Карпал недоверчиво оглядел белый додекаэдр и осведомился:Ты в этом живешь?
По временам.
И это твое основное окружение? Без деревьев, без неба? Без мебели?
Паоло удержался, не повторил одну из наивных, как у робота, шуток Германа.
Добавлю, когда захочу. Это как как музыка. Да не расстраивайся ты из-за моего дурного вкуса!
Карпал сделал кресло, грузно уселся и заговорил.
Хао Ван двадцать три века назад создал сильное уравнение. Рассмотрим последовательность черепиц Вана как информационную ленту машины Тьюринга
Паоло запросил в библиотеке расшифровку этого термина: «Концептуальный прототип вычислительного устройства в наиболее общем виде, воображаемая машина, пропускающая через себя в обе стороны бесконечную одномерную ленту с информацией, считывающая и вписывающая символы по заданному набору правил».
При верном исходном наборе черепиц следующий их ряд будет выглядеть как лента машины Тьюринга после того, как машина выполнила первый шаг вычислений. Очередной рядкак лента после второго шага и так далее. Для любой машины Тьюринга есть набор черепиц Вана, имитирующий данную машину.
Паоло дружелюбно покивал. Он не слышал о таких оригинальных выводах, но они не были неожиданными.
Ковры должны ежесекундно проделывать миллиарды вычислений но то же делают и молекулы воды вокруг них, сказал он. Нет физических процессов, при которых не проделывались бы какие-то расчеты.
Верно. Однако в коврах процессы не совсем такие, как при беспорядочных движениях молекул.
"Может быть нет"
Карпал улыбнулся, но ничего не сказал.
А что? Ты обнаружил схему? Только не говори, что набору из двадцати тысяч полисахаридов в черепицах как раз удалось сложиться в машину Тьюринга для расчета величины «пи».
И не скажу. То, что они составляют, и есть универсальная машина Тьюринга. Они могут вычислять все, что угодно, в зависимости от информации, с которой начнут. Каждый дочерний фрагмент сходен с программой, вводимой в химический компьютер. Он же исполняет программу.
Иными словами, ты говоришь, что любые два ряда отличаются друг от друга только одной черепицейтам, где «машина» делает отметку на «ленте»?
Мозаики, которые он видел, были очень сложными, и между рядами не было ничего общегодаже отдаленно.
Нет-нет. Для простоты Ван дал примерную схему, в точности похожую на классическую машину Тьюринга но ковры больше похожи на произвольный набор различных компьютеров с частично совпадающей информацией, причем все работают параллельно. Это же биологическая, а не сконструированная машина, она беспорядочна и фантастична, как, скажем как геном млекопитающего. На деле там есть математическое сходство с упорядоченностью гена: на каждом уровне я обнаружил сети Кауфмана, и вся система удерживается на гиперадаптивном уровне между пассивным и хаотическим поведениями.
С помощью библиотеки Паоло воспринял и это. По-видимому ковры, подобно земным формам жизни, эволюционно пришли к сочетанию устойчивости и гибкости, которое максимизировало их участие в естественном отборе. Вскоре после формирования Орфея должны были образоваться тысячи химических систем с автокатализом, однако в драматический первый период существования системы Веги химизм и климат изменились, произошел отбор этих систем, и результатом его были ковры. Теперь, после ста миллионов лет относительной стабильности, при отсутствии хищников и соперников, их сложность представляется избыточной, но устойчивость сохранилась.
Итак, если ковры стали универсальными компьютерами и им не надо реагировать на сигналы среды что они делают со всей своей компьютерной мощью?
Сейчас увидишь, торжественно ответил Карпал.
Они попали в новую среду и поплыли над схемой ковра, его картой, протянувшейся вдаль, испещренной складками, подобно настоящему ковру Вана, но в то же время сильно стилизованной. Составляющие его «кирпичики» полисахаридов выглядели как квадратные черепицы; с каждого края они были другого цвета. Соприкасающиеся края квадратов имели дополнительные цветачтобы было видно комплементарное взаимодействие границ блоков.
Одной группе микрозондов все-таки удалось проанализировать целый дочерний фрагментправда, состав краев, инициирующих жизнь, в основном предположительный, поскольку эта штука росла, пока мы составляли карту.
Он нетерпеливо взмахнул рукой, все лишние детали изображения исчезли, разгладились морщинки и складки. Передвинувшись к рваному краю ковра, Карпал запустил имитацию процесса роста.
Паоло смотрел, как мозаика наращивает себя, точно следуя правилам укладки черепицы: без случайных столкновений радикалов, содержащих центры катализа, без неподходящих краев у двух соседних новорожденных «черепиц»такие ошибки привели бы к дезинтеграции обоих блоков. Все эти случайные, беспорядочные перемещения давали безупречно точные результаты.
Затем Карпал повел Паоло вверх, туда, где можно было видеть тонкие структурыкак они сплетаются, перекрывают сложные частицы, подплывающие к растущему краю ковра, как те встречаются, иногда взаимодействуя, иногда проходя сквозь ткань. Подвижные псевдомагниты, квазистабильные волновые образования в одномерном мире Второе измерение ковра больше походило на время, чем на пространство.
Одно измерение, сказал он. Хуже, чем «страна двумерия». Ни математической связности, ни сложности. Какие события возможны в такой системе? Ничего интересного, верно? Он хлопнул в ладоши, и окружение словно взорвалось. В сенсорном аппарате Паоло мелькнули цветные полосы, сплелись, превратились в светящийся дым.
Скверно. Все происходит в многомерном частотном пространстве. Я ввел уравнения Фурье, разложил край ковра больше чем на тысячу составляющих, и обо всех информация независимая. Здесь мы имеем узкий срез, пласт всего шестнадцати измеренийно приспособленный для демонстрации важнейших компонентов и максимума деталей.
Паоло совершенно растерялся, не понимал, где он; его обвила дымка непонятного цвета. Воскликнул:
Ты настоящий глайснеровский робот! «Всего шестнадцать измерений»! Как тебе это удалось?
Карпал обиженно ответил:
Почему, на твой взгляд, я присоединился к К-Ц? Думал, что вы, люди, более гибки.
То, что ты делаешь заговорил Паоло и осекся. Как это назвать? Ересью? Но такого понятия нет. Официально нет. Ты показывал это еще кому-нибудь?
Конечно, не показывал. О ком ты подумал? О Лайсле или даже о Германе?
Хорошо. Я умею молчать. Паоло вызвал свое внешнее «я» и переместился в додекаэдр. Заговорил, обращаясь к пустому помещению:Как мне к этому относиться? Физический мир имеет три пространственных измерения плюс время. Граждане Картер-Циммермана обитают в физическом мире. Игры со многими измерениямизанятие солипсистов. Лживые обещания Теории Кожуха держали нас от звезд в течение тысячи лет. Уже когда он произносил эти слова, то понял, как напыщенно они звучат.
Карпал был скорее изумлен, нежели обижен.
Я предложил единственный способ разобраться, в чем дело. Разумный путь постижения. Разве ты не хочешь узнать, что такое эти ковры в действительности?
И Паоло поддался на соблазн. Подумал: пойти на то, чтобы оказаться в пласте шестнадцати измерений?! Но ведь пойти не для того, чтобы получить новые впечатления, а чтобы разобраться в реальной физической системе!
И никто не узнает.
Он просмотрел свою упрощеннуюне разумнуюмодель самопредсказания. Вероятность 93 процента, что после мучительных пятнадцати килотау сомнений он согласится. Не стоит заставлять Карпала ждать так долго.
Ты должен одолжить мне мыслеобразующий алгоритм, сказал Паоло. Мое внешнее «я» не разберется, где надо начинать.
Когда это было сделано, он собрался с духом и переместился в окружение Карпала. Секунду там не было ничего, кроме непонятной дымки, такой же, как раньше.
Затем все внезапно сформировалось.
Вокруг них поплыли какие-то существа, ветвистые трубочки, похожие на подвижные кораллы. Они были ярко окрашены во все цвета ментальной палитры Паолокажется, Карпал попытался впихнуть в модель добавочную информацию, которой и в шестнадцати измерениях не видно Паоло взглянул на свое теловсе на месте, но вокруг, в тринадцати измерениях, его тело выглядело, как булавочная головка; он поскорее отвел глаза. Его измененной системе восприятия «коралл» представлялся куда более естественнымдеревце занимало все шестнадцатимерное пространство, и на нем проступали неясные знаки того, что оно занимает и другие пространства. Не было сомнений, что оно «живое»; во всяком случае, оно казалось куда более живым, чем ковер.