Женщина внимательно выслушала всё вышесказанное, задумчиво кивнула, а затем указала пальцем в сторону белоснежного гроба с прозрачной пластиковой крышкой.
- Ложись в сигма-проектор, и мы тебя починим.
Сикора лишь кивнул и без каких-либо возражений лег в гроб. Обдумывая что-то свое, поляк, наконец, решился на вопрос:
- Пани Рейко, а этот... проектор... может сделать так, чтобы этот двойник не смог скопировать меня полностью? - Тадеуш посмотрел на преподавателя со слабой, но все-таки искрой надежды.
- Только если я поймаю двойника, засажу сюда и сломаю ему копировалку, - уверенно ответила она, - Только вот, боюсь, твой двойник - скорее оборотень, чем многоликий.
Тадеуш кивнул, принимая ответ Рейко:
- Могу я тогда попросить проанализировать меня на предмет заражения или чего-то подобного? Не хочется мне что-то тоже обзаводиться такими клыками... - поляк невесело улыбнулся.
Он затих, позволяя специалисту проводить необходимые процедуры. Как ни странно, несмотря на то, что сейчас его плечо фактически пересоздавалось заново, никакой боли не было. Какое-то время тишину нарушало лишь негромкое гудение сигма-проектора, а затем...
- Хм... - задумчиво протянула Рейко, - Знаешь, ты не просто заражен. Ты его полная копия.
Глаза поляка широко распахнулись.
- Что?! - Тадеуш резко поднял голову и звучно ударился о крышку 'гроба', ойкнул и продолжил, - Что вы имеете в виду, пани Рейко? Разве не он скопировал меня?
- Да, нет, скорее, тебе просто повезло встретиться с самим собой из соседней вероятности, - ответила она.
- То есть, с твоим проектом что-то пошло не так, - полуутвердительно заметил Чезаре, до этого молчавший.
- На самом деле, нет, Чер, - возразила японка, - Это всего лишь побочный эффект. Я его не смогла предугадать заранее, поэтому не учла в формулах, которые переслала вам. Вероятно, добиться такого эффекта специально будет куда сложней, чем случайно. Я уже доложила о результатах Нарьяне, и она нашла, что с учётом наших параллельных проектов, существование нескольких вероятностей нам только на руку.
- Вот только некоторые тут могут быть опасны даже по одному, - заметил Чезаре, - В нескольких экземплярах это будет настоящая катастрофа. Та же Лилит, хотя бы...
При этом он косо посмотрел на белый гроб, в котором, насколько Тадеуш мог судить изнутри, никакой Лилит не было. Кажется, этот преподаватель все же взъелся на бедного поляка. И за что же?
От ответа на это заявление Рейко отвлек Аннарленадви, все это время что-то увлеченно черкавший на листе бумаги.
- Ну, конечно, экспоненциальное распределение является частным случаем распределения Вейбулла, а это аж трёхпараметрическое семейство вероятностей. Так, вспомним это распределение. Так вот оно что. Этих монстров можно уничтожить, если применить к ним противоположный оператор. Тогда их вероятностное распределение обратится в ноль! Рейко-сан, мне кажется, я нашёл решение, но для этого нужно сильное пространственное искажение, чтобы применить оператор, противоположный тождественному, то есть -I. Иными словами, нам нужен оператор -I(x) = -x. Поскольку наше пространство является линейным, то существование противоположного элемента гарантируется аксиомами линейного пространства.
Тадеуш и Чезаре переглянулись. На их лицах читалось одинаковое 'что?'. Однако, Рейко уверенно ответила в тон математику:
- В принципе, создать пространственное искажение можно той же аппаратурой, которой я генерирую временное искажение, только придётся разместить искажение не только по осям x, y, x, но и по оси t, иначе мы получим функцию не от целевой переменной, а от переменной искажённой на дельта t.
- Существуют какие-то оценки для этого дельта? - уточнил валлиец, - И какие могут быть последствия, в случае, если эта дельта окажется бесконечно малой достаточно высокого порядка? И к чему может привести искажение по оси t?
- Критериями оценки являются банальные часы, однако учитывать t, надо как одномерное множество t1-tn на пространстве школы и прилегающих территорий, где n - количество блоков, на которые разделена школа в рамках проекта 'Хронос'. Думаю, добиться абсолютного попадания невозможно, и бесконечно-малая нас устроит, однако при наличии достаточно высокого отклонения мы получим одновременное существование обеих переменных, как положительной, так и отрицательной, которые, однако, имеют различное значение.
Тадеуш просто лежал и слушал разговор двух математиков, с ужасом понимая, что с каждым словом тот становится все менее понятным, оставляя поляка наедине с тем кошмаром, в котором он очутился.
- Если я правильно понял, то нас вполне устраивает оценка в o(1)? - подытожил валлиец, - Может ли эта оценка в принципе быть улучшена до хотя бы первого порядка, скажем, o(x), или существует какая-то теорема, которая доказывает несуществование такого улучшения?
- Боюсь, в рамках проекта 'Хронос' я бы не рискнула увеличивать оценку, поскольку вероятность ошибки вычислений слишком высока. Поскольку не было прецедентов, мы не можем с уверенностью сказать, насколько большое отклонение мы можем себе позволить, а вычислительные мощности Серафимы нам не доступны, - последовал ответ учёной.
- Значит так, у нас есть выбор, либо исказить время, рискнув вызвать существование переменных Шрёдингера, либо не искажать, рискуя попасть не туда, куда надо. Однако в силу того, что эти монстры являются выпуклыми телами в смысле теории функций, да ещё и замкнутыми, искажение o(1), я считаю, будет вполне приемлемым. Я верно всё понял, Рейко-сан?
- Видимо, у них уже какой-то свой тайный язык, - шёпотом прокомментировал Чезаре.
- Боюсь, ещё большее искажение времени будет вовсе невычисляемым, потому как ошибка закралась в уже существующие формулы расчёта, - ответила Рейко, - Я перешлю их тебе: благодаря этим формулам можно рассчитывать маршрут не только в пространстве, но и во времени с погрешностью в рамках секунды на два часа.
Тадеуш же вдруг понял, что его смущало в объяснении происшедшего.
- Стоп! Это значит, что я могу отрастить себе такие же зубы... и вообще ничем не отличаюсь?
Он пощупал свои зубы, пытаясь убедиться, что они остались прежними.
- Да, - кивнула Рейко, открывая крышку гроба, - Вы можете всё то, что может ваш двойник, потому что ваш двойник - это и есть вы.
На какое-то время снова повисла тишина. Наконец, сочтя, что пока возвращения к математическому вопросу не ожидается, Аннарленадви произнес:
- Хорошо, Рейко-сан. А теперь перейдём к вопросу, который так волнует Чезаре-сан. По поводу перчатки.
- В его якобы 'фамильной' перчатке Елена опознала перчатку Белого Робина, - пояснил итальянец, - И сверив внешний вид и свойства, я не мог с ней не согласиться.
- Сейчас разберемся, - кивнула женщина, - Сикора, освобождай проектор.
- Есть ли какие-то возможности противодействия подобному альтер-эго? - спросил напоследок Тадеуш, исполняя распоряжение.
- Держи себя в руках, - предложила Рейко, - Это ведь, в конце концов, ты сам.
Приняв перчатку, она положила её в сигма-проектор и запустила сканирование. Неясно было, заметила ли она легкое изменение на лице Чезаре на этих словах. Тадеуш заметил, и его это пугало. Тем не менее, слова преподавателя Сикоры уже не касались:
- Помнится, когда его разбирали на исследования, ты хотела получить в свое распоряжение хоть одну деталь. Значит, скорее всего, образец сигма-карты у тебя есть?
- Я её ещё в прошлый раз сохранила.
Пока японка исследовала перчатку, Тадеуш подошел к зеркалу. Поляк вспомнил, как у его визави появились зубы, и попытался представить, как они отрастают у него, после чего чуть приподнял верхнюю губу, оценивая свой зубной ряд. Однако, успехи его были, в лучшем случае, никакими. В худшем, у него получилась крайне нелепая рожа.
- Это он, - коротко сообщила Рейко, - Я могу даже не проводить сравнение карт.
- Вот так вот... - задумчиво протянул Чезаре, после чего обернулся к математику, - Фамильная реликвия, да?
- По крайней мере, мне так говорили, - торопливо объяснил Аннарленадви, - а в истории я не особенно силён. Даже совсем не силён: в ней нет ни одного раздела, в которой можно применить математику. Ну, за исключением лингвоистории, но там одна формула, а дальше куча воды.
- Этот сигмафин был потерян полгода назад, - голос Чезаре стал ледяным и... очень страшным, - Вам шестнадцать лет, два месяца и одиннадцать дней. Вы математик, так что попытайтесь сами сообразить, насколько в свете этого по-идиотски звучит заявление, что он у вас с детства.