Волшебный горшок
Глава 1
Истинно глаголю вам, детушки! Гостеприимство вещь многотрудная и многосложная, премногими скорбями и пакостями изобильная. Принимающий же гостейи по доброй воле, и токмо по принуждениюспасён будет.
«Наставления св. Отца Пустынника, в миругерцога Оле ди Салями, павшего духом в общении с бесконечными родственниками, свойственниками, а также знакомыми и знакомыми знакомых, и знакомыми знакомых знакомых; а посемуудалившегося в пустыню, подальше ото всех вышеупомянутых и вышеперечисленных достойнейших особ»
Часть П-я, глава Y Ш-я,
стр. III-я.
Люди и привидения!
Будьте взаимно вежливы.
Трактат «Из жизни духов и привидений»,
Раздел ХШ-й, глава Yя,
стр. Yя.
Не так страшен чёрт, как его малюют.
Народная мудрость.
Глава первая
Гляди, куда сыпешь, дурило! раздался грубый мужской голос. Велено осыпать молодых, а не себя, ты, идиотина!
Двое слуг с плетёными корзинками в руках толкались на крохотном, узком балкончикеажурном, с перекинутым через перила непременным свадебным ковром алого шёлка, чья поверхность была буквально испещрена назидательными девизами и пожеланиями, концы же нависали почти над самыми головами присутствующих. Слуги внимательно следили за свадебной процессией и через каждые пять шагов, сделанных молодыми, щедро осыпали их лепестками роз.
Правда, тот, что помоложе, выполнял эту простую и вместе с темвесьма почётную миссиюиз рук вон плохо. Он то захватывал в горсть слишком много лепестков, и тепочти невесомые! вместо того, чтобы плавно скользить внизс ног до головы осыпали его самого. То, наоборот, крепкая мозолистая рука захватывала слишком мало, и тогда над великолепной процессией в гордом одиночестве кружил одинединственный лепесток.
Нельзя сказать, что руки у несчастного росли не как у остальных людей, а из какого-либо совсем уж неожиданного (а также малоподходящего и малоприспособленного для этого) места.
О, не-е-ет Просто он впервые участвовал в подобной церемонии.
В это же время лёгкий ветерок, блуждающий по замку, безрезультатно пытался распотрошить диковинные, архисложные причёски дам. Он подлетал к ним и справа, и слева, и так, и эдак, вился вьюном, но всё едино! ничего у него не выходило: алмазные и рубиновые диадемы, жемчужные шпильки, изумрудные заколки или просто многочисленные атласные ленты прочно удерживали щедро пропитанные сахарной водой волосяные башни. Как он ни старался, они не только устояли от разрушения, но даже не дрогнули. А ни чуточки.
Бесплодное занятие вскоре ему наскучило. И двое простаков, неуклюже осыпающих блистательную раззолочённую толпу, привлекли его внимание.
И когда бедный малый, и без того затурканный своим напарником, в очередной раз разжал пальцы, ветерок ле-го-онько-о дунули пять серебряных блюд с жареным мясом, рыбой, горячими фаршированными сырами оказались будто под снегом.
Эта хулиганская выходка ветерка привела его в такой щенячий восторг, что на радостях он даже завился тройным узлом и, совершив головокружительный кувырок через главную башню, улетел высоко в небо, а затем и вовседалеко за пределы замка.
В толпе зашушукались, послышались короткие тихие смешки. Но, в предвкушении свадебного пира, все были настроены на редкость благодушно. Музыканты на галерее (с перил которой почти до самого пола свешивались плетеницы ярких благоухающих цветов) играли с закрытыми глазами и поэтому ничего не заметили. Хор менестрелей старательно выводил «Ангелы пустились в пляс!» Лица поющих были строги и серьёзны: последняя репетиция затянулась до утра и сопровождалась обильными возлияниями. И теперь каждого певца точила одна-единственная мысль: как бы не сбиться с такта и не «пустить петуха»ведь тогда им всем пришлось бы уйти не солоно хлебавши. Или же (об этом и подумать-то страшно!) спасаться от позора бегством, подгоняемые пинками слуг и улюлюканьем господ. А когда-то ещё следующий праздник В их бродячей жизни такие заказыбольшая, ну, просто исключительная! редкость. А поймал удачу за хвосттак держи её крепко, как бы она ни выдиралась из твоих исхудалых, зато цепких пальцев!
Новобрачным же вообще и ни до чего, и ни до кого не было дела. Они шли, держась за руки, и поминутно спотыкались, потому что смотрели не на алый с белыми розами ковёр, лежавший под ногами, а друг на друга. Вслед за ними старательно спотыкались и приглашённые, так что вся процессия двигалась чётко и слаженно, будто в танце.
Вдруг с крохотного балкончика послышался шум, короткая ругань, затемсухой треск, и И Мелинда увидела как на неё стремительно падает человек. Все так растерялись, что даже не успели испугаться.
Но драконья нянька и тут не сплоховала: быстро выставив сильные руки, она ловко поймала несчастного и рывком поставила его на ноги. Последнее оказалось куда сложнейбедняга трясся, клацал зубами и, не в силах устоять на своих двоих, всё время заваливался набок. Вдобавок ко всему прочему, голову бедняги «украшала» новенькая плетёная корзина, надетая как оригинального фасона рыцарский шлемтак, что уши торчали наружу, а лицо закрывало густое переплетение прутьев. Смотрелся этот головной убор ничуть не хуже настоящих рыцарских шлемов. Разве что изготовлен из непрочного материала. А так что ж! вполне, вполне недурственно. И не хватало ему лишь длинного фазаньего или же страусиного пера, а его хозяинуплаща и меча. И хоть сразу жев крестовый поход!
Очевидно, Мелинде эта мысль тоже пришла в голову. Она тихо прыснула, хорошенько встряхнула бедолагу и, одной рукой держа новоявленного «сеньора», другой сорвала с него «шлем», отшвырнула его подальше (разумеется, «шлем», а не слугу) и, как следует отхлестала его по щекам.
Говорят, клин клином вышибается. Пощёчины, отвешенные исключительно в лечебных целях, по силе и впечатлению превысили глупую «оплошность и падение с высоты. «Лекарство» возымело должное действие, и в глазах несчастного забрезжил рассудок.
Ему повезло. Происшествие развеселило гостей, некоторые подумали даже, что всё это было подстроено. Этакая свадебная шутка. Мило, очень мило! Мелинда тем временем ослабила хватку. Несчастный кое-как изловчился, вывернулся из её пальцев и задал стрекача. Вдогонку ему понеслись улюлюканье и громовой хохот. Изрядно повеселившись, торжественная процессия сделала ещё один круг и, наконец-то, разместилась за давно уже накрытыми и расставленными полукругом столами.
Матильду благоразумно заперли наверху. К такому решению новобрачные пришли не сразу: накануне свадьбы у них произошёл яростный спор. Эгберт настаивал на том, чтобы малютка непременно присутствовала на церемонии и тем самым произвела необыкновенный, просто сногсшибательный эффект. Мелинда соглашалась: да, пожалуй, эффект от одного лишь вида юной драконихи и впрямь будет огромныйстоит лишь ей выйти, и они вмиг недосчитаются десятка-другого гостей.
Жених и невеста впервые поссорились и разве что не подрались и не покусались. В пылу ссоры (как правило, в эту стадию переходит любой затянувшийся спор) пострадали посуда, мебель и двое слуг, что подслушивали под дверью. А хлебный нож (с удобным длинным лезвием), который Мелинда метнула в своего жениха, так и остался торчать в стене кухни, застряв между камнями. Трое дюжих поваров, начальник стражи и кузнец по очереди пытались извлечь его обратно. Увы.
Ни жених, ни тем более невеста особенно не расстроились. Мелинда небрежно заметила, что это не просто нож, а Веский Аргумент. Эгберт весело засмеялся и сказал, что это пустяки, дело житейское и что так даже красивей. Новобрачные помирились и решили, что со временем перестанут прятать Матильду. Шила в мешке не утаишь, и когда-нибудь слухи о живущей в замке юной драконихе разлетятся далеко за пределы владений барона ЭгбертаФилиппа Бельвердэйского. Но тогда она будет гораздо умней и сильней. А пока чтоне стоит подвергать её преждевременному риску.
Места для новобрачных располагались на возвышении в центре двора. Стену между ними занимал большой, вырезанный из дерева, фамильный герб. Это был самый древний герб во всей округе, что служило поводом для особой гордости и носозадирательства не только хозяев замка, но и слуг. Неудивительно, ведь тень его славы и величия ложились на всех, живущих под этими сводами, от мала до велика. То была неподдельная, безусловная, истинная правда, только правда, ничего, кроме правды! И всё же назвать герб украшением фасада ни у кого не поворачивался язык: выглядел он на редкость уродливо. Краска изрядно облупилась, большие и почётные дыры от вражеских стрел и мечей чередовались с мелкими и пакостнымиследами несметных полчищ жучков-древоточцев. Они, эти твари (негодяи, мерзавцы, засланцы Сатаны!), и уничтожили добрую половину изображения. Позолота облетела, а некогда обрамлявшие герб драгоценные камни пропали бесследно, и касты слепо пялились на мир пустыми глазницами. Однако подновить герб возбранялось категорически. Даже мысли о подобном непотребстве пугали хозяев замка. («Бред, ужас, кощунство! Нет-нет-нет! Ни за что!»)