КОУЛ
Есть вещи, которые никогда не стареют: первое слово, сказанное в микрофон студии звукозаписи, первый корявый отрывок песни, первый раз на радио.
И есть вещи, которые стареют: я.
Какая бы то ни было часть меня, способная работать всю ночь или типа того раньше, очевидно, осталась позади где-то в моей бурно проведенной юности, или просто в Миннесоте. Я спал, пока солнце не взошло высоко, а после обнаружил, что у меня нет ничего на завтрак, кроме сумки от пончиков, полной скучающих муравьев. Я явно не мог работать в таких условиях, так что пешком отправился на охоту/собирательство (лирическая возможность? Надо записать в блокнот) (собирательство/охота более интересны, когда этого не ожидаешь).
(Я собираю/ты охотишься/ мы оба в ловушке)
К тому времени, как я вернулся в квартиру, солнце было еще выше, а меня ждала Бейби.
Она сидела в одном из двух белых виниловых кресел в недо-зоне-отдыха, снова работая на своем айпаде. Когда я открыл раздвижную дверь, она подняла глаза.
Ты должен был работать.
Я задвинул дверь локтем.
Я работал.
Что у тебя там?
Я взглянул на свои руки. Я не мог вспомнить все, что там было.
Ерунда. Для кое-чего. Для. Работы.
Она наблюдала, как я освобождаю руки на столе у ее кресла: небольшая плетенная корзина, которая интригующе потрескивала, и, вероятно, будет потрескивать еще лучше в микрофон, фальшивые канделябры из слоновой кости, грубая гавайская футболка на несколько размеров больше и небольшая фиолетовая статуя Будды в качестве подарка к возвращению Джереми.
Это не «Холостяк», сказала она мне. У меня нет денег, чтобы следить за тобой. Так что ты собираешься сделать что-то интересное, пока мои камеры тут. Или позвони мне, когда вот-вот сделаешь что-то. Кстати, ты ранил мои чувства, выгнав музыкантов, которых я подобрала специально для тебя.
Я направился к клавишам. Это был «Дэйв Смит». Возможно, мой «Дэйв Смит». Я не знал, были ли он изъят или как, после того, как меня объявили мертвым/пропавшим/оборотнем (лирическая возможность?) (тоже «на заметку») (другое слово вместо «оборотень»?) (зверь) (единорог) (суицид) (записать в блокнот?) (ничего стоящего).
Я вытащил свой блокнот и записал «ничего стоящего» туда.
Коул.
Что? А. Мне не нужен был гитарист, а басист был абсолютно не тем.
Бейби нажала что-то в своем айпаде.
На секундочку, его выбрали пользователи на форуме шоу еще до того, как ты попал сюда. Они знали его по имени. Они были привлечены таким образом.
Я предпочитал, чтобы мои слушатели были вовлечены следующим образом: купи альбом, приходи на мои концерты, знай все слова.
Я включил клавиши. Свет вспыхнул на всем синтезаторе. На мгновение я задержал палец на одном из регуляторов. Просто чтобы почувствовать на что это похоже снова. Это было так давно. Если подумать, хронологически, я провел больше времени играя на клавишах в туре, чем дома. Это были те ранние дни, которые я вспоминал сейчас. Мой первый синтезатор, моя спальня, утреннее солнце на клавишах, фотографии на телефоне отключены настройками, песни, напеваемые с закрытыми глазами. Как будто «Наркотики» никогда и не было.
Достань свой телефон, сказала Бейби, и перезвони ему. Скажи ему, что совершил ошибку.
Я даже не потрудился повернуться:
Нет.
Это не обсуждается.
У меня внутри все кипело, но я сохранял безэмоциональность на лице и равнодушие в голосе:
Хороший альбом обсуждается?
Ответа не последовало.
Им не понравилась первая серия? я знал, что понравилась. Им не понравился Джереми?
Это шоу не должно было стать воссоединением «Наркотики». Собирается ли Виктор появиться из ниоткуда?
Я чувствовал, как песня во мне обрывается.
Я могу полностью гарантировать, что это не произойдет.
После меня повисла очень долгая пауза. Я слышал, как Бейби печатает что-то в своей электронной жизни, в то время, как я щелкнул по динамику и сосредоточился на создании самой большой, жирной, подлой мелодии на синтезаторе, которую эта квартира когда-либо слышала.
Аккорды росли и росли, пока я представлял обложку альбома, число треков сзади и чувство, когда выпускаешь его в мир провалится или взлететьтолько они всегда взлетали; лишь я провалился, и думал, что в мире я мог бы называть собой, если бы не назывался «Наркотикой».
В конце концов, Бейби сказала (громко, чтобы быть услышанной через самую большую, жирную, подлую мелодию на синтезаторе, которую эта квартира когда-либо слышала):
Дело вот в чем. Ты не собираешься вернуть Чипа?
Я упустил аккорд от неожиданности. Песня понемногу утихла.
Кто такой, к черту, Чип? А. Нет. Я останусь с Джереми.
Тогда дело вот в чем, сказала она снова. Теперь это твое.
Я повернулся. В ее вытянутой руке был телефон.
Что это?
Она не ответила, пока я нехотя не взял его.
Твой новый рабочий телефон. Я просто зарегистрировала тебя во всех социальных сетях в Интернете. И сказала миру, что ты собираешься заняться всем этим лично. Ты хочешь командовать группой? Тогда тебе придется делать в два раза больше работы для этого.
Я уставился на телефон у себя в руке.
Ты убиваешь меня.
Ты узнаешь, если я буду тебя убивать.
Я застонал.
Вот не надо, сказала Бейби, вставая. Не делай вид, что ятвой тюремщик. Потому что мы оба хотим одного и того же. Это шоу удалосья делаю еще одно. Это шоу удалосьтебе не приходиться гастролировать остаток своей жизни. Так что берись за работу и не забудь, что ваше время в студии заказано сегодня после обеда.
Я взялся за работу.
Потому что она была права.
Глава 17
ИЗАБЕЛ
Какой следующий прием пищи? спросил меня Коул.
Ланч, я ответила. Я глянула на дверь класса, чтобы убедиться, что она закрыта, пока шла в направлении женского туалета. Поход в туалет был единственным поводом уйти из курса для сертифицированных помощников медсестры, факт, который, казалось, волновал только меня. Другие студенты в классе, казалось, добросовестно занимались, их мотив я могла себе объяснить только тем, что они не прочитали учебник достаточно внимательно, так что должны были записывать об увольнениях работников во время занятий.
В любом случае, номера Коула на экране моего вибрирующего телефона было более, чем достаточно, чтобы заставить меня использовать вариант с туалетом. В коридоре я попыталась дышать через рот. Определенно, нужна храбрость, чтобы пойти в другую среднюю школу после того, как закончил свою собственную. Запах в коридоре вызывал самые разнообразные чувства, любое из которых было бы хорошей темой для сеанса терапии.
Коул сказал:
Скажи, что хочешь меня.
Я зашла в туалет.
У меня очень короткий перерыв на ланч.
Я забыл, что ты на учебе. Научи меня чему-то, о чем только что узнала.
Мы работаем над профессиональной вежливостью. Оказывается, неважно, насколько вы дружны с клиентом, ты все равно не должен называть его «милая/милый».
Ты собираешься стать великим С-М-П. С-П-М. Правильно? Хотя, ты и так хорошая С-М-П.
Мое отражение в зеркале улыбнулось. Оно выглядело злобным и счастливым.
Врачом, ответила я. Я хожу в медицинскую школу. Это просто необходимое зло, хотя, это было не совсем так. Я, наверное, могла попасть в нормальную подготовительную программу и без него. Но я не хотела нормальную. В такой не было много смысла.
Приезжай за мной, сказал Коул жалобно. На своей машине. Моя заставляет меня выглядеть, как лузер.
Это не твоя машина, сказала я, и Коул подавил смешок.
Я заберу тебя. Но в этот раз я сама выбираю место.
Я повесила трубку. Я не хотела возвращаться в класс. Я не хотела проходить свою практику в клинике на этой неделе. Я не хотела катать стариков вокруг и убирать что-либо, оставшееся под ними. Я не хотела слышать от своего инструктора, что должна улыбаться, когда представляюсь клиентам. Я не хотела надевать перчатки и не хотела испытывать это ужасное чувство руки-перчатки, после того, как сниму их. Я не хотела чувствовать, как будто я единственный человек на земле, который ненавидит людей.
Ты изучаешь этот курс.
Ты собираешься стать врачом.
Это жизнь.
В зеркале я выглядела сурово и не к месту у потертой двери в кабинку. Я не была уверена, на самом деле ли я так выглядела, или это просто из-за того, как я стояла с крепко прижатыми локтями, чтобы случайно не прикоснуться к чему-то в этой комнате. Таково было правило: ничего не должно прикоснуться ко мне.
Я не знала, почему продолжала позволять Коулу нарушать его.
Часом позже мы с Коулом направлялись на ланч в одно неприметное лос-анджелесское местечко.
Я не была уверена, почему люди все еще получают похвалу за то, что находят неприметные местечка, чтобы поесть. Друзья или твои родители берут тебя и твою мать в какое-то небольшое местечко, где делают великолепные омлеты или типа того, и они гордятся, как будто сами изобрели эти омлеты, а твоя мать вся такая: «Как ты только нашел это место?!». Я могла ответить: Интернет. Пять минут, индекс, и беглый доступ в Интернет могут гарантированно открыть любому секреты кулинарных глубинок.
Меня бесило, когда люди называли здравый смысл магией. Потому что если это считалось, то я была самым магическим существом, которое знала.
Я взяла Коула в место, которое я нашла при помощи своих магических сил, миниатюрная кондитерская, мимо которой легко было пройти, если ты не знаешь, куда именно направляешься. Снаружи фасад был окрашен в глубокий фиолетовый. Внутри был Л.А. во всей красе. Худышки ели в зале с бетонным полом, бледными белые стенами и скамейками из термообработанной древесины. В воздухе витал аромат кофе и масла. Место раздачи было крошечным и странным: кулер с интересными напитками, меню на доске, выбор пирогов полон изысков. Я уже перепробовала их все: от бархатистых цитрусовых тарталеток до шоколадных пирогов с соленой карамельной крошкой.
Это было так далеко от грязного кабинета старшей школы, где я начала свой день, что казалось, либо то, либо другое не должно быть реальным.
Мы стояли в очереди. Я продолжала думать о себе, стоящей близко к Коулу, настолько близко, что мои лопатки упирались в его грудь, и тогда я осознала, что мы оба вдыхаем и выдыхаем в одно и то же время.
Я не хотела возвращаться. Я хотела остаться здесь с ним. Или взять его с собой. Иногда я так чертовски уставала от одиночества
Я неожиданно почувствовала себя странно и неприятно слезливой.
Я сделала осознанный шаг в сторону. Без моего тела в качестве якоря, Коул беспокойно повернулся к кулеру с напитками, а потом к полкам с товарами, потом снова к кулеру, а потом снова к полкам.
На самом деле, я не сладкоежка.
Он теребил футболку, которую, я уже могла сказать, он хотел купить чисто из-за того, что на ней говорилось, что пирог напал на нее.
Я сказала:
Не будь ублюдком.
Тогда скажи мне, что взять. Яблоко? Это пирог.
Заткнись. Я закажу за тебя. Вообще-то, ты меня жутко нервируешь. Иди и займи столик у входа.
Йес, ответил Коул и смылся.
Когда я вышла наружу, то нашла его за небольшим металлическим столом отчасти в тени, уставившегося в два телефона, которые он положил на столешницу. Там были два других стола, один из которых был занят веселой, но очень уродливой женщиной и ее красивой, но очень похотливой маленькой собачкой. Третий столик занимал парень с камерой, которому я показала палец. Он ответил мне тем же с невинной улыбкой.
Я поставила кофе Коула перед ним и села рядом, повернувшись спиной к камере.
Что ты заказала для меня? спросил он, не отрывая глаз от гаджетов.
Я не собираюсь говорить тебе. Я просто собираюсь удивить тебя, когда его вынесут. Это не яблоко. Для чего другой телефон?
Коул хмуро пояснил указ Бейби.
Это не так уж плохо, сказала я. Так она хочет, чтобы ты общался со своими фанатами?
Я не хочу говорить с ними, сказал он. Все они хотят поговорить о том, лишу ли я их девственности, напишу ли еще одну песню типа «Злодей» или приеду ли играть концерт в невероятно маленький городишко, в котором они живут. Ты положила сюда сахар?
Нет. Это кофе для взрослых. Я сделала его для тебя по-взрослому. К тому же, тебе не нужно быть с ними один-на-один. Ты можешь просто информировать их об основном.
Информировать их! Я был блестящим. Теперь я невероятен. Как утомительно это будет для них.
О, это уже утомительно. Бейби знает, что я вне шоу, да?
Коул взглянул на камеру.
По закону, она может использовать изображение твоего затылка, но не твое лицо. Все это, он жестом показал на улицутут слишком громко, чтобы подобрать какой-то трек, но хочешь зайти внутрь?
Я думала над тем, каким в некотором смысле черным удовольствием было анонимно пометить свою территорию, давая фанаткам знать, что у него уже кто-то есть. И мои волосы выглядели великолепно со спины.
Нет, ответила я. Пей свой кофе.
Коул сделал еще глоток. Он поморщился. Я протянула пакетик сахара, который спрятала за своей чашкой, и он выхватил его. Пока он сыпал его в свой уже и без того идеальный латте, я взяла телефон Бейби. Он был довольно хорошим.
Посмотри, как он лежит в руке, Коул критично прищурился на телефон в моей ладони. Он уважает тебя. Знаешь, ты могла бы быть Коулом Сен-Клером.
Я рассмеялась, немного жестче, чем было необходимо.
Ох, я так не думаю. Эта позиция уже занята кем-то сверхквалифицированным.
Я имею в виду, ты могла бы быть моим голосом. Попробуй. Скажи что-то.
Я послала ему уничтожающий взгляд. Но правда была в том, что, хоть Коул и был сложным существом, его личность была довольно предсказуема. Я открыла твиттер и напечатала: привет-привет-привет мир.
Я опубликовала пост.
Должна заметить, это было как-то увлекательно.
Что я сказал? спросил Коул.
Я показала ему.
Я не использую пунктуацию, сказал он. Я также использую множество этих штук, он согнул руки по обе стороны своего лица, чтобы продемонстрировать. Скобки.
Ты хоть прочитал это?
Да. Я знаю. Я любовался этим. Позволь мне увидеть это снова. Да. Это великолепная идея. Это освободит мне время для всяческих штук.
Вроде валяния на полу и увольнения хороших людей?