Это невозможно. Их соединит только смерть так привык он думать. Он так долго приспосабливался к своему несчастью, что уже не представлял себе, что жизнь может быть другой. Да и то верно теряют все, хотя бы однажды, и все знают нет возврата к прошлому, и нет того благодетеля, кто мог бы сжалится и вернуть утраченное. Не успел сказать, не успел сделать вини потом себя. Не поспешил исполнить свой долг и он тяжким жёрновом повиснет на твоей шее, и каждый раз, поклоняясь своей святыне, ты будешь чувствовать, как этот груз всё сильнее пригибает тебя к земле. И только ты виноват в том, что не можешь до конца распрямить спину. Ты так долго собирался отдать свои сокровища любимым, но всё откладывал завтра, или послезавтра, или на следующей неделе это уж точно! Но вот опоздал, и теперь никто не захочет взять то, что ты копил и берёг. Ты остался один. И что ты теперь будешь делать с тем, что переполнило тебя и твою сокровищницу? Ничего с этим уже не поделать. Это становится ядом, как сверхдоза, и от отравы поможет только кровопускание. И кто-то до одури боится собственной смерти, а кто-то погибели любимых, но рано или поздно все должны увидеть перед собой свой самый страшный кошмар, и тогда остаётся только боль и темнота. Каждый получает по делам его, и по вере его. И вот сейчас, зачарованно наблюдая за пунцовыми лепестками в очаге, он впервые за эти два года спросил себя: а во что он сам верил на самом деле, и что получил? Непростая и хорошая жизнь, полная приключений и ярких красок, была долгой и успешной. Он мог гордиться собой и верил в себя, и потому в него верили другие те, кто хоть недолго был рядом. А во что верил он сам? Сейчас, освободив свой разум от могильного покрова безысходности и навязчивых мыслей, полных тоски и боли, он как-то отрешённо смотрел вглубь себя, и нужные ответы оказались так близко на поверхности, что ему даже не пришлось волновать тёмный омут своего безжизненного «Я». Прежде он ни во что не верил. Он жил принципами, но не верой. Он просто делал, что должен, и никогда не задавал вопросов. А те пять дней вернее, долгих ночей, проведённых в Замке Бар Арона, полностью перевернули его мир. И жизнь, и смерть были для него всего лишь ощущениями тела: есть, пить, брать; усталость, страсть, боль, желание и отвращение Снова боль, может быть даже страх, всякое бывало. Всякое могло быть. Но конец один: если не повезёт страдание, абсолютное разрушение, тьма и пустота. И всё. Так проще жить. Никаких тонких материй и мечтаний, никакой другой жизни как наказание или как награда за прежнюю. Но Рейза вдруг открыл для него ту часть его своего собственного существа, о которой он никогда не думал. Он коснулся его души, и вдруг всё вокруг зацвело и заполыхало, зазвенело трелью любви и заплакало хрустальной капелью слёз Лиор за пять дней прожил больше событий и чувств, чем иным суждено за долгие годы. Он легко принял веру возлюбленного в бессмертие души, потому что теперь точно знал: душа есть! И это не просто источник энергии и совершенный балансир он ощутил её жизнь, её полноту и красоту! В те дни он понял, что такого просто не может быть, чтобы душа была всего лишь случайным набором свойств и потребностей, и что она приходит из ниоткуда, и уйдёт в никуда. Однажды он захотел не только владеть любимым как ненасытный мужчина, а ещё и просто смотреть на него, обнимать его и заботиться о нём вот тогда жизнь души заявила свои права. Потому что возбуждение и оргазм это потребности тела, а желание слушать, беречь и делать дорогому существу что-то особенно приятное это любовь! Это больше чем тело, больше чем инстинкт или рефлекс. Это совершенно невероятное чудо, и Рейза точно знал, что оно ниспослано какими-то загадочными, забытыми богами, которые вложили в человека душу. Рейза верил в это таинство, и Лиор, который никогда не думал о таких вещах, как-то необыкновенно легко и искренне принял его веру. И что же теперь? Рейза умер, да. Его тело осталось там, в подземелье, но что сделалось с душой? Почему он так жаждет близости со своим возлюбленным? Почему снова и снова приходит к нему в поисках страсти и нежности? Может быть, потому что где-то там, за пределами этого мира, он жив и всё так же любит своего храброго льва? И какая разница, где им быть вместе тут или там; в раю или в аду, или в чистилище между небом и землёй, между сном и явью, между бытиём и вечной пустотой? Какая разница, если они смогут любить друг друга?
Лиор глубоко вздохнул, пытаясь немного притормозить стремительный бег мыслей. Он просто не успевал переварить то, что сейчас осенило его, как откровение: у вечности, возможно, есть адрес. Это не «как долго», а «где». Просто надо найти туда дорогу и способ перехода на ту сторону. И это не есть смерть это изменение, перерождение; это просто иная форма бытия. Так существуют безумцы и создания, безнадёжно отравленные наркотиками, или же те, кто проживают двойную жизнь: в первой они стараются соблюдать видимость добродетели, а во второй настоящей своей бытности они есть вместилище порока, и упиваются им, и множат и множат его, скрытно от глаз возможных судей. Кто-то переживает эти метаморфозы только один раз в жизни и полностью меняется, а кто-то испытывает себя на прочность постоянно, но и те, и эти становятся чем-то иным, что не есть обычный примат, выполненный по шаблону злой мачехи природы. Лиора пугали эти мысли слишком уж они были чужды простому солдату, пусть даже лучшему из лучших. Но он всё время помнил: в тот миг, когда сердце Рейзы остановилось навсегда, уникальная энергия Плектра прошла сквозь него, и какая-то часть этой силы передалась ему, командору Нерии. Он изменился в ту минуту, но сам ещё не знал, насколько. Выходит, это для него нормально такие мысли, такие откровения. И такие намерения. Вот только как это сделать? Как найти Огненную Розу там, за пределами этого мира? И ещё вопрос: как быть с Амитом? Он обернулся, и с грустью посмотрел на спящего друга. Вот это единственный дорогой ему человек; такой же израненный и одинокий, как и он сам. Амит никогда не осмеливался любить или сближаться с кем-то, потому что не мог себя простить за прошлое. Только Лиора он принял, как друга и брата, и даже как любовника, хотя это и не в серьёз. Ну на это были свои причины. Причины есть на всё и всегда. И теперь у Лиора есть причины, чтоб остаться рядом с ним: преданность, дружба, забота и даже любовь. Но и причина для того, что бы уйти, тоже есть, и очень даже веская: Рейза ждёт его там, далеко далеко! Он ведь обещал ему, что вернётся, и они до скончания времён и миров будут вместе! Так как же поступить-то? Как сделать правильный выбор? И возможно ли это вообще? Ох! Он взъерошил коротко остриженные волосы и стал неторопливо пропускать между пальцами единственную длинную прядь, заплетённую в косичку. Это всё, что он оставил на память от своей роскошной львиной гривы специально для Рейзы. Он теперь всегда так делал, когда старался собраться с мыслями. Только сейчас это не помогало. Мысли звучали всё «громче» он даже сам это чувствовал. Так можно спятить раньше времени, да и Амит, если услышит, чем забита его голова, вряд ли придёт в восторг. И что он тогда ему устроит? Бр-р-р! Даже думать неприятно! Но мало ему, Лиору, не покажется, это уж точно. Он и сам сделал бы всё, что б выбить из лучшего друга такие настроения. Что же что же что же как же быть? И вдруг пришло решение: да нечего тут мудрить! Прямо по курсу Ном Мари, а потом Арморика и его родной город Ренн. Пусть даже пройдёт много времени, но однажды Амит примирится с его желанием. Но это лишь после того, как чародей с глазами цвета лаванды и фиалок наконец-то встретит свою собственную судьбу и заживёт по человечески. Он, Лиор, сделает всё возможное для этого, а сам пока соберёт волю в кулак и будет ждать. И Рейза Адмони тоже будет ждать. Они обещали это друг другу, и, раз уж их удел вечность в незнакомом, чужом мире, то время вообще ничего не значит. Просто надо запастись терпением и надеяться, а там и способ перехода найдётся. Только бы хватило сил!
Что с тобой?
Голос Амита звучал изумлённо и обеспокоено. Лиор вздрогнул от неожиданности, когда друг дотронулся до его плеча. Амит уже несколько минут, как проснулся, и окликнул своего командора. Потом ещё раз, и ещё без толку! Лиор всё не отвечал и не отвечал, погружённый в странные, тяжёлые мысли Амит постарался не слушать их, но чувствовал настроение и даже мог уловить тонкие, полу призрачные оттенки. Они изменились. Мысли Лиора всегда были об одном и том же, и Амиту никогда не было нужды дознаваться их содержания, что бы присматривать за своим воином. Он просто видел ауру друга: в ней преобладали цвета «дымчатой розы», как он называл этот тон, да ещё пурпурный синий цвет возвышенной меланхолии, пропитанной одиночеством и самоотречением. И что же, всё как всегда? Да нет! Теперь мало того, что прибавилось яркости, так ещё и вся палитра красок будто взбесилась! Они смешивались, светились, как наэлектризованная плазма внутри стеклянного палантира, и змеились пылающими языками плохо скрываемой энергии. Будто в душе Лиора что-то забеспокоилось, вспыхнуло, и теперь он тщетно пытается совладать с собой и подавить эти чувства и мысли. И у него что-то на уме Ох, не хорошо это!