той ночью лазарет был переполнен. А учитель он говорил и говорил о том, как легко забыться, вообразив себя если не Богом, то равным Ему
Ричард сглотнул.
Я он вышел из лазарета через десять дней, последним. И учитель видел в том особый знак. Я не думаю, что это хорошая идея я уже пробовал.
Дармовая сила стекала в руки.
Нити.
Пряди.
Ручейки а ведь ее здесь много разлилось. Место удачное, и не первая засада была здесь устроена. Стоит копнуть песок, и многое откроется
Что, дурно было? осведомился Альер.
Ричард кивнул.
в песке этом костей лежит изрядно, не на одно кладбище. И он с удовольствием примет новые.
И тебе сказали, что это потому, что человеческое тело не способно выдержать прямой контакт с некротикой?
те, кто был слабее, болели всего пару часов. А прочие был еще мальчишка, который три дня метался в бреду, спасаясь от призраков. Ричард слышал его крики. И стоны других.
И еще собственный скулеж, который доносился будто бы со стороны.
Ломота в костях.
Вялые мышцы.
Постоянная жажда, и вода, которую он не способен был проглотить.
А разве
Все зависит от умения, Альер встал за плечом. Раскрой ладони. Пусти силу по ним. Представь, что она вода, которая течет по твоим рукам. Не пытайся ее поглотить позволь ей самой.
Вода?
Почему бы и нет, черная, что деготь, густая и тяжелая вода. И она ластится, она обнимает ладони она тянется к собственной Ричарда силе.
Подобное к подобному.
она шепчет о мертвецах
о строителях этой дороги, которых согнали со всех окрестностей. Они работали, покорные Слову Императора и силе смотрящего, а тот не думал жалеть скот. И мертвецы появлялись каждый день. Их тела укладывали в сыпучий грунт, скрепляя дорогу.
о грозной армии, что шла по этой дороге, не думая ни о чем, кроме славы
о вереницах рабов.
повозках с ранеными, многих просто оставляли, поскольку не было в Империи привычки возиться со слабыми
о городке работорговцев, что возник здесь же
о капищах.
играх.
и охоте на человека.
Ричард сипло выдохнул.
Не спеши, Альер не позволил ему утратить контроль над потоком. И не принимай все близко к сердцу, иначе надолго тебя не хватит.
Я слышу их.
Конечно, слышишь. Скажу тебе больше, при желании ты сможешь прочесть историю каждого, кого угораздило расстаться с жизнью, но подумай, надо ли тебе?
Не надо.
Голова Ричарда и так гудит.
крики.
мольбы и проклятья.
Спокойно.
Это было так давно столетия тому и сила почти развеялась, а вот
смута.
и война и местные поля видели многое из того, о чем не пишут в учебниках. Если Ричард желает
он не желает.
Он позволил потоку соскользнуть с ладоней и уйти в землю.
Неплохо для низшего, Альер вступил в черную лужу, и та исчезла. А призрак зажмурился. Они вечно жалуются редко кто способен умереть с достоинством. Как самочувствие?
Пока не знаю.
С каждым разом будет все легче. Физически, уточнил дух. А вот твой разум исключительно твоя забота
будут его еще поучать!
Гнев вспыхнул и погас.
потом, позже, он оплачет тех, о ком вряд ли лили слезы. И оставит памятью о них хлеб и молоко, как это делали в Старой Империи. Пусть будет Вдова милосердна к потерянным душам.
А он позаботится о телах.
Поднять мертвеца оказалось не так и сложно. Две руны всего на лбу и напротив сердца, два клейма на ладонях. И сила, наполнившая неподатливое тело. Ричард чувствовал его этаким сосудом, трещину в котором наспех заделали руны.
Ненадежно.
Да и разложение началось.
Разум утрачен, но разум и не нужен. Мертвец поднялся, подчиняясь молчаливому приказу. Он был медлителен и неповоротлив, и похож на всех иных восставших.
Вот так Альер стоял рядом. Материал, конечно, не самый лучший, но для наших целей сойдет.
Мертвец поднял мага за ноги и потянул в кусты. Двигался он медленно, рывками. И подумалось, что между ним и гончей, которая по сути была тоже всецело искусственным созданием, нет ничего общего.
Аррванты это высокое искусство, заметил Альер. И требует от некроманта не только силы
о да, о потерянных знаниях имперцев легенды ходили.
но и небрезгливости. А уж совесть как таковая и вовсе лишней будет
мертвец, послушный воле воззвавшего, улегся рядом с телами.
Совесть?
С ней Ричард потом разберется. А сейчас
серый тлен походил на пепел, горсть которого швырнули на мертвецов. И кожа их бледная потемнела, а потом вспыхнула. Тела горели бездымно, медленно, источая весьма характерную вонь, которая, как Ричард надеялся, не долетала до октоколесера.
Он наблюдал за тем, как заклятье уничтожает не только мертвецов, но и одежду их, обувь. Оно разъедало и металл, оставляя нетронутым лишь благородные золото и серебро. Да еще, пожалуй, драгоценные камни оставались неподвластны его силе.
золото Ричард не тронул, хотя в кучке беловатого пепла обнаружилась его изрядно.
Пускай себе
Он порывом ветра развеял останки. И только тогда направился к октоколесеру.
Лосось, значит с грибной подливой.
Тихон сидел на траве, глядя на темнеющее небо. Сумерки летом были прозрачны, пусть и исполнены в желто-багряных тонах. Впрочем, глаза Тихона были закрыты. Следовательно, не закатом он любовался.
Ты затеял опасную игру, сказал он, не открывая глаз.
Я знаю.
Я не о твоей идее. Ее я одобряю. Я о твоей сделке с этим духом, Тихон поморщился. Не всякое знание на пользу идет.
ночью Ричарду снилась дорога. Он махал кайлом, раскалывая серый камень, а потом, изможденный, но еще живой, ложился под этот камень. А сверху, будто не хватало ему тяжести, кружилась Оливия в наряде весьма откровенном
Наверное, лосось не свежим был.
Глава 4. Некромант и девица в беде
Городок Большие Выти лежал в низине, зажатой между широководной медлительной Шарой и древним лесом. От леса жители, может, и рады были бы избавиться, да только охранялся он особой грамотой, а с Императорским словом шутить опасались.
Впрочем, и от реки, и от леса имелась своя польза. Шарские грязи давно уж обзавелись славой целительных, а потому на пологих топких берегах выстроились с десяток лечебниц, где страждущих обещали избавить от почесухи, лишнего весу, редких волос и угрей на коже, не говоря уж о болезнях куда как более серьезных. При лечебницах открыты были лавки, где местечковые травники и травницы торговали всякого рода сборами, настоями и отварами, порой весьма безумного состава, но
Был бы спрос.
Спрос был, хотя и не по летнему времени. Несмотря на всю свою целительность, по жаре грязи источали непередаваемую вонь, а потому люди знающие предпочитали править свое здоровье ранним летом либо же по осени.
Я смотрела на городок, такой непередаваемо аккуратный, будто кукольный.
Дома из белого камня.
Красные крыши.
Широкие улочки, мощеные гранитом. Мостовые. Деревца в кадках. И зеленый слегка запылившийся плющ. Городская площадь.
Фонтан.
И узкое, словно башня, здание городской управы, куда Ричард отправился в одиночку. Мы же остановились у фонтана. Огромная чаша покоилась на спинах четырех рыбин вида преотвратительного. Исполнены они были мастерски, а потому на змеевидные, покрытые мелкой чешуей тела и зубастые пасти, смотреть было неприятно.
Четыре морские мурены герб семьи Ишшваль, тихо произнес Альер. Весьма уважаемое, к слову, семейство похоже, некогда город принадлежал им.
Над чашей стояла дева, из сложенных ладоней которой текла тонкая струйка воды. Позеленевшее от времени лицо девы было печально, а губы упрямо поджаты, будто даже теперь, спустя столетия, она не желала смириться с участью своей.
Какой?
Статуи?
Я содрогнулась, пытаясь отрешиться от неприятного ощущения. И Гуля, заворчав, ткнулся носом в раскрытую ладонь. А я в который раз подумала, что, возможно, не стоило его в город тащить. Заклятья заклятьями, и выглядел Гуля сейчас как огромный волкодав, но вдруг да что-то пойдет не так?
Но Ричард настоял.
А мне о таком рассказывали, Альер материализовался, но тут же, поморщившись, исчез. Далековато