Коул сказал:
У меня все еще нет басиста.
Конечно, на этом все не закончилось. Вся эта шумиха не была ради ничего. Толпа притихла.
В тишине Джереми шагнул вперед. Он покачал головой, как будто не веря. Заправил прядь своих блондинистых волос за ухо.
Ладно, Коул. Ладно. Я сделаю это.
На секунду, короткую, короткую секунду, я увидела настоящую улыбку Коула, а потом она растворилась в его улыбке для шоу. Он проделал сложное мужское объятие с Джереми, а потом схватил его руку и поднял ее вместе со своей.
У нас есть победитель! закричал он.
Потом он наклонился к Джереми и заговорил тише, как будто это было только между ними. Но я знала Коула, и знала, что он не забыл о камерах.
Это он сказал уже нам всем:
Добро пожаловать обратно, чувак.
Пошли титры.
Это был бриллиантовый кусочек телевидения.
Я почувствовала неожиданную гордость за Коула. Он был прав, ранее, по крайней мере, в одном: он знал, чего люди хотят. Это не значило, что он собирался держаться подальше от неприятностей, но он был очень хорош в своем деле. На одно короткое, кристальное мгновенье, мне захотелось, чтобы он был здесь, потому что сейчас я могла бы сказать ему это без любого из моих обычных загонов.
Но его не было. Так что все, о чем я могла думать было: Изабел, не влюбись в него снова.
Глава 13
КОУЛ
Ужин, сказал я в телефон, когда шел обратно в квартиру. Я держал в руке девяти-долларовый апельсиновый сок, оплаченный бюджетом Бейби. Реклама перед магазином соков зазывала: «Меняй свое будущее с солнцем в бокале». Мое будущее уже казалось довольно величественным, и мне не терпелось увидеть, что случится, добавь я туда еще и апельсиновый сок. Это следующий прием пищи.
Что? сказала Изабел. На самом деле, было что-то приносящее удовольствие в том, чтобы просто набрать ее номер и услышать от нее ответ.
Ужин. Следующий прием пищи. Ты. Я. Какой заманчивый план мы имеем.
Я не могу, ответила Изабел. Я пообещала моей кузине Софии, что оттянусь с ней. Она превратится в занудную старуху, если я не вытащу ее куда-нибудь.
Мне нравится твое благородство. Вы могли бы прийти ко мне, сказал я. Было трудно сказать, менял ли апельсиновый сок мое будущее, потому что я не знал, к чему иду, до того, как начал пить его. В душе хватит места на троих.
Я не возьму мою кузину в твой душ, чтобы хорошо провести время. Каков урок это преподаст ей? Ты можешь пойти с нами.
Я не знал, каким человеком была София, но мне не хотелось вести светских бесед. Сейчас я наслаждался тем, что хорошо выполнил свою работу, заработав чертов апельсиновый сок.
Какая музыка будет играть?
Я не знаю.
Ты живешь в Л.А. и не знаешь? на самом деле, я не знал, кто будет играть, но это казалось тем, что я должен был знать, живи я здесь.
Я не люблю концерты. Люди прыгают вокруг и воняют, а музыка звучит, как дерьмо.
Я не уверен, смогу ли разговаривать с тобой, если ты будешь нести эту чушь все время, я остановился, чтобы посмотреть на рекламу профессионального френолога. На рекламе также был профиль лысого мужчины со звездами вокруг головы. Трудно было понять, каков был предлагаемый товар. Ты никогда не была на концерте, который бы тебе понравился?
Дай подумать: нет, нет, я не была. Ты когда-нибудь был на том, который бы тебе на самом деле понравился? Или ты просто думаешь, что они должны тебе нравиться?
Что за нелепый вопрос, ответил я, хотя, возможно, это было не так. Я не был на многих шоу, пока сам был шоу, а музыкальная индустрия не одобряла, если ты пропускал свои собственные концерты, даже если они не казались тебе хорошо проведенным временем. София существует?
Что? Я понятия не имею, почему она такая, какая есть. Ничего в ее детстве не содействовало поддержанию уровня ее невротического состояния. Подожди? Ты имеешь в виду, реальный ли она человек? Я бы не выдумала кузину, чтобы избежать ужина, Коул. Я бы просто сказала тебе.
Я спросил:
Ты ответишь, когда я в следующий раз позвоню?
В этот раз ответила, ведь так?
Скажи «да».
Да. Условно да.
Я закончил с апельсиновым соком. Я пытался быть великодушным в свете того, что сегодня вечером не буду привлекать к себе губы Изабел Калпепер. Этот сок сменил мое будущее не в лучшую сторону. Какие условия?
Иногда ты делаешь такие вещи, типа звонишь мне сорок раз в день и оставляешь неприличные сообщения, и поэтому я не беру трубку.
Нелепо. Это не похоже на меня. Я бы никогда не позвонил четное число раз.
Также, иногда ты звонишь только потому, что тебе скучно, а не потому, что тебе есть что сказать, а я не хочу быть видом живого Интернета, который ты вызываешь, чтобы развлечь себя.
Это было похоже на меня.
Так что иди домой и пиши свой альбом, а потом позвони мне утром и скажи, куда мы идем на этих выходных.
Мне будет одиноко.
Все мы одиноки, Коул.
Это мой маленький оптимист, сказал я.
Повесив трубку, я пошел обратно в дом.
Я думал о поцелуе с Изабел в душе.
Я думал об одиноком вечере в этом странном новомодном рае.
Я думал о работе над песнями для альбома.
Я думал о звонке Сэму.
Я думал о получении кайфа в ванной.
Я пересек двор к бетонному дому, где остановилась Лейла. Раздвижная дверь во двор была открыта.
Внутри был, грубо говоря, только белый диван и много бамбука. Вечерний свет из окон сделал обстановку похожей на салон эко-автомобиля, минус автомобиль. Лейла сидела посреди пола, занимаясь йогой или медитацией. Я не мог вспомнить, было ли это разными вещами. Я думал, медитацияэто штука, для которой не требуются специальные брюки.
Я постучал в дверной косяк.
Лили. Лейла. Мы можем с тобой секунду поговорить о завтрашнем дне? Когда мы сделаем мир лучше?
Лейла одарила меня пассивным взглядом из-под тяжелых век.
А, ты.
Да, я. Забавная история: это первая вещь, которую моя мать сказала мне.
Лейла не рассмеялась.
Я просто подумала, я должна дать тебе знать, сказала она, потому что я верю в добро: я не уважаю твою работу или твой персональный смысл жизни.
Боже. Хорошо. Сейчас не об этом.
Лейла освободила руку и потянулась.
Хорошо, не правда ли?
Я задумался, был ли какой-то предел оскорблений у хиппи.
Я, на самом деле, не за добрым словом зашел, ну ладно. Ты хочешь попробовать сыграть разные вариации этой ноты или одного раза было для тебя достаточно?
Она сменила позу рук. Ее скорость колебалась между медленной и очень медленной.
Люди абсолютно не важны для тебя. Они просто как объекты.
Ладно, и?
И ты здесь ради славы, а не музыки.
В этом ты не права, мой друг, сказал я ей. Я здесь ради и того, и другого. Пятьдесят на пятьдесят, в конце концов. Может даже сорок на шестьдесят.
Ты уже написал альбом, который мы должны записать за шесть недель?
Теперь ты портишь мой кайф.
Это не было весело, прикалываться над кем-то, кто даже не знал об этом.
Лейла спросила:
Как ты можешь знать, что не возненавидишь и мою игру тоже?
Я послал ей улыбку Коула Сен-Клера, чтобы выиграть немного времени.
Дело в том, что я мог устроить прослушивания для басистов, потому что Джереми, мой старый басист, сидел рядом со мной. Я мог взять другого басиста, потому что я на самом деле не заменял старого. Джереми не ушел, а просто двигался вперед. Но барабанщик «Наркотики» не жил в доме где-нибудь в каньонах. Он был мертвым в яме, умерший в волчьем обличье. И, если бы я начал думать о барабанщиках, типа «они лучше, чем Виктор?», то, не думаю, что смог бы справиться с этим. Я закопал свою вину и свое горе в ту могилу. Я извинился перед мертвым человеком, и все было кончено.
Хрупкий конец.
Я сказал:
У меня есть план. Все под контролем.
Она вновь закрыла глаза.
Контрольэто иллюзия. У животных нет мании контроля.
Неожиданно мне беспричинно захотелось оказаться рядом с Изабел и только с ней так сильно, что я не мог поверить, что должен провести вечер в одиночестве в этом месте, где посмотреть можно только на Лейлу.
Ты чудаковатая хиппи, сказал я, не заботясь, что камеры могут меня слышать.
Среди животных нет хиппи, ответила Лейла, потому что каждое животное, по своей природе, наедине со своим окружением.
Я споткнулся о порог и ступил обратно во двор. Желание все еще горело во мне.
Я могу уволить тебя завтра.
Она не открыла глаза.
Я в порядке, что не принес бы завтрашний день.
Какой нелепый настрой. Завтрашний день принесет только то, что ты скажешь ему принести. Если ты скажешь «ничего», то все, что ты получишь, будет «ничего». Я покончил с «ничего», я хотел «что-то». Нет. Я хотел все.
Глава 14
ИЗАБЕЛ
Всего через сорок пять минут Коул снова мне позвонил. Я только начала преодолевать последнее снижение к Дому Разрушения.
Я подумал о твоих планах на вечер, сказал Коул, и, как мне кажется, они, на самом деле, не достаточно хороши для Сильвии. Софии? София.
Вижу, ты хорошо ее знаешь. Как это они не достаточно хороши для нее?
Я повернула внедорожник на подъездную дорожку. Я не посмотрела в зеркало. Поначалу я ехала правильно, но теперь, если я задавлю бабушек, животных или детей, это будет их вина. Справедливое предупреждение.
Как это о, смотри, ты сказала точно по тексту. Потому что они не включают меня.
И каков, собственно, твой великий план, включающий тебя?
Все планы, включающие меня, великие. Но этот будет сюрпризом, и тебе следует взять Сильв Софию, свитер и, возможно, несколько кубиков сыра на палочках.
Я не люблю «та-да», мое сердце уже забилось чаще. Именно то, чего я хотела избежать.
Это не «та-да». Это великий план. О, еще там будут двое других людей. Но один из них похож на Софию, потому что жизньстрашная штука, а другой похож на тебя. Примерно. Только вместо сарказма у него религия.
Коул
Не забудь сыр.
Часом позже я стояла с Софией и кучей мертвых людей. Великий план Коула включал встречу с ним на кладбище «Голливуд навсегда» у мемориала Джонни Рамону. ОнКоул, а не Джоннивыглядел свежим и манящим в простой белой футболке и очень дорогих джинсах. Он взял двоих не-мертвых людей: Джереми и мужчина, которого звали Леон. Последний годился мне в отцы и был одет в очень милые брюки и аккуратную куртку с закатанными рукавами. Возможно, менеджер? Джереми, между тем, выглядел более похожим на хиппи и менее узнаваемым в лицо.
София была не очень рада пребыванию на кладбище. Как и Леон. Оба явно были слишком вежливы, чтобы сказать это вслух.
Меня это ничуть не беспокоило, потому что:
люди здесь были давно мертвы, и им нельзя было помочь;
я не знала никого из них, включая Джонни Рамона;
требовалось довольно много усилий, чтобы не думать, когда выдастся следующая возможность поцеловаться с Коулом.
Также, кладбище было не очень жутким. Солнце сияло розовым на закате позади высоких пальм и белых мавзолеев. Смутно веселые надгробья расположились вокруг прекрасных озер. И там были павлины. Трудно было покрыться мурашками от жути в присутствии павлинов.
Плюс там было множество тысяч живых людей, сидящих на покрывалах между могилами.
Я хотел бы послать открытку фламинго, который умер для твоего пальто, сказал мне Коул, потому что это большой трудбыть одеждой. Я хотел бы взять все, что не покрыто им, в свой рот.
Это было слишком. Это был небольшой розовый пиджак (и это был мех, а не перья). Его глаза сказали все, чего не сказал он. Я не была уверена, что мое лицо не говорило то же самое ему.
Я никогда не собиралась воплотить это в жизнь до сегодняшнего вечера.
Не при детях, сказал Джереми.
Коул протянул мне свои солнцезащитные очки. Я надела их и посмотрела на него через них. Не было и следа его улыбки шоумена этим вечером или, возможно, эти очки были запрограммированы редактировать ее. Он просто выглядел красивым, веселым и как будто занимался сексом со мной прямо там.
Помогите.
Но рядом была лишь я, чтобы помочь мне.
Он переключил свое внимание на Софию.
В этой штуковине сыр? спросил он ее, махнув рукой на корзинку для пикника, что она держала. К этому моменту она еще ничего не сказала, ее мозг был перегружен присутствием множества других особей ее вида. Сейчас это было слишкомспрашивать ее о сыре. Она посмотрела на него круглыми глазами.
Только сэндвичи, выдавила она. А потом немного громче, Разные виды сандвичей.
Это были не просто сандвичи. Потому что это была София, это была современная корзинка с крышкой, из которой заманчиво выглядывало полосатое одеяло для пикника. Он был готов для журнального распространения: План вашего идеального пикника! Просто добавьте друзей!
Я хочу клавиши на своем надгробии, заметил Коул, переключив свое внимание на статую Джонни Рамона, играющего на электрогитаре. Он притронулся к лицу Джонни, что казалось кощунственным.
Джереми, что бы ты хотел на своем?
Джереми глазел на надпись Роба Зомби сбоку мемориала: Отменный панк и верный друг.
Я хочу быть кремированным. Какая будет польза от этого тела, когда я уже буду на пути к следующему?
Конечно, сказал Коул. Я собираюсь превратить тебя в чучело, в любом случае. Изабел? Что насчет тебя? Пулемет, пожалуй, или диадема?
Я не могла улыбнуться, потому что текущая игра принуждала меня не улыбаться. Но мне понравилась его версия. Я ответила:
Оба.
Леон? сказал Коул.
Леон был слишком добр для этого, могу сказать. Он был серьезным и доброжелательным мужчиной, который никогда не даст вам знать, что вы обидели его, что заставляло меня чувствовать себя обязанной не обижать его. Но он хотел угодить Коулу, потому что каждый хотел либо удовлетворить Коула, либо убить его, так что он ответил:
Однажды я видел могилу с ангелом на ней, и, думаю, ее голова была как-то так, он опустил подбородокона улыбалась. Немного. Это было мило. Я хотел бы такую.
Я могу это устроить, сказал Коул.
София осознала за секунду до того, как ее спросили, что она была следующей на очереди в этом вопросе. Ее глаза наполнились страданием.