И смотрел я на эту Ротанни совсем другими глазами. Опустели многие дома: наверное, хозяин погиб на войне или не смог удержать хозяйство под тяжестью налоговушёл в разбойники, а его семьяподаяние просить. Только раньше я не осознавал, что опустевшие домаэто не только следствие потери доходов, но и горе, горечь потери близкого человека. А ещё я понял, что стал уязвимым: если Ведит исчезнет из моей жизни, то как я потом буду жить: просто есть, пить, спать, воевать, получать за это деньги и тратить их в кабакахна еду и питьё??? Но, чёрт побери, у меня не появлялось досады из-за этой возникшей уязвимости, и это даже меня не тревожило!
Мы тут совсем не задержались. Деревенька вконец отощала, и ловить нам здесь было нечего. Мы с Ведит выпили по кружке вчерашнего молока, съели по краюхе свежего, пахнущего дымком хлеба, уплетая за обе щёкии по коням. Седовласый хозяин кряхтел, вздыхал тяжко, то и дело искоса на меня посматривая, а под конец, когда мы уже коней отвязывалине утерпел и спросил:
Слышь, паря А ты у нас часом не бывал, годика эдак три назад?
Не, отец. Я тут впервой, соврал я, не моргнув глазом. Прощевайте!
Когда мы уже выезжали с гостеприимного двора за ворота, наткнулись на улице на какую-то бабу, согнувшуюся под тяжестью коромысла. Едва гляну на меня, она уронила полные вёдра и вскрикнула так, что у меня уши заложило:
Ой, да что ж это деется, люди добрые?!! Да кого ж вы тут привечаете?!! Ведь это ж главный у них бандит!
Старики на завалинке вскинули на меня глаза, как по команде.
Да держите его, держите! Не помните, что ли? они ж тут нас грабили!
Я молча пришпорил Лешего, девушкаЧалку. За околицей оглянулсяРотанни провожала нас нестройной кучкой мужиков с вилами и косами, задумчиво глядящими нам в след.
Ну, и что это было, Клёст? спросила меня Ведит, переводя дух.
А я знаю, что ли? я и сам ехал ошарашенный. Вот ведь злопамятные тут какие! Подумаешь, пару рубах и портки мои ребята тут спёрли Другим деревням доставалось гораздо круче! Мы ж ведь тут даже никого не убили!
Я оказался обескуражен: удирать на глазах девчонки от нерасторопного мужичьяэто ж для настоящего воина полнейший позор. Но рубить простых крестьян в капустуна это у меня рука ни за что бы не поднялась, я же вам не отморозок безбашенный. Объяснять соплячке такие тонкостия не оратор и не политик; язык у меня подвешен плохо. Да и вообще, с какого это вдруг воин что-то должен объяснять женщине??? Если удираемзначит, так надо, и нечего на меня так коситься.
А если поточнее? вредная девчонка завелась, теперь не отвяжется, если не гаркнешь, но я сейчас не имел настроения орать. Что ещё вы тут натворили?
Кур, понятное дело, изловили десятокжрать очень хотелось
Давай-давай, договаривай!
Да девку тут один мой солдат помял насильно. Он у меня вообще был на этом деле свихнутый, а тогда мы совсем одичали, с неделю по лесам скитаясь после разгрома армии, вот и набросились: ктона птиц, а онна девку.
Да как ты мог! вскрикнула аспирантка. Да ты!.. Ты!.. Ты ж командиром был, ты обязан был ЭТО запретить!
Теперь я окончательно одурел. Да, у этих невоенных людей понятия о реальной армиикак у меня в далёком детстве, по первым книжкам. Теперь требовалось как-то помягче сказать об этом моему химику, и чтобы она при этом за свой стилет не схватилась, с её-то горячей головой.
Понимаешь, студент, начал я, осторожно подбирая слова, как бы это тебе объяснить Есть вещи, которые командир запретить не вправе. Я вёл людей по лесами они мне подчинялись, не разбежались по одному. Они мне все верили, что я их выведу и в плен не сдам, так как их никто из плена выкупать не будет, и они сгниют все на каторжных работах ни за грош. И я их вывел.
А тут эта Ротанни попалась на пути. Все солдаты пришли голодные и оборванные, а денегни шиша, хрен да маленько. Ты ж пойми, студент, командирон своим солдатам, да, и бог, и отец, но иногда он что-то не должен замечать Кто это понялтот будет командовать долго и счастливо, а ктонет, тот должен бросать командирство. У вас в столице, в «парадной армии», там, конечно, всё не так: там командир должен гнобить солдат постоянно, а вот «в полях»иначе.
Я говорил тогда что-то такое в этом роде; сказал, наверное, тысячи правильных слов.
Сволочь, ты, Клёст, сделала вывод Ведит, надулась и молчала до самого вечера.
С этими бабами всегда что-то не так. Хоть дворянка, хоть служанкаобязательно что-нибудь не понравится. Ну и хрен с ними.
Первые слова, которые она произнесла вечером, оказались такие:
И в какие ещё деревни нам не нужно заезжать?!
В твоей стране таких мало
Ведит демонстративно сделала себе лежанку подальше от моей, и зарылась с головой в еловый лапник, как скворогв свою зимнюю берлогу. И даже кашу не варила.
Путешествуйте правильно
На другой день мы (т. е. я, конечно) накупили в дальний путь припасов и тёплое покрывало для девушки, и все деревни начали объезжать стороной, ночуя в лесу. Для быстрого продвижения передвигались всё же по дорогам, и каждый взгляд на нас встречных путников казался мне подозрительным. Но, находясь не в своей родной деревне, никто из крестьян не торопился кричать: «Вот они, ловите, ловите!»
Однажды я услышал удалённый топот копыт конного отряда, который мчался за нами вслед. Мы с Ведит дружно рванули в лес и переждали. Отряд проскакал военный, не державники, но я, конечно, не стал выяснять: по нашу они пришли душу или торопились по своим каким-то важным делам. После этого случая я изменил тактику: мы ехали на почтительном расстоянии друг от друга; я пытался заметить опасность спереди, а Ведитсзади. Кто первым замечал что-то опасноесрочно сообщал другому. И для путников мы стали вроде как каждый сам по себе, незнакомцы.
Чем ближе к границе, тем труднее нам становилось. То и дело нам стали встречаться обозы, шедшие в сторону Божегории, т. е. на войну. Обозников наверняка оповестили о ловле преступников, и нам обгонять их стало не с рукитем более, что там имелись и конные охранники, играть с которыми в догонялки мне решительно не хотелось. А тащились груженные телеги медленно
Но я нашёл выход.
Мы обгоняли неспешные обозы на полном ходу, почти плечом к плечу; я располагался к телегам, конечно, ближе. При этом я поворачивал голову в сторону Ведит: мы изображали деловую беседу, что-то вроде этого:
Хозяин! говорил я как можно громче и с большим почтением. Надо поспешать. К вечеру как раз успеем.
Да, опаздывать мне никак нельзя, отвечала надменная девчонка сварливым голосом злобного начальника химической (или какой там?) лаборатории.
Дело ясное: наёмник сопровождает куда-то молодого, но очень уважаемого человека. Запылившиеся обозники, одуревшие от многодневной монотонной тряски, нас, казалось, вообще не замечали. Охранникам, быть может, и хотелось бы поразмяться на нас, чтобы скрасить серую скуку удручающе медленного пути, но, во-первых, у них всегда есть обычный приказ: на провокации не поддаваться, доверенным грузом не рисковать, а, во-вторых, моё уважительное отношение к спутнику их явно охлаждало: чёрт его знает, на кого наткнёшьсяпотом своё же начальство загрызёт: почему остановил, какое твоё собачье дело, своих забот, что ли, не хватало? Ведит уже давно бросила свою испохабленную курточку: я купил ей дорожный костюм и плащ, причём бывший хозяин так и не узнал, для кого я их покупаю. Вид у них был, сами понимаете, не то, что провинциальныйоткровенно деревенский, но кому какое дело, что уважаемый человек считает нужным одевать в такой дороге? Да хоть пугалом огородным вырядится. Может, так надо?
Таким образом, Ведит сменила свой внешний вид, а обозники видели меня только в профиль.
Мы за неделю озверели; я оброс колючей щетиной, а у девчонки глаза стали как у затравленного волчонка. Лесные ночёвки наш внешний облик никак не улучшали: мы пропахли горьким запахом дыма от костров, и нам никак не удавалось выспаться вдоволь. Всё чаще и чаще мы из придорожных кустов наблюдали на дорогах отряды державников, но, конечно, это объяснялось, в основном, близостью войск и границыедва ли Ведит удостоят такой чести плотной облавы. Но я не собирался выходить из укрытия и спрашивать у них: «Ребята, а вы тут не нас, часом, ловите, а?» Сами понимаете, наши постоянные шныряния по кустам убивали у нас кучу драгоценного времени, а скорость движения оказалась не та, не та