Автобус резко и часто поворачивал на крутых изгибах дороги, и пассажиров бросало на сиденьях из стороны в сторону. Из-за быстрого спуска давило на уши, и к концу пути к ночной усталости добавилось утомление от горного серпантина, который укачивал иногда даже самых бывалых путешественников. Кирилов передал из канцелярии электронные снимки с короткими своими комментариями и направился на трассу, которая проходила немного в стороне от поселка. После утренних воспоминаний ему захотелось снова поехать в станицу, поехать самому, на попутном грузовике, как чаще всего он ездил тогда, когда Астростанцию только-только начинали создавать. И когда из-за поворота действительно показался маленький грузовичок, Кирилов поднял руку и сделал полшага к середине дороги. Водитель остановил машину.
— В Галаевскую?
— Садись, подвезу, — ответил пожилой шофер и передвинул с правого сидения большую сумку, — Туточки живешь?
— Да нет, приехал на работу. Но вообще я больше времени провожу здесь, чем дома в городе.
— Красивое место, — немного помолчав, сказал шофер. — Я в городе три года проработал. Там у меня дочка замужем. Говорит мне: «Приезжай, папа, что ты будешь бобылем жить?» Жена моя померла, царство ей небесное, вот и подумал: хоть рядом будет родной человек. А все одно — вернулся опять к себе…
— Не ужились? Проблемы с зятем?
— Да нет…, - задумчиво проговорил водитель, не отрывая глаз от бегущего под колеса асфальта. — И дочь ласковая, и зять — нормальный мужик, и по внучкам скучаю… Не смог без своего дома, без горы над станицей… Каждую ночь сниться стали. А по утрам просыпался, потому как петухи не кричат за окнами. Потом еще Варвара, покойница моя, стала приходить по ночам и говорить мне: «Вернись домой, Павло, осиротел наш дом.» Я и вернулся. Он бегло взглянул на Кирилова и добавил:
— Вот и думаю я, что дом каждому свыше определен и должен он быть один на всю жизнь, а не то — не жить человеку в согласии со своей душой… Как думаешь, а?
— Это — как жизнь получится, — ответил Кирилов, — у меня вот она какая-то цыганская. Спасибо тебе, отец, я здесь выйду.
Грузовичок притормозил на перекрестке в центре станицы, и Максим Петрович медленно пошел вдоль улицы на самый край станицы, раскинувшейся за мостом, переброшенным через реку Ларгу.
Станица Галаевская расположилась в излучине реки Ларги, у крутой скалы Предгорного хребта, там, где буковые и березовые леса постепенно переходили в южную степь и бурная растительность оставалась только вдоль быстрых, вырывающихся на равнины горных рек. Больше ста лет назад отряд казаков получил приказ основать сторожевую заставу в пяти верстах от этого места, но атаман Галай, который вел отряд, заблудился в тумане в густых зарослях вокруг реки и остановился совсем не там, где ему было назначено. Казаки, однако, службу знали и исправляли ее вполне добросовестно. В ту же ночь охранение задержало двух горцев — лазутчиков, а еще через два дня было отбито нападение большого отряда, который пытался прорваться в тыл оборонительной линии. Войсковое начальство решило не перемещать Галая с его казаками, и здесь была основана крепостица, которую так и называли — Галаевская. История Галаевской была достаточно бурная. Были в ней и светлые, и грустные дни, но, так или иначе, маленькая деревянная крепость стала большой станицей в несколько тысяч дворов и за долгие годы она не потеряла свой колорит, свою прелесть и свои традиции.