Мне очень жаль, пятясь, прошептала я. Сейчас я очень занята. Если у вас будут какие-то претензии ко мне, пожалуйста, свяжитесь с моим адвокатом.
И юркнув за ближайший тренажер, чувствуя биение своего сердца где-то в районе горла, побежала в сторону ожидающего меня кентанца.
Опоздала.
Уже защелкивая обручи на щиколотках своими дрожащими пальцами, я снова встретилась с пристальным взглядом изучающих меня желтых глаз. Но иноземец ничего не сказал. И это не могло не радовать. Я думаю, если надумает уволить, он сразу скажет.
А потом полчаса свободы
Я нервно поправила майку и, осмотревшись, побрела в сторону покрытого зеленой травой поля. Не время унывать. Или поддаваться страху. Было и прошло. Возможно, эти слова были основополагающими в моей жизни на протяжении этих последних трех лет. Не заморачиваться. Не думать. Не принимать близко к сердцу.
Иногда я склоняюсь к тому, что я так и не смогла пережить его предательство. Иногда
Будто все, что я тогда должна была почувствовать и выплеснуть наружу хоть в какой-то форме, будто оно просто сгорело там, глубоко внутри меня. И это было неправильно. Я это чувствовала. Но только иногда
Четыре месяца комы сделали свое дело. Мне стала безразлична моя собственная прошлая жизнь. Теперь были мои дети, моя мама и жестокая реальность, в которой мы должны были жить.
Ни шанса на раздумья или сожаления. Ни единой возможности оглянуться назад. Только вперед. И я привыкла так жить. Я не чувствовала. Чувстваэто роскошь. Я выживала.
И, да, еще была тупая боль, казалось, навсегда поселившаяся в моем теле. Днем ее заглушали голоса окружающих людей, мои обязанности, но ночью она расцветала алым цветком на коже, расползаясь от зарубцевавшихся грубых шрамов на левом плече, проникая вглубь, в мое замирающее сердце, в саму суть моей жизни.
Я подняла голову к серому, клубящемуся вязкими низкими облаками небу. Дождь все так же неудержимо лил на нашу провинившуюся перед забытыми богами землю. Но защитное поле, словно толстое стекло, задерживало крупные капли, и они скатывались, оставляя тонкие исчезающие линии.
Наклонносы изношенных кроссовок в изумрудной густой траве. Выпрямиласьпросторное поле, иноземцы, занимающиеся спортом, беговые дорожки, а дальшетрибуны. Я знаю, что здесь раз в галактический год проводят Игры. Но это развлечение для обеспеченных. Не для меня.
А перед глазами опять возникли слишком яркие синие глаза лорди
Дохлый гоби
Выругалась, но не полегчало. Свежий ветер порывом отбросил влажные волосы и забился в нос, заставляя прийти в себя.
Я присела пару раз, попрыгала на месте. Честно говоря, я ничего не понимаю в этих упражнениях. Не знаю специальных техник или чего-то такого. Я просто делаю то, что мне приятно. Сейчас. В данный момент. Я гулко втянула свежий, почти сладкий воздух и, помахав руками, сорвалась с места, испытав восторг от чувства принадлежащей только мне только моей свободы.
Бежать было приятно, беговая дорожка пружинила под ногами, придавая силы каждому толчку. И четыре круга вокруг поля пролетели на одном дыхании.
А затем снова черный и огромный монстр на краю поля, его наглый, как будто раздевающий меня взгляд, и дыхание сбилось, я споткнулась и, едва удержавшись на ногах, резко остановилась.
А лорди не сводил с меня взгляд прожигающих цепких глаз. Слишком синих. Слишком звериных. Я сглотнула и отвернулась. Опять стало зябко. Но на этот раз моя толстовка висела на дверце шкафчика в раздевалке кентанца. И я сжала кулаки, наблюдая, как кожа покрылась мурашками, а мелкие полупрозрачные волоски встали дыбом.
Вот мне интересноэто, вообще, один и тот же или их тут много?
Раса, считающаяся самой опасной из известных Настолько, что на одну планету наличие одного лорди считалось более чем излишним.
Я собрала всю свою настойчивость и заставила себя сделать шаг. Затем второй. Медленно удаляясь от черной фигуры, темной настолько, что казалось, ее обладатель просто поглощает свет, я старалась не думать о том, что за моей спиной затаился хищник, опасный, существо, с которым просто невозможно договориться.
Что он вообще тут делает?
Бегала? кентанец в упор смотрел на меня.
Ага, я сняла с его ног обручи и подвела коляску.
Ты давно этим занимаешься? перебираясь в кресло, задал вопрос иноземец.
Чем? не поняла я.
Бегом, испепеляющий взгляд желтых глаз.
О, да я как-то специально никогда не занималась. Просто люблю бегать. Когда есть возможность.
Еще один долгий, пробирающий до костей взгляд, и кентанец направил свое кресло в сторону выхода.
Одежда не высохла. Не знаю, на что я надеялась. Быстро сложив влажные вещи в сумку, я осталась ждать принимающего душ кентанца. Полотенца, как всегда, были аккуратно сложены в стопку на полке в шкафу. Я взяла одно и, положив рядом с собой на скамью, села, прислонившись спиной к теплой перегородке.
Раз, два, три
Привычка считать до а, просто считать до скольких придется, этому научил меня психотерапевт на одной из немногочисленных консультаций, которые я посещала после того, как пришла в себя в белой больничной палате после четырех месяцев комы.
Сто девяносто пять
Дверь душа отъехала в сторону, выпуская клубы пара и мокрого кентанца. Я встала и накинула на свежевымывшегося иноземца махровое полотенце. Промокнула грудь и плечи, затем бугрящийся кубиками пресса живот, ноги. Встала. Обогнула застывшего мужчину и проделала то же самое с его задней частью. Спина. Ноги.
Взгляд помимо моей воли задержался на той части мужчины, которая была скрыта темными плавками.
Упругая, наверное
Все-таки три года без мужикаэто в каком-то смысле испытание для женщины. Я, не сдержавшись, тяжко выдохнула. Кентанец обернулся к застывшей мне, и наши глаза встретились.
Что? вопросил «кошак».
Что? включив режим «япень», переспросила я.
Ты вздохнула, прищурившись, не желая сдаваться, уточнил он.
Я? недоуменно округлила честные глазища я.
Теперь пришла очередь кентанца выдохнуть.
До самого дома мой работодатель молчал, а я тащила тяжеленную сумку и напрочь забыла о всех мужских попах и о его в частности. Только бы дотащить. И остаться в живых
А после, конечно же, мои сто пятьдесят доунов. Прилив необузданной радости от наличия такого количества денег в моих руках. Моя слишком доброжелательная улыбка. Настороженный взгляд песочных глаз белобрысого «кошака».
Моя неуклюжая попытка прийти в себя в лифте. Затем холл здания, высокие ступени, резные массивные двери, яркие витражи.
Прохладный вечерний воздух, окруживший мое разгоряченное тело. Сумерки приближающейся ночи.
Мой забег до стадиона. Было непривычно возвращаться туда одной. Но проблем с пропуском не возникло. Двери одобрительно запищали, пропуская меня внутрь этого грандиозного строения.
Внутри по-вечернему горел приглушенный свет. Бродили редкие припозднившиеся посетители. Я неуверенно подошла к двери кабинета начальника охраны и постучала.
Дверь моментально распахнулась, и мне навстречу вылетел сияющий гебронец.
Матильда Свон! провозгласил желтеющий до легкого свечения иноземец.
Иль, поправила я, не желая мириться со столь частым упоминанием моего полного имени.
Как пожелаете! искренне согласился начальник. Прошу за мной, леди Иль. Сегодня вы сделаете шаг навстречу своему грандиозному будущему! торжественно пообещал лучащийся гебронец и засеменил своими многочисленными лапками по полу. За мной, леди Иль. Я провожу вас и сдам в руки Стенне, она вам все покажет и объяснит. В дальнейшем, если будут возникать какие-то бытовые вопросы, обращайтесь к ней. Милейшее создание. Ни в чем не откажет, расплывшись в улыбке, доверительно сообщил Пиксли Кроун.
Я все сильнее сжимала ремень своей сумки и спешила за шустрым гебронцем, чьи короткие многочисленные ножки резво перебирали, постукивая, по полу.
Вот сюда. Пиксли завернул за угол и, распахнув дверь, влетел в просторное помещение с темным стеклом экрана на одной из стен и с непонятным механизмом, прикрепленным к противоположной от входа стене.
Стенна! проорал Пиксли и обернулся вокруг своей оси.