Нет, это злобный лик божества, что на землю спустилось. Пламя в ноздряхив очах его пламя. Волосы копьям подобны!
Одну только пасть, что в улыбке разъята, я вижу! Ой, проглотит, проглотит! Проглотит меня это жерло!
Смотрите! Исчезли вражьего логова стены, словно бы тьма их слизнула! Чудится, сам себя свет источает!
И каждый тот храм по-разному видел, и каждого ужас терзает нещадно
Едва усмирив биение сердца, слышит Эсагилкиниуббиб: государь его кличет.
Друг мой, о чем говорят нам великие боги? Неужто вспять повернуть нам от этого храма? Или решиться к осаде его приступить? Как же нам действовать, о большеглазый, а значит, всевидящий, о большеухий, а значит, умеющий слышать речи богов?
Царь говорит свое словождет он совета жреца. Но не ответил Эсагилкиниуббиб
Много я видел врагов, государь продолжает. Будь этот вихрь человеком, царем, я устрашил бы сердца его воинов, в разгаре сраженья живыми бы их захватил, я бы убил их, а трупы повесил на колья, а все серебро, злато, утварь и драгоценные камни, ложа и троны из кости слоновой, шкуры, сурьму и самшит, и дочерей, и певиц, и певцов, и наложниц в город отправил бы свой
Или уснул твой дух-покровитель, резко вдруг жрец перебил, словно Эллиль распростер над ним руку, грубость простив не по чину, или ум твой высокий рассудку глупца уподоблен? На что ты мысль драгоценную тратишь? Нет пользы в мечтаниях этих! Тот, с кем сражаешься ты, богатырь! Его зубыдраконы, лик его львиный, глоткаревущий поток, теложгучее пламя. Несокрушима сила его! Ты ж на песочке победу рисуешь, будто дитя!
Крепко разгневался Уртасаран и промолвил сурово:
Не позабыл ли, о жрец в одеянии длинном, что сам гы подвигнул войско на бесполезную битву? Сам внушил ты мне мысль выйти в поход против Южного Ветра!
Был он угоден богам, жрец так царю отвечает, а теперь им угодно иное!
«Боги изменчивы, как будто жены!»Уртасаран так подумал, а вслух произнес со злою усмешкой:
Разум твойсеверный ветер, дуновенье, приятное людям! Не поскупись, сообщи, что ж еще тебе боги шепнули? Если во граде моем всякий увечный и хворый на площади вправе возлечь и услышать советы прохожих, как исцелить свои язвы, то, верно, и я, государь и правитель, могу разузнать о богов совещаньях!
Боги велели мне слово сказать господину Южному Ветру, жрец отвечал неохотно и вышел из царской палатки.
Страх свой смирив и наполнив отвагою сердце, руки простер Эсагилкиниуббиб к обиталищу Южного Ветра и возопил, воздух ночной сотрясая:
О господин Южный Ветер! Боги вложили тебе беспокойное сердце, мощные крылья придали. Но, если самый могучий и славный не сознает деяний своих, его Судьба пожираетСудьба, что не знает различий. Или открой, дань какую наложишь ты на Ворота Богов, и отпусти ты нас с миром, или стану просить я богов страшно тебя покарать, за наше отмстить поруганье. Ведомы мне черные, злобные, мрачные травы, рожденные ночью! Ими засеять я умолю твое ужасное ложе, дабы смеша лись мысли твои, помутился рассудок. Я соберу все сновидения злые, как собирают части, чтоб целое стало единым, я нагоню на тебя, на твою на погибель, если же тотчас ты воли своей не объявишь: чего тебе надо, за что осадил ты нас гневом и злобой своею? Ответь: заклинаю душою небес, душою земли, душою недр заклинаю!
Долго царили вокруг тишина и безмолвье. Песок блистал под луной, словно алмазы сокровищниц царских, словно почва тех стран баснословных, где белые перья порою студеной в воздухе реют, на землю белым покровом ложатся и начинают бли стать, ослепляя глаза человека. Видит Эсагилкиниуббиб: над краем пустыни, где храм Ветра менял свои очертанья, мелькнуло лицо великана. Оно остротой черт подобно ножу, что взрезает пространство, как режут барана для жертвы! Луч его взгляда сквозь стрелы ресниц начал к жрецу подбираться.
Ужаса луч! раздались восклицанья. Луч смерти!
Света полоска на выбритый череп Эсагилкиниуббиба легла, словно лаская. Пот покатился с чела. Содрогнулось, как у рыси болотной, при виде охотника, сердце его и застыло
Луч задрожал и погас. Снова в ночи растворился храм Ветра. И потряс темноту вопль жреца:
Южный Ветер изрек, что в Воротах Богов желает жену себе выбрать! Такой он назначил нам выкуп!
В Воротах Богов чудный храм существует от века. Садами висячими весь окаймлен он, террасы уступами храм подпирают. На террасах девы лучших семейств достославного града служат богине Иштар. Любой чужеземец, города гость, может за плату похоть свою утолить. Странен обычай, но свято блюдут его девы. Замуж, пожалуй, не выйти дочери знатного рода, коли единожды в жизни она не возляжет за деньги. Не станем судить сей обряд: мудрец не напрасно обычай царю меж людей уподобил!
В храме самом служат жрицы званьем повыше. Их называют женами бога. Да, уверяют, Эллиль в храм тот ночью нисходит. Так говорят Что же бывает на деле, ведомо только богам.
Этих божественных дев, искушенных в утехах любовных, этих священных блудниц, с поцелуями звезд на груди, и привезли, по приказу царя и жреца наставленью, спешно, стремительно прямо в пустыню, к горам, где обитал Южный Ветер. За лошадьми верховыми, что родовитых красавиц везли, шел караван. Одежды, и сласти, и драгоценности, золото, утварь, шелка дорогие, перья, заморские вина, масла, благовоньявсе, что приданым зовется, он быстро доставил. Также служанок, рабынь, музыкантов, рабов и певиц В дом кто жену принимает, тот принимает заботы, смертный то будьиль сам господин Южный Ветер!
Стали красавицы в ряд перед храмом того, кто супругом отныне им будет. Банат-Инин, Геменлила, Белилита, Асат-Дигла Венки, короны, повязки, заколки, подвески, ожерелья, браслеты тихо и нежно звенят, словно бы ветер летает между цветов с лепестками из меди узорной. О, как прельстительны девы-блудницы! Красотою славны и полны сладострастья, отраду сулят их движенья и взоры. Мертвого с ложа покоя в объятья заманят! Как устоять распаленному Южному Ветру! Примет прелестниц в объятья этот неистовый муж быстрокрылый!
И вдруг вновь стеною, лавиной, волною пошел на людей ураган. Словно бы он недоволен невестами, коих ему предложили. Как оскорбителен этот ответ, как обиден! Чудится, демоны, малые или большие, как острые стрелы, во мраке летят. Будто веревки, которыми боги к небесам прикрепили планету, вот-вот порвутся, так сильно их раскачал Южный Ветер, колышки вырвать грозя, Млечный Путь заметая.
Бедные девы рыдают так громко, что заглушают свист ветра. Словно кудель он власы раздирает, глумясь, срывает одежды, будто ищет изъяны в нагих
Эсагилкиниуббиб тут упал на колени, руки, отчаясь, в пустыню простер:
О господин Южный Ветер! Драконом могучим назвать бы тебя я решился. Словно моря, твои беспредельны покои. Ты прочитать можешь символы звезд. Каждый твой вихрьсовершенство, оно заставляет умолкнуть жалких людишек из глины и пота. Тщетно терзаемся мы в размышленьях: какой жены тебе нужно, если отвергнул ты этих?! Или ты девственниц любишь? Дай только знать!.. Или старух? Или пери из сказок персидских ты хочешь? Или, быть может, младую ослицу?! Или Уртасарана любимую дочь? Отрока нежного? Иль из Египта велишь фараоншу доставить? Воли твоей не понять, клубок не распутать желаний твоих прихотливых. Новый дай знак: кто на ложе тебе благоугоден?
И тишина воцарилась. Курился песок в тонком белом луче, что снова послал Южный Ветер. Ужаса луч Новнимание! Куда направляется он?
О, посмотрите! Луч миновал равнодушно блудниц именитых Словно с насмешкой, ощупал приданое их Пошарил среди рабынь и служанок притихших И внезапноВеликое Небо! Великие Недра! внезапно расширился и засветил во всю мочь, словно неведомый кто-то радостный возглас издал. Луч озарил, словно в брильянты оправил, невзрачную, беловолосую девкурабыню служанки, что для священной блудницы Банат-Инин чистила таз золотой, где прелестнице ножки ее обмывали от пыли.
Рабыня служанки Рабыняизбранница Южного Ветра!
Воины, девы, рабы, царь и жрец ее вмиг окружили, взоров не сводят с нее изумленных, пряча усмешки при этом.
Ну и невеста! Ну и красавица! Если б нарочно искали похуже, трудно похуже такой было б сыскать на земле!