Да, туда я не залезу.
Зацепилась взглядом за болтающийся над головой меховой шарик. Пушистик так и провисел вверху, с интересом разглядывая мои телодвижения. Вот пусть теперь тоже поработает.
Эй, хватит на меня глазеть. Не в музее. Протри-ка лучше потолок.
Зачем? флегматично отозвался фамильяр.
Чтоб чисто было. Я бы и сама это сделала, но очень уж высоко, не доберусь.
Фамильяр пожал плечами я не знаю, где у этого шарика плечи, но то движение, которое он сделал, очень походило на пожатие плечами. Что-то пробормотал, перевернулся на спину, развел лапки в стороны и засиял зеленоватым светом. А потом выплеснул из себя этот свет, как яводу из ведра. Свет растекся по потолку и погас, а потолок оказался белоснежно-белым и заблестел так, что на него стало больно смотреть.
Я смотрела на это представление круглыми глазами, восхищаясь умениями моего фамильяра. А когда все закончилось, до меня потихоньку начало доходить, что меня попросту нагло и жестоко поимели. To, на что я, чумазая и голодная, потратила уйму времени, Пушистик смог бы сделать за пять минут. И я бы уже давно приготовила ужин, помылась и переоделась.
Ах, ты, скотина выдохнула я и с силой бросила в этого наглого гада тряпку, которую до сих пор держала в руках.
Пушистик ловко увернулся, а на свежевымытом потолке остался грязный отпечаток.
Вот и помогай тебе после этого, фыркнул наглый шарик, зависнув в дальнем от меня углу.
Ты ты злость внезапно прошла. Я устало сгорбилась, махнула рукой, подняла ведро и, идя к двери, мрачно закончила:Гад ты после этого, а не фамильяр.
И вышла из комнаты.
Как следует вымыла в ручье ведро, оттерев песком налипшую на стенки грязь, набрала чистой воды, умылась сама, с грустью помечтав о горячем душе, и потом долго сидела, слушая чириканье и трели невидимых в листве птиц, подставляя разгоряченное лицо теплому летнему ветерку.
В дом зашла, когда смеркаться начало. Есть уже хотелось невыносимо, и я с грустью вспомнила маму: что она сегодня на ужин приготовила? Макароны или сырники? Или вообще готовить не стала, а заказала пиццу? Когда мама волновалась, у нее постоянно что-то подгорало, поэтому в такие моменты папа предпочитал ужинать в кафе или заказывать еду на дом. А сегодня мама наверняка здорово переволновалась.
А мне сейчас придется еще долго возиться, чтобы ужин на печи приготовить. Я даже не уверена, что смогу ее разжечь, никогда подобным не занималась. А на фамильяра надежды мало. Я уже поняла, что на него где сядешь, там и слезешь.
Что ж мне так с фамильяром-то не повезло? Такой, вроде, симпатяшка, а характер поганый. Недаром он меня в моем сне едва не съел. Ладно, хоть наяву не покушался. Впрочем, как говорятеще не вечер. Может, он пока сыт был. А как проголодается, так мне конец и придет.
Тяжело вздохнув, я открыла дверь и застыла на пороге. Комната блестела чистотой. И не той, что я навела. Я тот еще уборщик, как ни старалась, a, например, разводы на полу так и остались. Небольшие, правда, но были. Да и протереть стены до самого верха не получилось.
А сейчас стены были стерильно чисты, пол блестел под светом лампы, а посуда, которую я еще не успела помыть, сияла отполированными боками. И белье на кровати, которое я не сменила просто потому, что не нашла чистого, было белоснежным и лежало без единой складочки.
А еще в доме упоительно пахло свежеприготовленной едой. В печке потрескивали поленья, а в чугунке пыхтела, пуская пузыри, какая-то каша.
Я подняла взгляд на сидевшего на печи Пушистика и растеряно произнесла:
Это ты постарался?
А кто же еще, буркнул он, настороженно глядя на меня и, видимо, готовый к любой моей реакции.
Он что, думает, что я его за самовольство ругать начну?
Я сглотнула голодную слюну и слабо улыбнулась:
Спасибо.
А потом пол почему-то ушел из-под ног, в глазах потемнело, и я потеряла сознание. Вот уж не ожидала, что я такая нежная. Но, видимо, слишком необычные впечатления и чрезмерное количество проделанных на голодный желудок усилий, подорвали мою хрупкую нервную систему.
Очнулась я от того, что кто-то вливал в меня силу.
Что? Это я подумала? Откуда мне известно, как силу вливают?
Откуда, откуда Романов начиталась, вот и знаю.
Открыла глаза и увидела сидящего у меня на животе Пушистика. Прикрыв свои огромные глаза так, что от них остались узкие щелочки, он сосредоточенно месил меня передними лапками, от которых шло явно ощутимое тепло, наполнявшее меня спокойствием и силой.
Некоторое время я молча наблюдала за его работой, потом решила подать голос. А то очень уж деловито фамильяр по мне топтался, еще синяки останутся. Или когтями поцарапает, вон они у него какие длинные. Как еще меня не проткнул до сих пор?
Ты чего делаешь? просипела я.
Пушистик подскочил от неожиданности, зависнув в воздухе в нескольких сантиметрах надо мной, а потом дернулся в сторону и снова настороженно взглянул на меня:
Силой делюсь.
А чего испугался-то?
Фамильяр промолчал, но немного расслабился.
Я медленно, прислушиваясь к себе, села на кровати.
На кровати? Я, вроде, у двери отключилась.
Это ты меня перенес?
А кто ж еще? снова буркнул фамильяр.
Да что ж он такой сердитый? Бурчит постоянно, как старый дед. А ещепугается из-за каждого пустяка, словно постоянно какого-то подвоха ожидает. Чем его ведьма так запугала?
Я взглянула на свою изодранную юбку, перевела взгляд на белоснежную простынь и тяжело вздохнула: разве можно такую грязную меня класть на такую чистую постель? Полежала бы на полу, не развалилась.
Все, хватит! Нужно, в конце концов, переодеться! Сколько можно чумазейкой ходить!
Слышь, фамильяр, а ты можешь воду в ведре быстро подогреть?
Пушистик молча пустил луч в ведро.
А теперьотвернись! Или нет, лучшевообще снаружи подожди.
Фамильяр хмыкнул и не спеша выплыл из комнаты.
А он вообще ходить может, или только летает? Забавнолапы есть, а не ходит, крыльев нет, а летает.
Через полчаса, относительно чистая, насколько можно отмыться в тазике, поливая себя из ковшика, и одетая вура! целые юбку и блузку, я сидела за столом и жадно хлебала жидкую кашу.
Почему она жидкая, я не поняла: то ли здесь так положено, то ли Пушистик пожадничал и мало крупы положил, или просто пропорции не рассчитал? Но спрашивать не стала, чтоб снова не нарваться на сердитое ворчание. Какая разница, главноебыло невероятно вкусно.
Или это я просто жутко голодная?
Пушистик примостился рядом, усевшись прямо на стол, и аккуратно слизывал кашу розовым язычком. На его зубы я старалась не заглядываться.
Ела и думала, что надо бы мне побольше узнать о мире, в котором я очутилась. А для этого нужно порасспрашивать фамильяра. Кто еще сможет мне полно и подробно ответить на все вопросы? Только он.
Хотя, фамильяр у меня тот еще фрукт. Опять разворчится, язвить начнет Да ладно, поворчит и перестанет. А мне источник информации нужен, как воздух. Так что вот сейчас поем, а потом устрою ему допрос с пристрастием.
Но, съев последнюю ложку каши и с трудом удержавшись от вылизывания тарелки, я вдруг почувствовала, что дико хочу спать. Глаза закрывались сами собой, и я поняла, что допрос придется отложить. С трудом добралась до кровати, стащила свой наряд, под который, по счастью, после мытья догадалась надеть нижнюю рубашку и, рухнув на постель, уснула прежде, чем голова подушки коснулась.
Глава 3
Я смотрел на спящую девушку и никак не мог понять, что же пошло не так? Какой-то странной была моя хозяйка.
Хозяйка Сколько времени прошло, а меня все еще передергивает, когда я произношу это слово.
Разве мог я представить, отправляясь в тот злосчастный день на охоту, во что выльется преследование оленя, которого начали загонять мои собаки? Ведь говорил же мне придворный маг Мерлинд, что не нужно мне выезжать из дворца. Что звезды сложились в некую непристойную фигуру, которая сулит мне беды и несчастья.
Я тогда посмеялся: если сулят мне звезды неприятности, то они, неприятности, меня и во дворце достанут.
Дурак! Непроходимый, тупой, самонадеянный дурак!
Впрочем, вполне возможно, что я был прав, и ведьма достала бы меня и во дворце. Заклинание призыва действует одинаково, где бы в этот момент призываемый не находился. Если уж даже демонов из Нижнего мира вызывают, то что говорить о каком-то принце, который по силе им и в подметки не годится.