Карина Демина - Понаехали! стр 2.

Ругались.

Та, золотая, в саду место нашла. Яблоки и правду сладкие, но не такие, что ли? Луциан одного разу испробовал, то после долго еще не мог от этой вот сладости отделаться.

а может

Взгляд его остановился на яблоках. Кто его знает, сколь эта магия для человека вредна? Но нет это Прекраса магические яблоки жаловала. А Никанор знал, что государь-батюшка обыкновенные предпочитает.

 Мой-то старшенький как есть, надо пороть было,  Гурцеев шапку-то все же снял, и шубу расстегнул, скинул ворохом мехов драгоценных. Утер рукавом испарину.  Ничего не хочет. Ни службу нести, ни делами семейными заниматься думал, подрастет, будет помощь. А он одни приятели на уме. Пьянки. Игры эти запретил бы ты их, что ли?

 А толку-то?  Луциан рукой махнул.

Запретитьдело недолгое. Но кто ж этого запрета послушает? Напротив. Станут тайком собираться, сперва для игр, а там сойдутся с людишками дурными, то и хуже нынешнего выйдет.

 Пятьсот рублей проиграл,  пожаловался Гурцеев.  Как донесли. А мню, что и поболе на службе не показывается. А коль и показывается, то лишь затем, чтоб в долг взять. Про границу и слышать не желает. А ведь силы-то немалой!

Луциан лишь головой покачал. Посочувствовал даже. И порадовался тишком, что его старшенький к играм особого пристрастия не выказывает. И в дела вникает со всею старательностью. Вона, со школами он подсказал.

Разумник.

Одно что жениться не желает, хотя пора бы нет, и молодшенькие нехуже, разумники немалые, пусть и годами молоды, но видно, что подрастутбудут помощниками брату в делах его.

Святогор силен, даром, что осемнадцатый годок пошел только, да дядьки на него не нахвалятся. Грозен царевич, умел, что с копьем, что с луком, что с плетью огненною. А клинок в руках его песню поет.

Мирослав, пусть и мало брата слабее, да больше к книжной науке склонен. К своим тринадцати уж семь языков выучил

и Авдеюшка, пусть и самый молодшенький, но за старшими тянется.

Корабли вот мастерить наладился, пусть из досочек, но такие, что дядьки старшие диву даются. Мастера, коих к царевичу приставили по просьбе его, говорят, что руки у него золотые не в руках дело. Решил, что, как вырастет, так по самому южному морю пойдет, до края мира и страны Хинь, из которой возят слоновью кость драгоценную и многие иные товары.

Или еще дальше, ибо хватает в мире земель неизведанных.

Да, повезло Луциану с детьми.

Не оттого ли, что сам учил, Гильдии не больно доверяя? Их наставники были, конечне, но средь многих иных.

 Маги нужны,  Гурцеев все ж зачерпнул горсточку орешков, кинул в рот.  Везде нужны не поверишь, хотел поправить земли свои, родники-то закрываться начали, да и река не туда повернула, думал на старое русло вывести. Так с трудом нашел того, кто взялся!

И в голосе его прозвучало искреннее удивление.

 Управляющий писал, писал я думал, что придуривается. Как так, чтоб в городе да мага не было? А оказалось, что отделение Гильдии закрыли. Закрыли!

 Как?

 А за ненадобностью! Мол, люди не обращаются, выгоды нет, так на кой держать?

 Они и вправду

 Вправду,  боярин дотянулся до посоха и сдавил его так, что, почудилось, еще немного и треснет заговоренное дерево.  А как им обратиться, когда Гильдия цены подняла? Для обыкновенного человека проще мышей потравить, чем платить семь золотых за амулет

 Сколько?

Не то, чтобы Луциан в ценах понимал, хотя, конечно, старался следить, чтоб не драли за зерно там или пеньку, и в счетные книги заглядывал время от времени, пускай и были оне заботой Переславушки, но мало ли

 Вот то-то и оно я поглядел. В последний год они трижды цены поднимали.

 Интересно,  Луциан нахмурился.

 Интересно,  согласился Гурцеев, посох поглаживая нежно.  А еще в том году закрыли девять отделений в малых городках. И в нынешнем уже четыре. Приятель же мой, из Гильдейных, сказывал, что готовы они принять новый план. Как это

Боярин задумался ненадолго, а после с важностью произнес:

 Реструктуризации.

 Чегой?  Луциан потер подбородок. Бурление в животе поутихло, но что-то подсказывало, что не стоило надеяться, что вовсе унялось. Отнюдь. Скорее всего, сия тишь есть явление куда как временное.

 Реструктуризации,  повторил Гурцеев важно.  Мол, выяснилось, что на содержание этих вот отделений они немалые деньги тратят, а выгоды никакой

 С такими-то ценами.

 Вот! Я ему тоже сказал, а знаешь, что ответил?

 Что?

 Что они и набор в следующем году сокращать будут. На треть.

 То есть

 Маги-то все, почитай, после выпуска в Китеже остаются. Может, кто еще в Новый город едет или в Великомир, или еще куда, но городов больших не так и много. И получается, что тут аккурат магов с избытком, да еще каждый год прибавляется. А там

Луциан подхватил с блюда орех в толстой кожуре.

Сдавил.

 Мне не докладывали.

 Так и мне не докладывали. А когда сунулся с вопросами, то и ответствовали, что, мол, сие внутренние дела Гильдии и мне в них нос свой совать не с руки. Так-то

Луциан орех сдавил, вымещая на нем свое раздражение.

Граница

Не голая пока. Стоит Засечная черта, еще дедом его поставленная, стережет цепь. И заклятья на ней крепки. И крепостицы возвышаются грозно, да только не бывает заклятий вечных.

А магов не хватает.

 Всем-то хочется в тепле и сытости,  сказал Гурцеев тихо.  И чтоб с прибытком немалым да без ущерба чести родовой вот и выходит.

 Выходит.

Скорлупа треснула.

 Я им покажу так выйдет, что и не радые будут р-разбаловались, стало быть позабыли

Скорлупа истлела и осыпалась серым пеплом, глядя на который Луциан ощутил укол совести. Вот ведь, с юных лет с ним подобного не случалось. Но Гурцеев лишь сгреб пепел в ладонь да сказал:

 Нужны школы. И не гильдейные царские нужны.

Слово было сказано.

И услышано.

Глава 2. Где ведьмы отправляются в путешествие, да не одни, но с немалым сопровождением

Стася совершенно не удивилась, обнаружив на пристани Козелковича с супругой, тещей, тещиною дочкой, на сей раз одетою прилично, как подобает барышне хорошего рода, с Лилечкою и свеями, Лилечку окружившими этаким кольцом.

Только подумалось, что уж теперь точно все собрались.

Ан нет

 Государыня ведьма!  зычный голос Фрола Матвеевича вспугнул чаек, что поднялись по-над водою белым галдящим облаком.

Стася закрыла глаза. Не помогло.

 Государыня-ведьма!  отозвался и Матвей Фролович поспешая за братом.

 И они?  как-то обреченно осведомилась Эльжбета Витольдовна, то ли у Стаси, то ли у своей приятельницы, то ли вовсе просто так, в стороночку, на ответ не особо рассчитывая.

Купцы шествовали по пристани со всей возможной поспешностью. За ними цугом вытянулись люди в одинаковых темно-зеленых кафтанах. Люди катили бочонки, тащили сундуки, корзины, что-то еще. Где-то там, совсем уж в отдалении, блеяли овцы да заливался отчаянным криком петух, явно не желавший отправляться в столицу.

 Батюшка беспокоится,  сказала Баська, носом шмыгнувши от избытка эмоций.

 Агась,  ответствовала ей Маланька, перехватывая корзину с котятами. Корзина была огромной, но и котят в нее влезла дюжина. Для остальных, впрочем, нашлись и другие корзины.

 Едва поспели,  сказал Фрол Матвеевич с укором.  Оно ж рано еще!

Солнце уже поднялось высоко, но, видать, недостаточно высоко.

 И без обеду,  Матвей Фролович головой покачал укоризненно.

 Корабль чужой

 будто не родные вовсе

Купцы замолчали, уставившись на Стасю. И в глазах их виделся немалый укор.

 А

 У батюшки своя ладья имеется,  поспешила пояснить Баська.  Он и довезет.

 И мой тоже довезет,  Маланька не собиралась уступать подруге.  Только скажи!

Стася благоразумно промолчала, что две ладьи для одной её многовато.

 От и чудесно,  нарочито бодро произнесла Марьяна Францевна.  Не будет нужды ютиться в тесноте мага отправим к купцам, а вы, моя дорогая