Баба помнила город ещё со времён коньего студенчества, шла спокойно и уверенно, будто исполин, над всеми ними, не оглядываясь. Жалко, ягоды из кармана спёрли-таки, и один орех. Если голодный взялпусть насытится, если сытый взялпусть подавится!
В муниципалитете оказалось прохладно и мух надоедливых мало. К стене холодной прислонилась, пока очереди своей дожидалась. Хорошо!
Мира и жизни вам, обратилась Баба к неприветливой с виду бабе в окошке, когда подошла её очередь говорить. Я по лесу плутала, могли меня хватиться, в розыск подать. И мзду в казну не платила, пока там ходила. Мне куда с этими вопросами?
Про розыскк законникам, про налогик налоговикам, бросила та в ответ, как бросают голодному подгнившую кость, со снисхождением.
Где таких отыскать?
Законники на Главной площади, у самой арены, большой красный дом. Налоговики сразу рядом с ними, большой чёрный дом.
Пошла туда, куда послали.
Мира и жизни вам, сказала Баба законнику в окне красного дома, когда пришла её очередь говорить. Я по лесу плутала, могли меня хватиться, в розыск подать.
Законник поднял на неё усталый взгляд, видавший столько баб, мужиков и разных других тварей с их историями, что ничему уже не мог ни удивляться, ни огорчаться, ни радоваться.
Номер?
Баба номер БО4479 1230 760871, и показала ему наколку с номером, спрятанную под мышкой.
Ждите у отдела потерянных баб.
Пошла туда, куда послали.
У отдела потерянных баб оказалось на удивление много народу, в основном мужики. Неужели драконы так часто баб воруют?
У вас дракон бабу украл? спросила она у одного из них.
Чур тебя! воскликнул мужик в ответ. Мужик увёл, как у всех! А дракона, который бабу украл, скоро казнят. Неделя ему осталась.
Как казнят? воскликнула Баба.
Как обычно, на арене прилюдно голову отрубят. Ты что, с луны свалилась? По всему городу плакаты висят: «Только раз, только своими глазамипреступная голова дракона, сожравшая бабу, будет отрублена!» Все на него, злодея преступного, рецидивиста прокля́того, смотреть ходят, банками в него кидать и плеваться. Он в клетке у арены сидит.
Можно и так сказать, с луны, озадачилась Баба. А вы тут долго ответа ждёте?
Нет, второй день всего. Мало сейчас потерянных баб. Жарища. Не сезон.
Тогда я за вами буду. Отойду пока. Но вы меня не забудьте, хорошо? попросила Баба.
Иди, не забуду, ты странная, запоминающаяся, отпустил её мужик.
Чуть не бежала Баба на площадь, там протискивалась сквозь толпу, работая локтями. Может быть, это всё же не он? Он ведь её не сожрал! От клетки людей отделяли натянутые по периметру заградительные верёвки, за которые заступать запрещалось, о чём кричали большими буквами надписи на табличках. От них до дракона было далеко: ни докинуть, ни доплюнуть. Перед клеткой высилась и смердела мусорная гора из всего, что люди в дракона бросали, выражая праведный гнев. Сам он забился к дальней стене клетки, лишь очертания видны, не поймёшь, он ли? Баба покричала, но в шуме толпы голос её не прозвучал. Тогда, недолго думая, она перелезла через верёвки и быстро пошла по мусорной куче к самой клетке. Толпа охнула и замерла: нарушает да ещё так нагло! А ну как пыхнет змий огнищем в неё, и сгорит она свечой? Кто-то выкрикнул: «Дура, сожрёт!», кто-то: «Дура, сожжёт!», кто-то: «Молодец! Дойдёшь до клеткидай ему в нос, паразиту!» Дракон повернулся.
Мира и жизни тебе, поприветствовала она.
Издеваешься? ответил Сейл угрюмо.
Нет. Я только дошла, я не знала, что всё такоправдывалась Баба. Мне когда сказали, я сразу побежала сюда. Думала, это не ты
Меня три дня как судили за то, что я тебя сожрал. Все доказательства оказались «налицо». Приговорили к отрубанию ещё одной головы и пожизненному заключению в зоопарк, как рецидивиста. Даже голову определили, которая жрала, её и рубить будут. Мира и жизни, говоришь?
Я пришла и скажу им, что они ошиблись! воскликнула Баба.
Деликатес, ты же человек! Ты же знаешь людей! Думаешь, твоё появление что-то изменит? Посмотри, как они все хотят меня убить, какой огонь горит у них в глазах! Кровь хотят увидеть, целое шоу кровавое соберут. Я такого ража в драконьих глазах не видал. И кто из нас после этого чудище?
Я пришла и скажу им, что они ошиблись, закричала ему Баба, которую охранники уже тащили под руки с запрещённой территории. Это я, слышите, люди, это я! Он меня не жрал, всего лишь продать хотел, и то, если меня не хватятся! Это я, и я живая!
Одинокий голос её утонул в гуле толпы.
Не рви глотку! Таких на площади с десяток орёт, пиарятся на моей беде. Никто тебе не поверит! крикнул ей вслед Сейл.
Вы поаккуратнее, дамочка, ящер ведь. Он убить может, не заходите больше за ограждение, пожурили её законники и отпустили.
На площади и правда горланили несколько баб, и все о том, что именно их дракон ел. Одну якобы обсосал и выплюнул, потому что была она вымазана настойкой из горных шершней, которую драконы страсть как не любят. В доказательство демонстрировалась драная одежда, якобы пострадавшая от драконьих зубов. Баночки с настойкой из тех самых «нелюбимых драконами» шершней продавались тут же и разлетались «на ура».
Другая баба продавала себя, демонстрируя обтянутые вульгарным платьишком излишне пышные формы и с ними два отсутствующих пальца руки, которые дракон откусил ей, якобы, в порыве страсти, а отпустил потом за то, что она была безумно хороша как женщина. Для пущей убедительности и предъявления форм во всей красе и движении прелестница пританцовывала, напевая частушки:
Коль мужик вокруг мельчает,
Полюблю и ящера!
Лю́бви вечной не желаю
Мне бы настоящую!
Его пламени стихия
До костей прогреет:
Только настоящий змий
Так любить умеет!
Говорят, что он хвостатый,
В бородавках, с чешуёй.
Мне красы его не надо,
Лишь бы не был муж змеёй!
Мой милёночек пригожий
И крылат, как птичка.
От любви его, быть может,
Я снесу яичко.
Менеджер беспалой бабы записывал мужиков к ней в очередь на «отведать драконьей бабы». Свиток из очередников был таким длинным, что продавец наматывал его на специально для этой цели сооружённый ворот, каким вёдра из колодца вынимают, только поменьше. Каким макаром мог ящер оценить бабьи прелести, не уточнялось, да и кому в балагане достанет ума вспомнить, что люди драконам в принципе не менее отвратительны, чем драконы людям? Записывал желающих в свиток, а номер очереди им на запястье, химическим карандашом, после предоплаты, и с довольным видом потрясал большим поясным кошелём, звоном монет отмечая каждое его пополнение. «Интересно, как они дома жёнам своим этот номерок объяснят?» вспомнила Баба своих пройдох-муженьков.
Ещё одна, видимо, пострадавшая когда-то от огня и вся покрытая струпьями баба якобы была драконом сожрана, но вышла из него целой и невредимой (из какого места, не уточнялось). Теперь считалась рождённой драконом. После второго рождения, будто бы, обрела дар прозрения и предсказывает будущее на лету: сожрёт тебя дракон или не сожрёт. Половина из её клиентов, услышав мутное предсказание типа «В день новой луны нависнет над тобой его чёрная тень», или «Не выходи из дома по четвергам, ибо четвергкара твоя», или «Дети твои сладким вкусом своим манят его» и прочих, таких же бредовых и непонятных, немедля отправлялась к первой бабе, несъеденной, настойку из шершней покупать. Похоже, эти продавцы были заодно.
Баба поняла, что все значимые маркетинговые ниши позаняты. Стоять рядом с такими профессионалами и орать: «Это я, «та самая» Баба! Дракон меня не сожрал, и денег мне не надо!» себе дороже. Доказательств красочных нет, конкуренции ей не выдержать, а вот поколотить могут, чтоб под ногами не мельтешила и клиентов правдой не распугивала. Да и кому интересно будет ничем не примечательную бабу, всего-то и побывавшую в Драконьих Горах, знакомую с драконьим бомондом, гномами, драконихами и драконятами слушать? Никем не обсосанную, не съеденную и не «отведанную»? Плюнуть и растереть такой, как она есть, инфоповод! Решила о правде пока прилюдно не заикаться.
Пошла в чёрный налоговый дом, написала на себя бумагу, покаялась за неуплату положенной мзды ввиду отсутствия доходов. Сразу на месте поднялась на третий этаж и получила за это преступное деяние десять плетей, чтобы на потом не откладывать, и уже битая вернулась в красный дом ждать своей очереди в отделе потерянных баб.