Ну так напои ее! Вот же баба-дура! в сердцах ругнулся сторож.
Мила стала меня поить и шептать:
Таня, нам нужно его отвлечь Но так, чтобы остальные ничего не заподозрили и не прибежали, пока мы не уйдем. Есть какие-то соображения?
У меня с соображениями было совсем туго, только одна идея притвориться, что мне плохо из-за беременности. Мила выслушала меня и заявила:
Нет, это никуда не годится. В таком случае он позовет всех на помощь Время не терпит Что ж, придется по старинке
Мила обернулась в сторону сторожа, зазывно улыбнулась и окинула его волооким взором:
Ну что ты бранишься, милый? Иди ко мне, и мы порадуем друг друга сидя рядом со мной у стены, Мила начала приподнимать юбку, оголяя ноги. Обалдевший от такого приема сторож как загипнотизированный наблюдал за движением ткани. Когда же юбка прошла колени и открыла все содержимое раздвинутых ног, он сглотнул и не выдержал:
Ну, девка Ты это серьезно?
Ну конечно, серьезно проворковала Мила Ты же понимаешь, там у костра те здоровяки меня сейчас портить начнут, а с тобой вряд ли поделятся. Так давай до того
Ну да, ну да Гаврилыч растерянно моргал и судорожно соображал, что же делать Но я же как бы на посту, вас стерегу.
А ты закрой дверь на засов, да и окно куда же мы денемся? Смотри я совсем безоружна! Мила задрала юбку выше пояса. А Таня вообще связана и к тому же не в себе
Да я сейчас!
Гаврилыч быстро закрыл дверь, повесив внушительный засов. В комнате стало темнее уже вечерело, а свет нам, конечно, никто принести не удосужился. Оставалось окно из него проникали лучи заходящего солнца и там, как сказала Мила сидел еще один охранник. Да еще между брусьями стен проходили тонюсенькие лучики солнца видимо, Николай с друзьями не заботился о герметичности дома.
Когда Гаврилыч засеменил к окну, краем глаза я увидела шевеление на полу в том месте, где сегодня днем сидела Мила. Часть пола медленно поднялась, открывая черную щель. Я испугалась, что Гаврилыч тоже это заметит но Мила не дремала:
Давай же, милый! Иди ко мне! и улеглась на пол. Сторож, закрыв и окно на засов обернулся к нам, готовый к подвигам и уже потянул руки к поясу штанов но тут из щели бесшумно вылетела стрела, пронзив ему кадык. Гаврилыч упал на колени, булькая и не понимая, что же произошло, но тут еще одна стрела точно в лоб положила конец его мучениям. Мила деловито села, опустила юбку и взяла меня за локоть:
Все, готов. Тихо и насовсем! Молодец, любимый! произнесла она в щель. И потом мне:
Идем быстрее!
Я с трудом встала. Посреди комнаты лицом вниз лежал Гаврилыч. Мила спокойно переступила через него и подошла к люку в полу.
Ефим, дай нож!
Потом вернулась через мертвеца обратно ко мне, перерезала скотч, совсем немного оцарапав руки и повела меня к люку. Возле двери уже слышались голоса:
Не понял, а че дверь закрыта? Я же сказал этому алконафту следить за телками и нас держать в поле зрения! Эй, Гаврилыч! Ты что там делаешь?! А ну открывай!
***
Мила пропихивала меня в люк его размеры позволяли одновременно пролезть только одному человеку. Внизу меня ждал Ефим:
Быстрее отползай, а то Милка не успеет уйти! Вон в ту сторону! он нашел нужные слова в нужный момент тревога за Милу вывела меня из сомнамбулического состояния и я активно поползла. Дом был на свайном фундаменте, от земли до пола сантиметров семьдесят, не больше и вот в этом промежутке мы сейчас и ползли. Над нами какое-то время были слышны сильные удары видимо, Сашка выбивал дверь, а тот самый тяжелый засов давал нам фору. Мы уже почти вылезли из-под домика, когда над нами все содрогнулось от грохота упавшей двери и воплей:
Где они! Твою мать, я на кого-то наступил! Танька, это ты? Я что тебя дверью заглушил, что ли?! Толян, дай свет! Это Гаврилыч! Где они?! Где девки?! Не могли же они исчезнуть из запертого дома! Танька! Выходи! Если сам найду убью! Сашка разошелся не на шутку.
Мы уже вылезли из-под дома и остановились перед нами возвышался забор из заостренных кольев. Ефим повел нас правее, в этом месте через забор была перекинута веревка наверное, он оставил ее специально для нашего возвращения. Он подсадил Милу и она с трудом, но перелезла через частокол с его плеч. Юбка, конечно, затрудняла передвижение. Потом я со своим животом взгромоздилась Ефиму на плечи, он поднял меня, а Мила с другой стороны помогла мне спуститься. После чего Ефим перелез сам и стянул веревку на эту сторону забора было слышно, что Сашка сотоварищи уже вышли из домика и находятся с другой его стороны. Времени в обрез! Мы, стараясь не шуметь, побежали в лес. Мила в буквальном смысле тащила меня за руку, Ефим все оглядывался назад, держа наготове лук. И вот, наконец, мы ступили под полог леса в темноте нас отыскать было бы очень трудно. От ближайшего ствола отделился темный силуэт и вышел к нам я с радостью узнала Турку.
Ой, Турка! Как хорошо, что ты здесь! с облегчением выдохнул Ефим. Турка кивнул всем в знак приветствия и прижал палец к губам, требуя тишины.
Мы все укрылись за кустом было слышно, как к нам очень шумно кто-то ломится, светя фонарем. Турка показал знак ладонью мол, оставайтесь здесь а сам боком, бесшумно отступал в сторону. В лесу стояла практически полная темнота, наши глаза постепенно привыкали к ней. А вот идущие с фонарем, наверное, ничего не видели за пределами его луча. Я услышала возбужденный Сашкин голос:
Пошли! Не догоним сейчас не догоним никогда!
Да ну, Сань, глупо по темноте идти ради того, чтобы ты себе девку вернул.
Да не в девке дело, идиоты! Вы понимаете, у нас же заложников не осталось! Они же теперь нас перестреляют, как кроликов! Втихаря, из-за кустов или деревьев попробуй в них попади!
Они стояли и решали что же делать? Кто-то держал фонарь в опущенной руке, но рассеянный свет частично освещал бок стоящего. Откуда-то слева, куда ушел Турка вылетела стрела и вонзилась в этот освещенный бок, покачивая оперением. Раздался вопль боли, и на землю опустился тот самый лысеющий тип, который сторожил Милу. Его искаженное страданием лицо мелькнуло в свете фонаря и опустилось во тьму.
Вот видишь! Отходим! голос рябого Толяна.
Сашка со злобой палил в сторону, откуда прилетела стрела. На всякий случай Ефим пригнул нас обеих к земле и теперь они лежали пластом, а я на боку, уткнувшись лицом в траву.
Они же где-то здесь! Совсем близко! орал Сашка Что там с ним?
В кишки
Тогда забирать смысла нет. Уходим!
И они быстро отступали к домику Сашка, рябой здоровяк и лысый молчаливый мужик. Раненный тип был еще жив, он лежал на земле и стонал. Свет фонаря растаял в темноте и глаза опять постепенно привыкли к мраку. С тихим шорохом возле лежащего появился силуэт Турки чуть слышный скрип вынимаемого из ножен ножа, ужасный хрустящий звук и раненный затих.
Из-за забора я слышала, как Сашка с руганью гремит оружием в сумке я видела ее возле домика, когда они меня туда вели. Наконец он нашел автомат и принялся строчить по забору.
А-а-а! Не дамся! Огонь повыше, всем следить за забором! Ворота проверь!
Турка вроде бы шел к забору, но, услышав автоматную очередь остановился. Потом стал так же тихо пробираться к нам. Подойдя, в тусклом свете звезд он показал какие-то непонятные жесты двумя пальцами на Ефима и Милу, потом как будто треугольник нарисовал. Я ничего не понимала. Мила сообразила первой:
Наш дом?
Турка кивнул.
Ты хочешь сказать, чтобы мы шли в наш дом?
Еще один кивок. Теперь уже Ефим присоединился к разговору:
А ты останешься здесь?
Турка кивнул.
Мне остаться с тобой?
После недолгого колебания Турка энергично замотал головой и демонстративно ткнул в меня и Милу.
То есть, мне лучше пойти с девушками и охранять их?
Турка облегченно кивнул, довольный, что мы все поняли. Его явно затрудняло общение с нами, да еще и в почти полной темноте.
Хорошо, я отведу их в наш дом. Успехов тебе, береги себя!
Турка поднял ладонь в знак прощания. Мы тихо куда-то пошли. Как в темноте в лесу можно найти дорогу к их домику я не представляла. А вот Ефим, видимо да. Немного погодя Мила спросила его: