Ладно, что это мы все о пустяках да о глупостях. Поговорим о деле.
И госпожа герцогиня всадила в кресло свой роскошный зад, столь высоко оцененный множеством мужчини тии- не титулованных.
О каком еще деле? угрюмо отозвалась Мелинад.
А то не догадываешься! ухмыльнулась ведьма. О том, что в руках держишь. Здесь ведь не только паршивые стишата (тьфу!), но и великое заклятье. Онов отдельных буквах. Ну, и в кляксах, разумеется. Во-он в тех
Незваная гостья показала длинным мертвенно-белым пальцем в сторону свитка. Мелинда тут же спрятала его за спину, что вызвало у ее собеседницы тихий язвительный смех, больше похожий на шипение.
Ми-и-лочка! К чему столь резкие телодвижения? забавлялась она. Да если бы я могла отобрать этот поганый (ш-ш-ш!) кусок телячьей кожи Разве бы я сидела здесь и сейчас?
В глазах Мелинды появилась надежда.
Значит, его нельзя отнять, полувопросительно, полуутвердительно сказал она.
Увы! Ни отнять, ни украсть. Он заговорен исключительно на потомков рода Бельвердей. Правда, его можно получить в дар, но
Черноволосая красавица сделала эффектную паузу. На ее тонких губах зазмеилась ехидная улыбочка.
Но стоит ли? Да-а, спрашиваю я себя, стоит ли? Может, гораздо лучше получить то, для чего, собственно, эта цидулька и предназначена?
Горшок? спросила Мелинда.
Горшок, кивнула Элоиза.
А что, если я его не отдам? съязвила госпожа баронесса.
А что, если твой муж до конца своих дней так и будет чесаться, как блохастый пес перед грозой? А-а-а?! в тон ей ответила госпожа герцогиня. Я ведь могу и еще «милостей» отсыпать. От щедрот. Так сказать, в благодарность за гостеприимство. Уж я расстараюсь! Например, к почесухе (а она станет не просто ежедневной, но и еженощной, ежеминутной и ежесекундной) добавлю еще и заикание по пятницам, понос по средам и четвергам, слабоумие по вторникам, рвоту по понедельникам и зубную боль по субботам и воскресеньям. А может быть, подарить ему вместо носа хобот? Жабьи глаза? Или пожелаете, чтобы он шевелил ушами в самый ответственный момент: в церкви, в постели, в гостях у короля, а-а-?!
У него длинные волосы, парировала Мелинда.
Облысениетакая мелочь! Ну, сущая чепуха! Сотворить подобное, да еще в угоду хозяйке замкаочень прекрасной, замечательной дамы?! тут в голосе ведьмы впервые послышалась откровенная злость. Да тьфу! Сочту за честь! Только пожелайте, госпожа баронесса, только прикажите! И голова вашего мужа будет тютелька в тютельку соответствовать его имени.
Она облизнула бледные губы и расхохоталась.
"Та-дах! Та-дах!! Та-да-дах!
Глава 18-продолжение, 19-начало
«Та-дах! Та-дах!! Та-да-дах!!! Ду-дух! Ду-дух!! Ду-ду дух!!!» Красная от ярости, с крепко сжатыми зубами (из опасения, как бы лихо отплясывающее сердце вдруг ненароком не выскочило через рот) Мелинда испепеляла взглядом черноволосую тварь.
«Черт побери! В конце концов, я у себя дома», внезапно опомнилась госпожа баронесса.
Вместе со спокойствием к ней вернулась и чувства юмора.
Чудесно! Прелестно! Очаровательно! Какой огромный выбор! Я всю жизнь только об этом и мечтала. Как вы догадались? Да выпросто фея, добрая фея! всплеснула руками Мелинда. Вынеобыкновенны, неподражаемы, несравненны! Только стоит ли утруждать себя столь могущественной особе? И ради кого? Ах, прошу вас! Не утруждайте себя лишний раз заради нас. Не то еще изжогу заработаете, а то и похуже чего. К примеру, надорветесь от трудов непосильных. Животик заболит, с фальшивым участием произнесла Мелинда.
Я те щас покажу животик!
Обозленная ведьма явно не ожидала подобных слов.
Чего это ты вдруг встрепенулась? прошипела она.
А ты в окно посмотри. Смотри, смотри! Не стесняйся! ответила Мелинда.
Черноволосая красотка быстро, по-змеиному, выскользнула из кресла иглянула вниз.
Там, с двух сторон облапив клумбу с розами (еще утром они были свежепосаженными, а сейчасувы, увы! свежеобгрызенными), возлежала Матильда. Дракониху не остановили ни острые шипы, ни вонючий раствор, которым они были опрысканы. «Для особой всхожести и наилучшего цветения»значилось на этикетке. Во всяком случае, алхимик, продавший им это «волшебное средство!» ручался за него не только головой, но и своим мужским достоинством. А это, согласитесь, очень серьезная клятва.
Ты меня своей скотиной не пугай, прищурилась ведьма, но руки у нее задрожали. Мала она еще со мной тягаться. Отдашь по-хорошему сама знаешь чтоничего не будет. А не то замучишься платки от слез выжимать, развязным тоном произнесла она и вихляющей походкой направилась к двери.
Уже уходишь? Так скоро? воскликнула госпожа баронесса. Какая приятная неожиданность!
Да так вот. Засиделась я тут, заболталась. Хорошая прогулка не помешает. Кстати, она обернулась и одарила Мелинду чарующей улыбкой. Меня зовут Элоиза. Элоиза Прекраснозадая.
С этими словами черноволосая красотка стала медленно просачиваться сквозь почерневшую от времени, густо покрытую лакированными завитушками и завихрюшками, дубовую дверь. То ли ведьма обессилела в разговоре, то ли забыла подходящее заклинание, да только зад ее вдруг застрял. И очень прочно. Минут пять Элоиза пыталась вырвать его из дубовых оков, шипя и взвизгивая по ту сторону двери. Видимо, нужные слова так и не приходили ей в голову.
Наконец, по обе стороны пышных ягодиц, высунулись изящные кисти, которые совсем непочтительно подтолкнули их вперед. Зашуршала парча, раздался треск, грохот падающего тела и приглушенный женский вопль. Последнее, что запомнила Мелинда, был длинный, сине зеленый с серебряными чешуйками и очень похожий на змею, шлейф, быстро втягивающийся в дверь между двумя завитушками.
Госпожа баронесса с гадливостью проводила глазами последние сантиметры ни в чем не повинной ткани. Чтобы избавиться от неприятного осадка, который оставил разговор с Элоизой, Мелинда подошла к окну и взглянула на лежащую дракониху. И ее губы непроизвольно расплылись в улыбке: «Ты ж моя прелесть!»
На присутствие в замке Матильды все его жители реагировали как на нечто само собой разумеющееся. Ну, поселился здесь юный дракон. Ну, так и хорошо. Видно, так свыше было предписано, предначертано и предопределено. Господин барон выбрал себе госпожу баронессу, а та привела с собой Матильду. Ну, значит, так тому и быть.
Все слуги, особенно повара и поварята, в сравнительной короткий срок успели полюбить это нелепое, неуклюжее, немного страшноватое, ночто скрывать! бесспорно, обаятельное существо. Устоять против восхищенного взгляда ее глаз было невозможно.
Малышка умела так взглянуть на человека, что тот моментально преисполнялся неведомой силы и ощущал себя могучим покровителем. Хотя и выглядел на ее фоне, как моська на фоне слона. Естественно, стоило Матильде добиться своего и отойти, как восхитительное чувство враз улетучивалось. Мгновенно, моментально, сиюминутно. Но всякий, единожды ощутивший, благодаря ей, свою Особенную, Неповторимую Значимость, начинал любить юную дракониху.
Ей прощалось все: перевернутые котлы с едой, украденная прямо с вертела кабанья туша, начисто слизанная верхушка торта, поломанная мебель и разоренные клумбы, разбитые дорогие вазы и огромные, как вышедшие из берегов реки, лужи на не менее дорогих коврах. Стоило лишь ей («безобразнице! негоднице! хулиганке!») робко поднять голову и, непонимающе хлопая белесыми ресницами, невинным взглядом всех трех глаз уставиться на человека, как у того напрочь пропадало желание не, то что ругатьдаже думатьо ней плохо.
Сильнее других старались выгородить Матильду повара.
Еду ворует? гудели они басом. Вот и отлично. Значит, вкусно! Она у насдевочка избалованная, нежная. Дрянь на за что есть не станет. Пусть себе ворует! Значит любит, ценит наш труд, гордо заканчивали они.
«А она ведь не так глупа, как кажется», внезапно осенило Мелинду.
Конечно, по возрастусмешному для настоящего дракона (сто пятьдесят леттю-уу!) Матильде и полагалась быть очень резвой, глупой и вечно голодной. До мудрости, спокойствия и огненного дыхания было еще ой-как далеко.
"Боже мой, что я натворила! Дура, ду-ура, ду-ур-рища-а Проболталась, проболталась, проболталась!«,безостановочно крутилось в голове у Мелинды. «И теперь эта дрянь может запросто убить малышку.» От таких мыслей госпожа баронесса похолодела. Не заметить Матильду было, мягко говоря, затруднительно. Однако, взаперти ее больше не удержать. И все-таки, все-таки «Все-таки ядура, с горечью подумала Мелинда. Если бы могла, съела бы свой длинный язык под сметанным соусом. Бедный ребенок. А что, если «Ускоритель ей повредит? Мало ли чего там понаписано. Пусть даже и самим Дракуцием. Но, может быть, все не так просто? И Матильда способней своих сверстников? Встречаются же среди человеческих детенышей вундеркинды».