И всёдальше провал. Воспоминания всегда заканчивались так же внезапно, как и начинались. Анна силилась вспомнить, ходила взад-вперёд по пустой комнате, тёрла вискивсё бесполезно. За прошедшие без малого шестнадцать лет воспоминания, такие страшные и такие ценные сейчас, окончательно вылетели у неё из памяти. Наконец отбросив попытки вспомнить эти события, Анна глубоко вздохнула. С отсутствующим лицом она улеглась за свободный стол и спокойно спросила:
Их потом нашли?
Нет, тихо ответил дядяПримет было слишком мало, да и время было такоесама знаешь. Кажется, их и искать не пришлосьчерез полтора месяца зачистка была в городе, с тех пор убийств в городе больше не было.
Эти слова чуть ослабили долгое время натянутый до предела узел в девичьем сердце. И всё равно ей было страшно даже представитьсредь бела дня, в центре, прямо в машине Такой смерти не заслуживал никто, и уж тем болеееё папа. В голове у Анны крутились слова, которые она невольно произнесла вслух:
Как бы я хотела его увидеть сейчас и добавила, Я бы всё за это отдала.
Неожиданно взгляд дяди изменилсяиз обеспокоенного, даже виноватого он вдруг стал абсолютно серьёзным и уверенным. Всерьёз задумавшись, мужчина задал ей только один вопрос:
Ты уверена?
Не понимая, к чему был задан этот вопрос, Анна спокойно кивнула. В ответ Савелий Валерьевич спешно собрал вещи и, уверенной походкой направившись к выходу, поманил племянницу рукой. С чувством полного непонимания, что происходит, Анна доверчиво пошла за ним.
На выходе из архива её уже ждал остановившийся неподалёку «Москвич». Стекло опустилось, из него высунулся дядя и коротко сказал:
Садись.
Ни минуты не медля, Аня залезла в машину, которая когда-то принадлежала её папе. С момента смерти прошлого владельца автомобиль, возраст которого уже перевалил за третий десяток, сильно изменился: сиденья обиты синтетикой, руль оборудован гидроусилителем, а приборная панель заменена на совсем новую, с индикаторами, приятно подсвеченными флуоресцентной зелёной краской. Нога дяди медленно надавила на педаль газа и двигатель в ответ немелодично затарахтел. Вырулив на дорогу, они с Анной поехали в сторону центра.
На Москву медленно, но верно опустилась ясная весенняя ночь. Из вечерних сумерек уже угрожающе показывались грозовые тучиверные спутники приближающегося дождя. Идеально ровное шоссе Кремлёвской набережной так и взывало водителя разогнаться ещё сильнее, но Савелий Валерьевич строго держался скоростного режима. Справа, насколько хватало взгляда, тянулись краснокирпичные стены Московского Кремля. Свежий вечерний воздух из открытого окна приятно обдувал лицо Ани через настежь открытое окно. В порыве нахлынувших на неё чувств девушка распустила свой взъерошившийся за день хвостик. Шум проезжавших мимо машин заглушал старенький карбюраторный двигатель их «Москвича». Подумать только: Анна раньше не любила его тарахтение и сравнивала машину с древним драндулетом. Но сейчас, когда правда открыла ей глаза, она ехала в нём с эмоциями, которые трудно было передать словами даже ей самой. Машина отцаподумать только
Одновременно её золотоволосую голову мучили вопросыкуда они едут? Зачем? Что это может изменить? И всё же она не решалась задать их дяде: что, если он развернётся, и она так никогда и не узнает, что он задумал?
Вскоре «Москвич» свернул на Большую Пироговскую улицу и остановился у длинного двухэтажного здания с металлическими решётками на окнах и тяжёлой старинной дверью, вывеска на одной створок которой гласила: «Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)». Савелий Валерьевич заглушил двигатель, его племянница вылезла из машины и огляделась: вокруг не было ни души. На противоположной стороне улицы, у самого края сквера Девичьего поля, зелёные насаждения которого начинались рядом и тянулись аж на всю видимую часть улицы, стоял бронзовый памятник: кому именно, Анна в темноте не разобралаобзор ей загородил прошуршавший мимо троллейбус. В воздухе заметно посвежело, фонари окрасили улицу в романтический оранжево-жёлтый тон.
Внезапно позади что-то щёлкнуло. Анна обернулась и обомлела: пока она осматривала окрестности, дядя уже успел открыть тяжеленную дубовую дверь архива. «Откуда он ключи взял?» поспешила было спросить Анна, но отчего-то промолчала. Её всё сильнее тревожило предчувствие, что здесь кроется что-то нехорошее. Тем не менее, она продолжала верить своему дяде, и когда Савелий Валерьевич снова поманил её за собой, девушка последовала за ним внутрь.
Внутри не было видно ничего, только точки датчиков пожаротушения где-то в глубине залов на долю секунды вспыхивали кроваво-краснымэтот архив был закрыт на выходные. Закрыв за Анной дверь, дядя достал из одного из карманов жилетки маленький карманный фонарик и смело полез в стоявший на входе щиток. Анна не увидела, что он там сделал, но через несколько секунд лампы дневного света разрезали непроглядный мрак. В отличие от предыдущего архива, главный зал этого пребывал не в лучшем состоянии: пара ламп была неисправна и они постоянно мигали. От входа по светлому линолеуму веером тянулись характерные затёртости от ног людей, когда-то побывавших здесь. Штукатурка на стенах и потолке уже начала давать витиеватые трещины, грозясь вот-вот осыпаться на посетителей. Коробки с документами и литературой, в давние времена идеально упорядоченные в своих шкафах, теперь практически все съехали относительно своих мест. Вся эта картина напоминала обычную библиотеку, совсем недавно людную, а теперь преданную забвению.
Анне было не по себе от самого факта, что они так бесцеремонно вламываются, и всё равно она старалась успокоить себя мыслью: «Мы ведь не собираются его грабить Надеюсь». Оглядевшись по сторонам, она неожиданно заметилакамеры наблюдения, которым положено работать круглые сутки, сейчас безжизненно висели, уставив свой беспристрастный электронный взор вниз. Наивным голосом Анна спросила своего дядю:
Это ты их вырубил?
Агасамодовольно заявил тот с хитрой улыбкой на лице.
Зачем? И вообще, куда мы идём? не выдержав, задала вопрос Анна.
Скоро сама всё узнаешь.
Хитрая улыбка не сходила с лица Савелия Валерьевича. Анне уже стало не до шуток, она стала всерьёз беспокоиться: что он задумал? Зачем? Впрочем, зачем как раз понятноона сама захотела увидеть отца. Но как она увидит папу, если с момента его смерти прошло почти шестнадцать лет? Немного пораскинув мозгами, в голове Анны даже появилась более-менее правдоподобная версия происходящего: «А что, если он всё это время хранил видеозаписи из горячей точки по просьбе папы, а не показывал их столько времени из-за секретности? Поэтому они и хранились в ГАРФпочему нет?! Всё сходится!»
Теперь, придумав объяснение всему происходящему, радостная Анна чуть ли не бежала за своим дядей Саввоймужчина уже открывал тяжёлую, измазанную несколькими слоями краски железную гермодверь с надписью: «Посторонним вход воспрещён». Дверь была довольно тяжёлая и толстая, сантиметров десять толщиной, если не больше, так что Савелию Валерьевичу пришлось изрядно повозиться, чтобы её открыть. Но гораздо больший сюрприз представляло собой то, что скрывала за собой эта со скрипом отворившаяся дверь.
Спустившись по короткой винтовой лестнице из чугуна, они оказались в до крайности странной комнате: довольно просторная, изогнутая в форме буквы «Г», она была не похожа на архивнуюникаких полок, никаких книг или папок. В глубине комнаты Анна в темноте успела разглядеть что-то похожее на сервер, когда буквально через секунду включился светэто дядя повернул рубильник у лестницы. Несколько ярких лампочек накаливания своим неестественно белым светом озарили комнату, в особенноститри её точки. Перваялевый ближний угол, где хранились так знакомые всем нам с детства по кабинету педиатра ростомер, весы, штангенциркуль и линейка. «Хм Вполне безобидно. Но что можно делать в архиве штангенциркулем?» подумала Анна.
В дальнем левом углу, втором освещённом уголке комнаты, стоял стол с допотопным, ещё советским компьютером «Электроника» с подключённым к нему стареньким ламповым монитором, экран которого был весь покрыт тонким слоем пыли. Сервер, который разглядела Анна в темноте, оказался банальным хитросплетением проводов, с виду хаотично связывающих почти два десятка каких-то приборовкаких точно, на глаз определить она не смогла. Пройдя мимо Ани, дядя начал в какой-то известной лишь ему очерёдности включать аппаратуру, затем снова одел свои очки и сел за компьютер.