Пыльными дорогами. ПутницаAmalie Brook
Пролог.
«Ждан не спешил говорить:
- А осмелишься ли правду узнать? Вдруг дорога твоя не так легка окажется?
- Какою бы не была...
Старик снова засмеялся и певуче, будто гусляр заезжий, заговорил:
- От околицы до околицы пыль клубится. То верхом, то пешком по дороженьке - путникам покоя нет на семи ветрах. А за стенами каменными ждет воин с мечом булатным. Глаза его неба серого, а в руке его цепь да грамота. И что выберешь, то и сбудется.
Я слушала его и запомнить старалась, каждое слово повторяя про себя. Сидела, а по телу так мурашки и бежали.
Страшно мне...
Но раз уже решилась, так до конца дослушаю.
- Вьюжный путь труден и жесток. За кем не уследишь, того и потеряешь. А коли трех попутчиков себе возьмешь, так и сама живой останешься. И смотри, чтоб верные были - сталь, кровь и чернила. Далек твой путь, страшно, как далек. Пять земель что день покажутся. Подернутся алым покрывалом заморским и не разорвать его. С даром твоим весь мир пред тобою, да только ты прислужница. Три битвы кровавых, одна дорога и слез река - вот что увидишь. Смотри только бусины белой не теряй, не то и себя утеряешь.
Проговорил и замолчал.
Я как очнулась, на щеке своей слезу ощутила.
- Что, страшно стало? - сощурился Ждан. - Правда, она не каждому сладка.
- Так вот за что тебя люди боятся, - тихо проговорила я, поднимаясь.
- Не держи зла, лисица, - только и ответил старик. - Не моя в том вина. Что увижу, то и скажу. В судьбе лгать не стану.
- Спасибо, дед Ждан. Пусть боги хранят твой дом.
Я поклонилась и быстро вышла.
Пророчество его так с губ и не сходит. Помню. Каждое словечком повторяю. Будто мороз по коже от них. До седых волос не забуду теперь»
Глава первая.
Я устало вздохнула и отерла со лба пот. Поставив заплечный мешок на землю, выпрямилась и потянулась, разминая затекшую спину.
Ох, и жаркое же лето выдалось! Полдень уж миновал, а солнце стоит в самом зените. Надо бы остановиться и в тени передохнуть. А то ведь и с ног свалиться не долго. Только вот где? Ближайший лесок виднеется аж за тем пологим холмом. Чтобы обогнуть его, ой, сколько сил еще понадобится. А ложиться отдыхать здесь нельзя - обгорю до пузырей на коже, или, чего доброго удар схвачу. Вон даже тюрбан, намотанный на манер кочевников, и полотняная отцова рубаха плохо спасают.
Я мысленно обозвала себя самыми последними словами, какие только могла знать простая деревенская девушка, и чуть прогнулась вперед. На это телодвижение поясница отозвалась ломотой и скрипом. Это ж надо так мешок нагрузить - едва тащу!
Ну, молодец, деваха, сумела же!
По земле мелькнула крылатая тень. Я подняла глаза к небу. Сверху донесся клекот. Вот же, наглец, от самого селения за мной летит! И кто только выдумал, что орлы путникам к удаче? Вон этот уже второй день в покое меня не оставляет, а везения пока ни на медяк. Припасы кончились, воды чуть, да и денег - одни слезы.
А все почему? Потому что бежала из родного дома под покровом ночи и даже не удосужилась как следует монеты выбрать из тайничка своего. Вместо золотушек захватила только серебрянки и медяки. Сказано, дуреха деревенская! Теперь вот ни в трактир, ни на постой, только на земле и спать под открытым небом. Благо, что лето да тепло, да травка мягкая.
До Трайты путь неблизкий. Мне бы хоть за месяц добраться пешком-то. Я ведь одна-одинешенька иду, никто меня не защищает, никто за мной не присматривает. Только вот орел-проказник в небе клекотом своим надежды вселяет. Заезжие купцы говорят, что к удаче это, путь, мол, не зря начат.
Я приложила ладонь ко лбу и, повернувшись против солнца, взглянула вверх.
- Ну что, дружок, ты все еще со мной?
Орел в вышине сделал очередной вираж и громко что-то пророкотал на неведомом мне языке. Сказывали старики в селении, что некоторым дар от рождения положен зверье понимать. Эх, мне бы его, я бы спросила у орла-попутчика, куда мне брести дальше.
Идти в Трайту решилась случайно. Как узнала, что отец жениха мне нашел, да сосватать хочет, так и надумала, что сбегу. Не по мне дома сидеть, да мужу угождать. Пусть и говорят, что так положено, а я не верю. Нельзя за нелюбимого идти - все несчастья от этого одного. Почему все бабы в нашей деревне так страдают, что мужья их гоняют, поколачивают, бывает, да и шибко не балуют? От того же. Всех принято по сговору замуж отдавать, против воли, не спрашивая.
А я не хочу. Сидеть с малыми детьми, да у печи гнуться не по мне. Если уж судьбу свою искать, так не в хате соседкой. Мир, сказывают, велик, синими водами разорван на части. И не видно конца и края тем водам, нет им границ. Сказывают еще, морями те воды называют. А мне бы хоть разок такое море увидеть, хоть соли его глотнуть и знать, что не врали скоморохи заезжие.
Отец все твердил, что и так засиделась в девках, что слишком уж стара, чтобы капризничать да перебирать. Оно и то правда. Мне уж восемнадцать на прошлой неделе стукнуло, а я все еще не пристроена. Вон сестренка моя старшая в четырнадцать замуж выскочила, да и троих уж родить успела. Сидит теперь в зажиточном доме, да люльку качает. Видать и горя ей мало, считает, что все удалось, все свершилось в жизни.
А я не хочу! Не стану за нелюбимого идти. Хоть из дома уйду, но не стану!
И ушла ведь. Так и решила пару дней назад, из дома тайком сбегаючи. Жениха-то мне и неплохого нашли - работящий, зажиточный, косая сажень в плечах. Правда, старше уж на пятнадцать лет. Да разве ж кто другой на меня перестарку посмотрит? Одно только вот в нем не ладно было. Трех жен он уже схоронить успел. В деревне поговаривали, что всех забивал до смерти. Хоть и не верили люди, а боязно мне стало. Не хочу во цвете лет от побоев сгинуть. Уж лучше где-то в пути затеряться.
Куда идти - я не ведала. Мир мой за околицей кончался, а дальше - дороги пыльные нехоженые. Лишь знала, что рядом с деревней нашей, Растопшей, путь в Трайту - столицу нашу - пролегает. Как-то в детстве отец меня с собой на ярмарку возил, вот в память и врезалось. Трайта - город большой, людный. Там затеряться легко. Никто меня найти не сможет, даже если долго-долго искать будет.
Я еще раз посмотрела на своего крылатого спутника и потянулась за мешком. Ох, и тяжеленный, он, сволочь, оказался после отдыха!
С кряхтением, набросила его на плечи и побрела дальше. Вот доберусь до леса, там и отдохну под сенью деревьев раскидистых, да на травке мягенькой. Здешняя степь-то лесами перемежается лишь изредка. Выжжена вся до самой голой земли. Трава сухая, колючая - не полежишь на ней, только спину исколешь да оцарапаешься.
- Ну, веди меня, дружок мой, - шепнула я, обращаясь к далекому орлу. Тот не ответил ни звуком и лишь зашел на новый виток в пронзительно-голубом небе.
Я невесело усмехнулась и зашагала по жесткой траве. Эх, только бы не упасть, не встану ведь потом, устала - сил нет.
Лес был густым, приветливым, прохладным. Солнечные лучики играли в листьях и отдавали свою силу тянущимся к небу растениям. Птички весело напевали свои песенки и радостно порхали с веточки на веточку. Белки сновали по стволам, прыгали туда-сюда и ничуть не боялись забравшейся в их владение путницы.
Мне понравилось здесь. От леса исходил какой-то особый дух. Словно, принял он меня как родную, встретил и предложил свой покров. Не боялась я ничего. Дождь вдруг пойдет - под ветвями еловыми спрячусь. Лихие люди объявятся - найду укрытие в густых кронах. Лазанью по деревьям с детства обучена. А зверья лесного я и подавно не боюсь. Не страшат они меня нисколечко. Сколько помню себя, всю жизнь с животными словно с кровными братьями общалась. Слушались они меня, подчинялись, даже помогали.
В детстве помню, забрела я в чащу лесную. Далеко-далеко забрела. Дитем была несмышленым, ничего про опасности знать не знала. Шла и шла себе по лесу, не думала ни о чем. Знай только песенку под нос напевала, да ягоды в лукошко складывала. И тут откуда не возьмись приятель-серый волк из кустов выскочил. Посмотрел на меня, зарычал, а потом подошел и прямо в лоб лизнул. Я даже испугаться не успела, а волк уж убежал.
Когда нашли меня, все рассказала. Родители ничего про то не знали и решили, что просто зверь ребенка пожалел, есть не стал. У животных, у них ведь тоже сердце есть, рассудили они. А старые люди только головами покачали, да намекнули, что странная я, не такая как остальные, что придется понять моим родным, что сила во мне таится какая-то. Поговорили-поговорили, да и забыли про тот случай. Только я одна с той поры и узнала, что могу зверье приручать, да защиту у него искать.
Сон быстро пришел. Только я улеглась на траву, как сразу веки потяжелели, а по телу томная нега прошлась. Устала я, ой, как устала...
Говорят, везет как зайцу на перелазе.
Так это про меня. Вот скажите, люди добрые, кто из вас по лесу в глухих местах бродит? Правильно, нет таких. А, если и есть, так то все народ лихой, кто поживы за чужой счет ищет.
Вот думала, лягу, отдохну, никто тревожить не станет. Нет, ну кто в глухом лесу объявится? Разбойники, они в местах живых обитают, не в самой чаще, а опричь лесных дорог. Бродяги? Да кроме меня тут нету таких. А ко мне вряд ли кто сунется. Вид у меня такой, что детей пугать можно!
В общем, проснулась я от негромких звуков. Сквозь закрытые веки слышала, как кто-то прошелся рядом, в двух шагах, сел и закряхтел.
Что же мне делать? Проснуться или притворяться дальше? Может, этот кто-то и уйдет? А если нет? А если он мой мешок распотрошить надумал?
Я осторожно приоткрыла один глаз и сквозь ресницы посмотрела на пришельца. Им оказался молодой мужчина, сидящий спиной ко мне.
Почему я решила, что молодой? Да просто волос у него темный, ни грамма седины нет. Старик этим уж не похвастается. Конечно, седина она у кого в двадцать выскочит, а у кого и в пятьдесят не видать. Только вот человек этот уж больно на молодого смахивает - и спину ровно держит, и одет не по-стариковски.
Я просунула руку под полу своей куртки, стараясь не шуметь. Только бы не зашуршало! Там у меня нож припрятан на случай таких вот гостей. Оружием я отродясь не владела, а вот короткий нож у отца свиснула, когда бежала.
Нащупать рукоять удалось сразу. Только вот достать не вышло. И угораздило же меня его в самый дальний карман положить! Куртка предательски зашуршала.
Сидящий мужчина резко оглянулся. Я отпрянула назад и застыла, сидя на траве.
Он посмотрел на меня с некоторым пренебрежением и усмехнулся:
- Ну что, выспалась?
Я с недоверием покосилась и мотнула головой:
- Ты кто такой будешь?
Его светлые глаза затянулись пеленой, а красиво очерченный рот искривился в лукавой улыбке. Мужчина развернулся и сел поудобнее. Так, чтоб полностью меня рассмотреть.
- И чего неласковая такая? - спросил он. - Я тут сторожил тебя, думал, чтоб в обиду никому не дать, а ты злишься.
- А я не просила тебя тут караул нести! - снова огрызнулась я и отползла еще дальше. - Или ты ко всем путникам так подкрадываешься и сторожишь, а?
Он тряхнул головой, откинул назад свои темные кудри и хмыкнул что-то о глупых бабах.
- Охотник я здешний, - наконец произнес он вслух. - Шел дичи пострелять и на тебя наткнулся. Дай, думаю, спрошу, кто это в моих лесах обосновался.
- Так уж и в твоих? - язвительно пропела я.
- В моих, - серьезно заявил охотник. - Здесь село есть, Подлесьем зовется. Вот я оттуда.
Я мысленно ругнулась на саму себя. Ведь слышала же о селе этом. Знала, что в лесу оно стоит! Сколько раз отец мне говорил, что живут люди особенные - те, кто с природой говорить может, как с человеком, кто самый шум ветра понимает и ответить знает как.
- Значит, ты из ведунов? - спросила я у мужчины.
Он пожал плечами в ответ.
- Сам не ведун. Охотник я, ведунами дед с бабкой были. Ты сама-то кто? Звать тебя как?
Я села, выпрямилась и шмыгнула носом. Даже как-то стыдно стало, что повела себя так глупо. Надо теперь хоть постараться выглядеть достойно перед ним, а то уж совсем дурой посчитает.
- Из Растопши я иду, - отозвалась, стараясь казаться более значительной. - А зовут меня Вёльма.
Мужчина улыбнулся и протянул руку. Я с недоверием пожала ее.
- Да не трясись ты, - рассмеялся он. - Меня Арьяром зовут. Куда путь держишь, Вёльма?
- В Трайту.
- В Трайту? - он даже присвистнул, оглядев меня с ног до головы. - А отец-то знает?
Я вспыхнула. Вскочив с земли, вытянулась перед ним в нитку и громко ответила:
- А тебе какое дело? Знает. По делам я туда иду.
Гордо вскинув подбородок, отвернулась и сложила руки на груди. Сначала подкрадывается незаметно, потом пугает, еще и вопросы задает! Хороши же охотники пошли!
- Ну, я так спросил, для шутки, - улыбнулся Арьяр. - Неважно мне, будь ты хоть беглой каторжницей. А спрашивать кто будет - не скажу, что сбежала из дома.
- Да... - я даже не знала, что ответить. Выдала себя с потрохами и все! Вот дура деревенская! Осторожней надо быть.
- Ну что, идем что ли в Подлесье? - предложил Арьяр. - Отдохнуть тебе надо, вон устало как выглядишь.
В ответ я только кивнула.
Мы шли с моим странным спутником звериными тропами, известными только ему. Арьяр вел меня через чащу уверенно. Он ни разу не оглянулся, не сверился ни с какими приметами и ничуть не засомневался в своих наблюдениях.
Во всем облике этого человека мне виделась какая-то уверенность и твердость. Схожее чувство ощущаешь, когда видишь вековое дерево, вросшее корнями глубоко в землю. Кажется, что оно настолько крепко вцепилось в почву, что уже ничто на свете не заставит его покинуть насиженное место. Словно древние силы охраняют его и помогают держаться в земле.
Те же древние силы должны хранить и ведунов. Этот особый народ живет отдельно ото всех. Они кроются в чаще, не желая открывать своих тайн пришельцам. Ведуны испокон века были полны загадок. Те, кого мне доводилось видеть в нашем селении, лишь странники, покинувшие родные места. Остальные же ведуны редко оставляли родное место силы.
Я начала отставать от Арьяра. Его широкий мужской шаг равнялся трем моим. Еще и мешок за плечами здорово тормозил. Стоило мужчине шагнуть чуть быстрее, я оказывалась где-то позади.
- Тяжело? - неожиданно обернулся он, когда я остановилась поправить ношу за спиной.
- Ага, - кивнула в ответ.
- Давай.
Одной рукой он ловко ухватил мешок, который я не могла нормально утащить и двумя, и закинул на плечо.