Я знаю старика, который много раз охотился на него. Он большой, очень большой зверь. Много шерсти.
Он мне лгал.
Я знал о слонах. У них нет шерсти. Только кое-где короткая жесткая щетина.
— Такое животное есть, но оно здесь не живет.
Сделать столь безапелляционное заявление оказалось ошибкой с моей стороны.
— Оно живет! — Голос Кеокотаа звучал жестко. — Я видел его!
После этого он молчал несколько часов подряд, и я понял, что очень обидел его.
Идея о слоне выглядела абсурдной, однако откуда Кеокотаа мог знать о таком животном? От английского друга? Но зачем тогда ему врать?
Дважды мы видели индейцев на берегу, а один раз нас попыталось догнать каноэ, но оно оказалось не чета нашему, и мы оставили его далеко позади.
Вдруг Кеокотаа указал рукой вперед.
Огромная масса земли будто перегородила реку.
— Хиваси! — объявил он.
И сразу же как по команде в широкую реку вылетели два каноэ, в каждом — по четыре гребца. Сделав несколько взмахов веслами, они догнали нас и поплыли с двух сторон.
— Чероки, — сказал я Кеокотаа. — Спокойно!
Лицо индейца стало похожим на застывшую маску.
Глава 5
Они шли рядом с оружием наготове. Попытка уйти означала бы для нас смерть. Сражаться? Силы слишком неравны. Но у меня были друзья среди чероки, живших в горах. Я мог найти друзей и здесь.
Мы торговали с чероки на Стреляющем ручье, а также привозили товары в их поселения к югу и востоку от нас. Они наверняка знали о Барнабасе. Его имя стало легендой. Кин и Янс часто посещали деревни и имели там много друзей. Они охотились вместе с чероки и выходили с ними на тропу войны. Особенно индейцы любили Янса, моего неукротимого, шумного, отчаянного брата, обладавшего необычайной силой и неувядающим чувством юмора. О чероки, живущих среди холмов, до нас доходили только слухи.
Откуда же им знать обо мне, Тихом? Обо мне, который, пробираясь сквозь заросли лавров, стоял на опушке один, любуясь рассветом?
— Спокойно! — предупредил я кикапу.
— Они враги! Я их не боюсь!
— Я верю, что ты их не боишься, и они тебя тоже, но если хочешь остаться в живых, успокойся и доверься мне. Я им не враг, и они должны понять это.
— Ты боишься?
— Если ты пойдешь со мной, то увидишь, боюсь ли я, но, если позволит их поведение, я буду человеком мира. Между мной и чероки нет наследственной вражды.
— Дело не во вражде. Скальп есть скальп.
Мой друг кикапу был не глуп, но выбора у нас не осталось. Дружба краснокожего основывается на несколько иных принципах, чем наша, хотя есть точка, где отдельные пути и верования совпадают. Находясь среди незнакомых людей, следует быть осторожным и не слишком доверчивым.
До берега нас довели под конвоем, а когда все каноэ стояли на берегу, один из тех, кто захватил нас в плен, протянул руку к моему луку. Их деревня находилась рядом.
Отведя лук назад, я пристально посмотрел индейцу в глаза и сказал:
— Я — друг. Я — Сэкетт.
Воин отдернул руку.
— Сэкетт! — воскликнул он.
, — Он — Сэк-етт, — сказал другой. — У него лицо Сэк-етта.
— Я не знаю его, — произнес третий. — И не видел его.
— Мы пришли как друзья, чтобы выкурить трубку с чероки. Затем мы пойдем к Великой реке и дальше.
Один из чероки показал на Кеокотаа:
— Он кикапу. Почему ты с нашим врагом?
— Когда он со мной, он не враг чероки. Он великий путешественник. Мы идем за Великую реку вместе. Возможно, мы пойдем в Далекие Земли.
— Это мертвые земли. Там нет воды. Трава коричневая и старая, реки не текут.
— Я найду воду. Моя магия сильна. Для меня эта земля не будет пустой.
Воин, который сказал, что у меня лицо Сэкетта, заговорил снова:
— Я знаю его. Он обладает сильной магией.
Они стояли немного поодаль от меня. Я понятия не имел, что они знали обо мне, но времени для расспросов не осталось.