Леонид РезниковИменем Федерации!
Глава 1
Пошла прочь, псина! отец Ансельм приподнял сутану и с отвращением отпихнул ногой ластящуюся к нему дворовую собаку, грязную, как черт, и нахальную, как все нищие попрошайки. Хотя нет, те будут понахальнее.
Собака поджала хвост и, оглядываясь и жалобно поскуливая, припустила прочь вдоль немощеной улицы бедного района, размытой недавним ливнем.
Э-э, поморщился отец Ансельм, задирая сутану еще выше и опуская худую ногу. Мерзкая грязь чавкнула. За что мне это наказание, Господи?
А ну, посторонись! гаркнул левый из стражников, отстраняя копьем троих нищих. Двое поспешно отбежали и скрылись за углом ближайшей хижины, но женщина, облаченная в сущее рванье, пригнулась и скользнула к монаху.
О святой отец! воскликнула она, падая на колени и умоляюще протягивая руки.
Отец Ансельм отшатнулся, однако заметив наблюдавших за ним из подворотни еще двух оборванцев, жестом остановил кинувшихся было к нищенке стражников.
Что тебе, дочь моя? скроил брезгливо-скорбную мину отец Ансельм, оглядывая заляпанную грязью полу новенькой сутаны.
Благословите!
Но почему я? У вас есть свой монах.
Святому отцу вовсе не хотелось касаться жирных, свалявшихся волос женщины. Да и бледное, одутловатое, перепачканное сажей лицо не внушало ему довериявдруг какая заразная.
Но вы святее! выпалила женщина.
Хм-м, с этим отец Ансельм не мог не согласиться. Подумав, он осенил нищенку крестным знамением и не без колебаний возложил ладонь на ее голову. Да прибудет с тобой Господь, дочь моя! Иди и не греши.
Благодарю, святой отец! восторженно взвыла нищенка, падая ниц. Брызнула жидкая грязь, и на сутане появилось несколько новых пятен.
Ну, все, все, отступил отец Ансельм, незаметно отерев ладонь о сутану. Скажи мне, женщина, где живет колдун Корнелиус?
Который заговаривает бородавки и лечит бесплодие? подняла голову нищенка.
Он еще и бесплодие лечит? поднял жидкие брови отец Ансельм.
Да-да!
И как, успешно?
Очень! Жена Руфуса вот-вот родит, и еще три беременны.
Хм-м, лицо отца Ансельма посуровело. И как же он их лечит?
Они не говорят, святой отец. Лекарь
Колдун, мягко поправил нищенку отец Ансельм.
Ну да, лекарь Корнелиус сказал, что если они обмолвятся об этом, то лечение пойдет насмарку.
Занятно! Пойдешь с нами.
З-зачем? Нищенка начала отползать на коленях, но стражник преградил ей дорогу.
Тысвидетель грязных дел Корнелиуса. Дашь показания в суде, криво усмехнулся отец Ансельм.
Но я не лечилась у него!
Неважно, отмахнулся монах и поднял глаза на стражников. Возьмите ее, святой суд желает допросить эту несчастную.
Пощадите! застонала женщина.
Молчи, дура. Стражник в сверкающих кирасе и морионе и высоких сапогах, на которые отец Ансельм уже всю дорогу поглядывал с завистью, рывком поднял нищенку на ноги. Тебе оказана великая честь!
Разве? засомневалась женщина.
Истинно так. Проклятый еретик должен понести заслуженную кару. Отец Ансельм смиренно сложил руки и уставился в затянутое тяжелыми тучами небовот-вот мог разразиться новый ливень. Подумав о ливне, монах подобрал сутану и заспешил дальше. Заодно покажешь, где живетхе-хе! лекарь, бросил он через плечо.
Стражник подтолкнул нищенку в спину, и та побежала за святым отцом, все время оборачиваясь на подворотню, откуда появилась. Двоих ее товарищей и след простыл.
Дом мага обнаружился не без труда. То ли нищенка с перепугу что-то все время путала и долго водила всех кругами, то ли место, где жил Корнелиус, и в самом деле было заколдовано и постоянно ускользало от отца Ансельма. Но, как бы там ни было, а когда едва сдерживающий ярость монах собрался призвать на голову нищенки все известные ему кары небесные, дом вдруг возник перед самым его носом. И было непонятно, как отец Ансельм не заметил дома раньше.
Впрочем, в том не было ничего удивительного, если учесть, что на улице уже порядком стемнело, тусклый фонарь в руках одного из стражников давал слишком мало света, а сам дом выглядел настолько неказистым, что никак нельзя было подумать, будто в нем проживает известный на всю округу маг.
Высокий, чуть покосившийся, но еще крепкий деревянный забор окружал скромных размеров халупу с соломенной крышей и кривой трубой. А узкая калитка, выкрашенная в неопределенный цвет, с простенькой медной ручкой в виде кольца, пряталась в кустах ежевики.
Наконец-то! в сердцах воскликнул отец Ансельм, приближаясь к калитке.
Смерив ее взглядом, он взялся за кольцо и решительно потянул на себя. Калитка не поддалась. Монах потянул сильнеерезультат оказался тем же. Тогда отец Ансельм дернул за кольцо изо всех сил.
Чтоб тебя! воскликнул он, утер рукавом со лба испарину и повернулся к стражнику, мявшемуся неподалеку. Ты, открой!
Скучающий стражник с радостью взялся за порученную ему ответственную работу, но достиг не более монаха, проявлявшего все большее нетерпение из-за непредвиденной задержки. К тому же начал моросить мелкий дождик, сутана намокла, и отец Ансельм порядком озяб. А между тем грохот, производимый стражником, поднял на ноги половину трущоб, и маг, разумеется, не мог не слышать, что к нему кто-то пожаловал. И тем не менее Корнелиус не спешил открыть гостям.
Какая неслыханная наглость! воскликнул отец Ансельм, мелко подрагивая всем телом. Почему он не открывает?
Не могу знать, ваше преосвященство! вытянулся стражник с фонарем.
Ломайте дверь! дал отмашку монах.
Святой отец? нищенка осторожно подергала отца Ансельма за рукав.
Ну что тебе? грозно сверкнул глазами монах.
Вообще-то дверь открывается внутрь Нищенка изобразила подобие льстивой улыбки.
От вида гнилых зубов и дурного запаха изо рта монаха передернуло. Он выдернул рукав из грязных пальцев и оттолкнул стражника, выламывающего кольцо копьем.
И вправду, калитка от легкого толчка отворилась, и отец Ансельм вздохнул с облегчением.
Твоя неоценимая помощь следствию обязательно зачтется тебе, дочь моя, напыщенно произнес он и шагнул во двор. Не понимаю, зачем приделывать ручку, если дверь нужно толкнуть?
Может быть, чтобы закрывать ее? предположил стражник. Монах одарил его гневным взглядом, и стражник заткнулся, вцепившись обеими руками в копье и втянув голову в плечи.
Следуй за мной и не рассуждай! И вы двоетоже.
Но лишь сделав шаг через порог, монах застыл. Глаза его округлились, а нижняя челюсть удобно устроилась на груди. Двор оказался больше раз эдак в десять, чем казалось снаружи, а вместо одноэтажной халупы возвышался роскошный двухэтажный каменный дом с широкими окнами, красной черепичной крышей и флюгером в виде пускающего стрелу Купидона. Но это было еще не все. Если за воротами вступала в свои права поздняя осень, то здесь царило лето и вовсю светило солнце. Ночью! Сад, начинавшийся почти от самой калитки, сплошь зарос диковинными деревьями, которых отец Ансельм никогда в жизни не видывал. Ухоженные клумбы покрывали цветы всевозможных расцветок, образуя хитросплетения ярких узоров, а у одной из клумб стояла нагая девушка и поливала цветы из лейки. Другая сидела рядом на корточках и пропалывала клумбу. Та, что была с лейкой, обернулась к калитке, мило улыбнулась и помахала монаху ручкой.
Отец Ансельм сильно зажмурился, схватился за сердце и покачнулся, но его поддержал стражник.
Дьявольское наваждение! пробормотал монах и мелко закрестился. Затем дрожащей рукой перекрестил сад и осторожно приоткрыл один глаз. Сад не изменился; бесстыдницы тоже никуда не делись, только теперь уже обе стояли с лейками, казавшимися бездонными.
Мням, сказал охранник за спиной отца Ансельма, и монах пришел в себя.
Закрыть глаза, всем закрыть глаза! гаркнул он, прикрыв лицо ладонью.
Нам тоже? спросила одна из девушек.
Н-нет, то есть пробормотал смущенный монах и посмотрел меж пальцев, но тут же вновь отгородился от непотребного зрелища. Разврат! Ты и женщина, бросил он охраннику, топтавшемуся у калитки, оставайтесь здесь. А ты, дал знак монах другому охраннику, следуй за мной.