-а-а!
Подпрыгнув, я повисла на краю, как спелая груша на веточке. Отчаянно пыхтя и пыжась, попыталась найти опору ногам или все же подтянуть себя наверх и обреченно признала, что сей подвиг мне не по зубам. Не спрыгивая, я шумно выдохнула, переводя дух.
На планете Ноктури-9 поза висения колбаской считается наиболее благоприятной для усвоения информации, раздался сверху ироничный голос. В других положениях там мозжечком думают и потому мало что понимают.
Рим! возликовала я. Помоги скорее! Тут какой-то жуткий газ!
Я велел тебе оставаться на корабле. Что именно ты не поняла? Сейчас, когда там висишь, становится яснее?
Вытащи меня, а потом читай нотации, сколько влезет!
В твоем роду не было летучих мышей с Ноктури-9?
Рим! возмутилась я, и он наконец соблаговолил схватить меня за капюшон, помогая выбраться.
Но не успела я пустить благодарную слезу, как Рим, не вытянув меня и наполовину, выпалил: «Ох, ё!» и бесцеремонно столкнул обратно. Да еще сам спрыгнул, чудом не шмякнувшись прямо на меня.
Ты что, совсем обалде
Дальше слова уже не потребовались. Огромная слюнявая харя заслонила собой все отверстие ямы и дохнула на нас тошнотворным запахом гнилой рыбы. Пасть издала утробный раскатистый квак и попыталась сцапать нас перепончатой лапой. Я судорожно сглотнула и вжалась в дно: лапа заканчивалась здоровенными когтями, готовыми посрамить ножи для разделки мяса. Не достав нас, зверюга втянула когтищи и заметалась по краю холмика, квакая так, что закладывало уши. Посыпавшаяся сверху земля запорошила мне глаза.
А вот и шмыгорез, флегматично заметил лежащий рядом Рим и принялся так обстоятельно устраиваться поудобнее, словно собрался тут зазимовать. Представляешь, столько его искали, а он, оказывается, возле корабля прятался!
Вот и лови его! рявкнула я, с трудом промаргиваясь. Шмыгорез снова запустил в яму когти, пытаясь достать несговорчивых людишек и аж пыхтя от усердия. Смотри, какой дивный, слюнявый экземпляр, сейчас всю яму ДНК затопит! Самое то для клонирования!
Шмыгорез попробовал достать нас пастью, не преуспел и расквакался так, что мне захотелось чем-нибудь запустить в него, чтоб заткнулся.
Пожалуй, полюбуюсь этим ДНК с безопасного расстояния, проявил сознательность флибериец.
Оно вот-вот сократится. По-моему, эта гадина примеряется спрыгнуть вниз.
Рим фыркнул, провожая взглядом мечущегося наверху монстра, оглашавшего всю округу премерзкими звуками.
Что он тебе дурак сюда прыгать? Он-то знает, чем это грозит.
И чем же?
О-о, вдохновенно протянул Рим и стал объяснять, смакуя каждое слово: Мы с тобой в бранийской бескислородной яме. Это такие хищники пассивного типа с крышкой-ловушкой из ломких ветвей. Сверху смотрится, как обычная земля. Жертва проваливается в своеобразный желудок, и яма заполняется тяжелым газом. Сам по себе он безвредный, но вот незадача: вытесняет молекулы кислорода. Воздух в яме постепенно становится непригодным для дыхания, жертва погибает, и хищник спокойно ее переваривает, медленно затягивая под землю. К концу процесса на яме как раз отрастает новая крышка, и можно ловить следующую жертву.
Я еще в начале монолога поняла, что ничего хорошего от этой ямы ждать не следует, а к концу вообще впала в истерический ступор. Из него меня вывел ехидный вопрос:
Не желаешь ли ты перед смертью признать, что до разумного существа тебе, как до Флиберии пешком?
Слушай, ты! рыкнула я. Представитель развитой цивилизации! Почему бы тебе не придумать, как спасти свою сверхразумную задницу от тупой, зато хищной твари наверху, пока она не пообедала твоим могучим мозгом?
Можем поорать, предложил Рим. Но сомневаюсь, что нас услышат сквозь его концерт. Связаться с твиникийцами я уже пробовалне выходит. Эта яма перебивает сигнал.
Они все равно слишком далеко! проскулил Кип, и я только сейчас заметила, что он снова у Рима на руке.
Когда ты успел зайти на шаттл?
Я вернулся первым. Увидел, что тебя нет, схватил Кипа и пошел искать. Ты выдала себя визгами. Кстати, не находишь, что здесь ужасно воняет дохлой рыбой?
Проклятая приправа! Нам снова пришлось вжаться в пол, поскольку одуревший от жадности шмыгорез не оставлял попыток урвать себе часть богатой добычи бескислородной ямы.
Рим, ну сделай же что-нибудь! взмолилась я. Туман все поднимался, а встать мы не могли из-за лютующего чудища. Дышать становилось все труднее, я жадно глотала воздух, но не могла им насытиться. Пальни по нему огнем, что ли!
А я думал, ты борешься за сохранность видов, усмехнулся Рим. Его спокойствие бесило больше, чем кваканье шмыгореза.
Я ученый, а не благодетель! И кормить инопланетных тварей своим телом не собираюсь!
У меня нет ничего, что можно поджечь и бросить. Можешь пожертвовать свой капюшон, если хочешь. Стой! Я пошутил, все равно без ножа не оторвешь, ткань плотная. И не копошись, а то дотянется еще.
А когда ты мне в лицо огнем пыхнул, ты что поджигал, интересно? Я бы с радостью отдала ему не только капюшон, но и всю толстовку, но снять ее под неусыпным оком шмыгореза действительно было невозможно.
Я же не швырял в тебя пламенем, терпеливо объяснил Рим. А чтобы кинуть что-то, нужно это что-то иметь.
Ну и сейчас просто пыхни, чего там. Давай, зажигай горелку! Все животные боятся огня, может, он почувствует его и сбежит.
Рим скептически хмыкнул, но в яме ощутимо потеплело. Я мелко и часто задышала, с любопытством рассматривая его руки. Под кожей флиберийца появилось оранжевое свечение, будто по венам вместо крови текла раскаленная лава. Жаром повеяло так, что пришлось отползти подальше, хотя мы и так с трудом умещались на дне с учетом вывернутых вбок коленок.
Интуитивное чутье на неприятности у шмыгореза отсутствовало напрочь. Тварь секунду загипнотизированно попялилась на внезапную подсветку ямы, потом одобрительно запыхтела и продолжила свое черное дело. В руке флиберийца на мгновение вспыхнул крохотный огонек, который тут же угас, а Рим сокрушенно покачал головой.
Нет, так не получится, я и тебя поджарю, и остатки кислорода выжгу. Тем более, что-то не вижу на его морде панического ужаса, а ты?
По-моему, на ужин этой жабе достанется печеная землянка, простонала я, снова уворачиваясь от лапы шмыгореза и мечтая о глотке свежего воздуха.