Позже я проснулся полностью бодрым, наушники в моих ушах были горячими, и я устал ото сна, но было еще очень рано, чтобы вставать.
Музыка, которая уносила меня несколькими часами ранее, сейчас чувствовалась какой-то вялой. Тем не менее, я просидел еще несколько минут там, слушая ее. Часть меня знала, что останься я в таком положении еще немного, и музыка снова магическим образом меня убаюкает.
Но другая часть меня бодрствовала и сопротивлялась этому.
Я поднялся. Теснота квартиры, ее домашность, ее четыре стены давили, как неудобная обувь.
Я вышел наружу.
С прохладным ночным воздухом я вновь ожил, мой пульс ускорился.
В отштукатуренном доме напротив было темно, когда я вышел за ворота. Я вышел на бетонную дорожку в переулке позади дома и скривился: машина Бейби ожидала меня. В тусклом уличном свете я не мог определить, что это за машина, так что обошел вокруг и уставился на значок, но даже тогда марка осталась загадкой для меня. Это был невзрачный автомобиль из начала двухтысячных. Я разблокировал дверь и открыл ее. Сиденья внутри были изготовлены из ткани цвета тряпья сирот.
Я стал снаружи, опираясь на открытую дверь, и набрал номер на своем телефоне. Спустя долгое время Бейби ответила голосом, который звучал еще более острым, чем вживую.
Сен-Клер? она исправилась:Коул?
Эта машина не сработает, сказал я. Никто не хочет смотреть шоу, в котором рок-звезда разъезжает вокруг на что это вообще такое? Сатурн. Знаешь, я видел Сатурн, и он гораздо более впечатляющий, чем этот автомобиль. Также, Сатурнжелтый, а эта машина больше похожа на менструации.
Коул, сейчас 3:23.
24,тепло исправил я. Как быстро время летит с возрастом. Я хочу свой Мустанг.
На самом деле, я не хотел его, пока предложение не слетело с моих уст. Но теперь это желание было всепоглощающим, таким, которое не дает спать несколько дней.
У меня нет Мустанга для тебя, сказала Бейби. Мой бюджет не рассчитан на это.
Не глупи. У меня он уже есть. Это в Фениксе, Нью-Йорк. В гараже моих родителей, рядом с моим старым велосипедом, покрытым пылью. Купленный за счет моего первого успеха, никем не используемый. Люди захотят смотреть шоу о рок-звезде на черном Мустанге.
3:25,сказала Бейби.
Изображение этой машины вторглось в мой мозг в виде решения всех проблем, связанных с бесконечными ночами. Я задумался, готов ли я был позвонить своим родителям, чтобы забрать ее.
Нет. Я не был готов.
Чем дольше я думаю над этим, тем больше не понимаю, как я смогу продолжить без него.
3:26.
6:26 в Фениксе, ответил я. И тот Мустанг выглядит великолепно в утреннем свете. Подумай об этом.
Я отключился. Сатурн все еще был здесь. Я все еще не спал. Было все еще 3:26, хотя это казалось невозможным.
Я стоял там, раздумывая над тем, каков будет мой дальнейший курс действий. Раньше, я бы, наверно, поехал в Креншоу или еще куда-то, чтобы выиграть, не из-за нужды, приберегая все на потом, а просто чтобы занять себя чем-то, чтобы перестать грызть себя изнутри. Но сейчас, я превращался в волка, говорил с Изабел, спал.
Я с облегчением почувствовал, что это всего лишь тупая боль в мышцах. Память. Это было нормально. Со мной было все нормально. Воспоминание о злоупотреблении психоактивными веществами. Ключевое слововоспоминание.
И Изабел
Я подумывал позвонить ей, но я слишком сильно наслаждался тем фактом, что она отвечает на мои звонки, чтобы рисковать разрушить все это одним ранним утренним звонком.
Было все еще 3:26. Утро никогда не собиралось наступить.
Я набрал другой номер и принялся ждать.
Ответ был настороженным, но вежливым:
Да?
Леон, многозначительно сказал я. Я тебя разбудил? Знаю, что нет.
Леон не спал по ночам. Он не спал днем. Он был слишком грустным, чтобы спать.
Это Коул Сен-Клер. Я один из рок-звезд, которых ты подвозил вчера. Помнишь? Я был самым очаровательным из них. С джазовой песней.
Я я помню. Чем могу быть полезен?
Думаю, я хотел бы поесть. Ничего тяжелого. Поп-корн. Мороженное. Сардины. Что-то вроде этого. Больше подобие еды, чем что-либо еще.
Леону понадобилось некоторое время, чтобы ответить.
И Вам нужно такси?
Я поцарапал пятно анемичной красной краски на крыле Сатурна.
Оу, нет, нет. У меня есть машина. Я думал, ты мог бы захотеть пойти со мной.
Еще более длинная пауза.
Мистер Сен-Клер, это какой-то специфический вид юмора?
Леон, ответил я сурово, я всегда серьезен. Я иду перекусить чего-нибудь. Я не сплю. Ты не спишь. Похоже на попытку быть дружелюбным. Пойдем и увидишь, насколько тебе понравится тот трек. Никакого давления. И еще, просто Коул. Не может быть никакого мистера Сен-Клера в 3:28 утра. Ночьвеликий стабилизатор.
И это взаправду. Не для твоего шоу.
Я даже не подумал об этом. Какая идея! Но нет. Даже операторы сейчас спят, Леон.
Я услышал шорох, но он не ответил. Меня огорчало знание того, что, если Леон не согласится пойти, мне придется идти одному. Без ничего, кроме Сатурна, что напомнило бы мне о моей человечности, я бы, конечно, принял неверные решения.
Леон сказал:
Мне понадобится двадцать минут, чтобы добраться до Вениса.
Глава 9
КОУЛ
Оказалось, что в свое свободное время Леон не водит черный Кадиллак, а вместо него предпочитает несколько староватый и величественный Форд Файв Хандрид. Он позволил мне понажимать кнопки на радио, пока мы ездили туда-сюда по Эббот-Кинни, в поисках чего-то, что было бы открыто так поздно и не являлось при этом баром. Бар бы подошел, но я был узнаваем, и подвыпившие люди напомнили бы мне, каким славным и дружелюбным я становился под влиянием алкоголя, так что всему пришел бы конец.
Нет, оглядываясь назад, бар не казался хорошей идеей.
Леон отвез нас обоих на добрых две мили к береговой линии.
Вылезая из машины, он сказал:
Не так уж далеко.
Его голос звучал по-доброму, озадаченно, растерянно. Он был одет в черные слаксы и голубую рубашку, ничто из этого не было помятым. Солидные часы. Он был из тех, кому люди доверяли, не задумываясь. Он был из тех, о ком люди не думали, вообще.
Я осмотрелся. Со своим волчьим обонянием я слышал запах конусов мороженого, асфальта, бурлящего океана, льющегося ручьем пива, первых и последних поцелуев. Уличная парковка была заполнена новенькими, без единой ржавчины машинами, которые, кроме как летом, никогда и не увидишь. У всех девочек были ноги от ушей, все парни ослепляли своими улыбками. И луна была близка, как никогда прежде. Пустые магазины продолжали светиться голубыми, розовыми и желтыми лампочками. Я споткнулся о бордюр, мой взгляд упал на парней, запускающих летающего змея на пляже, его хвост рябил серебром в лунном свете. Мое воображение наполнили картинки.
Волку здесь прятаться было негде.
Ты не отсюда, сказал Леон, и я знал, он наблюдал за мной, пока я рассматривал все вокруг. Я знал, ему было известно, что мне все это нравится, и не возражал.
Это великолепное место напевало мое имя снова и снова.
Нью-Йорк, ответил я. И добавил, Штат.
Я не мог вспомнить, когда впервые уточнил, что это штат, а не город, но тогда это различие точно казалось куда более важным. Откуда я был сейчас? Не отсюда.
Ты тоже не отсюда, напомнил я ему. Цинциннати.
Поверить не могу, что ты запомнил.
Он привез нас к кафе, которое напомнило мне рестораны в Италиинебольшое, темный интерьер, большая часть обеденной зоны находится под тентом на открытом воздухе. Хоть я и не выразил никакой обеспокоенности, что меня могут узнать, Леон встал впереди меня, закрывая мое лицо от хостеcс, и сказал:
Для двоих, пожалуйста. Может, на заднем дворике?
Я почувствовал, что был прав. Я принял верное решение насчет него. Человек был Человеком.
Хостесс усадила нас за небольшой столик. Вдоль тротуара располагался пляж, а за нимтемный океан. Я почувствовал себя сонным и пьяным.
Присев, мы слегка склонили головы, и я подумал о том, чтобы записать несколько строк в мой маленький блокнот (Как любовники или адвокаты/кусаем и улыбаемся). Вместо этого я наблюдал, как несколько скейтбордистов катаются позади нас.
Тебе нравится здесь?
Пауза затянулась, и, когда я взглянул на Леона, он с сожалением улыбнулся и опустил свой взгляд на стол. Он осторожно развернул свою салфетку. У него были крепкие руки, грубые и уверенные.
Я пробыл здесь долго.
Тебе понравилось здесь в первый раз?
Леон сказал:
Что ты видишь, когда смотришь на все это?
Магию, ответил я.
Он передал мне меню.
Если ты скажешь мне, что ты хочешь, я сделаю заказ за тебя. Пока ты будешь любоваться океаном.
Он подразумевал, что мне не придется разговаривать с официанткой своим знаменитым голосом или смотреть на нее, открывая свое знаменитое лицо. Сейчас я на самом деле посмотрел на него. Он, должно быть, был красивым ублюдком в моем возрасте. Он оставался бы красивым сейчас, если бы расправил плечи и вел себя так, будто у него есть яйца.
Ты подвозил множество знаменитостей?
Парочку.
Ты даже не знал, кто я такой, когда я сел в твою машину, и теперь защищаешь меня от официантки?
Леон сказал:
Я загуглил тебя, после того, как ты вышел.
Было приятно слышать, что я все еще имел какую-то популярность в Интернете.
Он продолжил:
Новости о том, что ты исчез, были Ты не возражаешь, что я затрагиваю эту тему?
Я пожал плечами. Все было хорошо, пока он не упоминал имя Виктора. Пока он не спрашивал меня о том, где Виктор.
Что ж, это вызвало большой ажиотаж.
На самом деле, я не такой знаменитый, сказал я, хотя все же немного был таким. Большинство людей не могут узнать меня, увидев. И если они узнают, они либо думают, что я просто кто-то похожий на меня, или у них кишка тонка, чтобы заговорить со мной, или же их попросту не волнует, что это я.
В действительности, быть узнаваемым не утомляло. Утомляло чувствовать одиночество в толпе.
Леон задумчиво рассматривал меня. Я мог сказать, что он, в любом случае, не хотел быть узнаваемым, как Леон-водитель. Он боялся болтовни у кассы супермаркета. Он ждал, пока курьер постучит в дверь, оставит посылку, и сядет в свой автомобиль, чтобы открыть дверь. Смерть его собаки была не лучшей вещью на свете, но, думаю, худшей частью для него была жалость ассистента ветеринара.
Я знаю, о чем ты говоришь, сказал я Леону, и под «ты» я подразумевал «твое лицо». Ты ненавидишь разговоры ни о чем. Это заставляет все выглядеть несущественным. Согласен. Это отвратительно. Нам стоит говорить только о стоящих вещах, тебе и мне.
Я не очень хорош в светских беседах. Леон понизил ненависть к ним на что-то уровнем добрее, но не стал отрицать. У тебя есть стоящая тема для разговора?
Ты рассказал мне историю своей жизни в машине. Это стояще.
Ты попросил меня об этом.
Разве? Это не похоже на меня.
Официантка вернулась. Я заказал бургер без происшествий. Леон заказал молочный коктейль без происшествий. Когда принесли его коктейль, он вертел его в своих руках, наслаждаясь им. Это казалось великой привилегией, которая позволена только с незнакомцем посреди ночи.
Он выглядел мрачно, что совершенно не входило в план, так что я спросил его:
Итак, Леон. Я знаю, ты не фанат этого города, но куда бы ты посоветовал мне сходить, как туристу?
Разве ты не бывал здесь прежде?
Я бывал здесь прежде.
Я был в туре.
Не было времени, чтобы осмотреться?
У меня было время, чтобы осмотреться. Я исследовал множество улиц в Кореа-тауне и одну в Эко-парке, и еще одну в Лонг-бич, а потом я поискал Райт Эйд, чтобы купить несколько шприцов, и после я исследовал свой балкон в отеле, и свой пол в отеле, и, наконец, плитку в своей ванной комнате в отеле. Потом пришел Виктор, вытащил меня из моей собственной блевоты и вымыл для шоу.
Я бывал в Лос-Анджелесе прежде, но это не имело значения. На самом деле, я никогда не покидал своей головы.
Пирс, я думаю, сказал Леон с сомнением, будто повторял совет кого-то другого. Там должно быть красиво на закате. Малибу? Это примерно в сорока пяти минутах от побережья.
Малибуэто не Л.А., Леон, сказал я сурово. Я взглянул на фиолетовое зарево пляжа. Я представил, как бегу по песку своими лапами, вместо ног. Это было бы также классно, как на своих собственных ногах, подумал я. Я думаю, тебе стоит посетить свой собственный город.
Возможно, я так и сделаю, сказал Леон мягко, что означало, что он не собирается этого делать. Принесли нашу еду. Леон забрал помидор с моего бургера.
Кажется странным заказать сэндвич с латуком и беконом. Но она убрала бы помидор, если бы ты попросил, он присолил кусочек. Он выглядел настолько счастливым, насколько вообще мог быть, когда положил его в свой рот.
Я забыл, что не люблю их, ответил я. Оничлены смертельной пасленовой семьи, ты знал? Слегка ядовитые для собак.
И волков. Достаточно, чтобы мой живот разболелся.
Шоколад тоже, сказал Леон, глядя на свой молочный коктейль, и я вспомнил, что его собака умерла. Могу я задать тебе личный вопрос?
Все вопросыличные.
Я
Это означает «да», Леон, можешь задать его.
Только пока он не о Викторе.
Почему ты вернулся обратно?
Это было похоже на вопрос с подвохом. Мое с трудом завоеванное отшельничествооснованное мной, охраняемое Джеремине мелочь. Это был шанс стать кем-то еще, и сколько таких выпадает? И все же я бросил это.
Я вернулся потому, что должен был. Потому что не было ничего неправильного в мире, за исключением того, что я становился старше. Потому что Сэм и Грейс сказали мне, что я могу идти, если хочу этого.
Тем, что я хотел было:
Я хотел.
Изабел
Я хотел сделать что-то. В начале этого всего, я был просто ребенком с синтезатором. В этом было мало от игры на них, больше похоже на часы падений от песни к песне.
Я хочу сделать альбом, сказал я. Я соскучился по созданию музыки.
Я понял, что его удовлетворил мой ответ. Официантка принесла чек.
Леон сказал:
Мне понравилась та песня.
Какая о? Правда?