Он посмотрел мне в глаза и вдохновенно произнес:
Как я тебе завидую. И тому удивительному будущему, которое тебя ждет.
Вы разделите это будущее со мной, ответила я, нервно улыбнувшись.
Он помотал головой.
Я уже прошел свой путь.
Поезд резко затормозил, едва не заставив нас подпрыгнуть на сидениях. К счастью, ничего не случилось. Маркер, останавливающий поезд на станции, вышел с задержкой, и поэтому, поздно поймав сигнал, поезд резко затормозил, чтобы не проехать остановку.
Так что вы там обсуждали без меня? спросила я, выходя вслед за Томэлем на платформу.
Небольшие формальности. Не волнуйся, тебя это никак не касается.
Меня уже тошнит от фразы «не волнуйся», если честно.
Кто же тебя успокаивает до тошноты?
Я сама, в основном. Учитывая все то, что может пойти не так и прикончить меня.
Все будет хорошо. «Колдун» удивительная машина, вы отлично над ней поработали.
За корабль я не беспокоюсь
Я остановилась в нескольких шагах от входа в жилой корпус. Томэль сначала прошел мимо меня, но затем вернулся обратно.
В чем дело, Нисаа? спросил он шепотом.
Тесты прошептала я.
Что «тесты»?
Я не прошла ни один.
То есть?! А как же отчеты? Почему ты их не прошла?
Каждый раз возникали какие-то проблемы с оборудованием. А еще иногда мое сердце не выдерживает, и я просто падаю в обморок. Отец тщательно подгонял отчеты под ожидания инвесторов и много что приукрасил. Не просто так стартовая площадка построена посреди пустыни, как можно дальше от всех тех, чьи деньги вложены в проект.
Томэль нахмурился, вытянув губы чуть вперед, и отвернулся в сторону.
Значит, Кобэн врал обо всем.
Простите, виновато произнесла я. Вам я должна была сказать.
Он пытался что-то сделать с обмороками?
Он хотел добавить микромашины к клапанам и включать их при ухудшении состояния. Но проблема в том, что после отключения микромашин организму еще требуется время, чтобы нормализировать сердечные сокращения и кровообращение. То есть, в обычных условиях я отключусь, а с дополнительными микромашинами велика вероятность сердечного приступа.
По идее, нагрузка на сердце в невесомости должна быть меньше.
Но проверить меня в состоянии невесомости невозможно. Все станет известно, когда я уже буду находиться в космосе. Когда предпринимать что-то будет поздно.
Послушай, я считаю, что все должно быть в порядке. Иначе с какой стати Кобэну отправлять в полет именно тебя? Этот человек настолько расчетлив и бесстрастен, что едва ли разрешил бы тебе занять место пилота, поняв, что это поставит под удар всю миссию. Он куда сильнее дорожит проектом, чем
Он не стал продолжать, увидев, как я расстроено опустила голову. Дорожит больше, чем дочерью, это хотел сказать Томэль.
Мы оба знаем, какой он человек, и я просто говорю то, что в его случае наиболее вероятно.
Да нет, все в порядке. Вы правы. Как вы с ним вообще смогли стать друзьями? Как с таким человеком можно завязать какие-то узы или найти что-то общее?
Томэль выдержал паузу, внимательно посмотрев мне в глаза.
Он не всегда был таким. И буду откровенен с тобой, я уже не знаю, осталась ли между нами дружба. Быть может, между нами всегда были только партнерские отношения. Я правда не знаю.
Что же могло его так изменить?
Хотел бы я знать.
Томэль развернулся и снова направился ко входу, позвав меня по дороге:
Пойдем, Нисаа. Я уже с ног валюсь.
***
Третью ночь подряд Томэлю не удавалось уснуть в своих покоях. Стоило ему только задремать, как заполненный металлической пылью и запахом мазута воздух схватывал горло, от чего он просыпался. И когда Томэль понимал, что уснуть удастся только к самому утру, он шел на смотровую площадку, нагуливать усталость.
К его удивлению, сегодня он оказался там не один. С площадки Кобэн рассматривал двигатель «Колдуна», стоящий вдалеке от комплекса, над пусковой шахтой. Он был освещен десятком прожекторов, а в воздухе беспокойно вились караулящие его охранные роботы.
Тебя тоже бессонница одолела? спросил его Томэль.
Кобэн обернулся. Привыкший к его суровому взгляду, Томэль ощутил, что сейчас тот куда мягче, чем обычно. Он снял с носа очки и, протирая их платком, остановился рядом с Кобэном у края смотровой площадки.
Почему ты все еще носишь этот антиквариат? спросил он, глядя на очки Томэля. Только не говори, что брезгуешь пересаживать собственные клонированные глаза?
Я считаю, что очки мне идут, и Маатэль они тоже нравятся. Поэтому и ношу.
Бессмыслица какая-то, произнес Кобэн задумчиво.
Минуту они смотрели на небо, не говоря ни слова друг другу.
Ты просто не акклиматизировался, вдруг сказал Кобэн. Первую пару недель здесь никто не мог спать по ночам.
К счастью, так надолго я здесь не задержусь, сказал Томэль, надев очки обратно. Как только все закончится успешно, мы с Габриэлем сразу отправимся в Эхо, готовить награды и праздник в вашу честь.
А что, если нас ждет провал?
Томэль встрепенулся, услышав предопределяющую уверенность в словах Кобэна. Кобэн посмотрел на него и тихо усмехнулся.
Это просто предположение, Томэль. Не нужно волноваться.
Из твоих уст звучит как пророчество.
Я вложил душу в этот проект, программу и корабль. Они идеальны и не подведут меня. Единственная неопределенная величина это человеческий фактор. Поэтому вероятность провала присутствует всегда, как бы хорошо все не было подготовлено.
Правильно ли я понимаю, что ты сомневаешься в своей дочери?
Кобэн промолчал, продолжая с каменным лицом смотреть на двигатель корабля.
Думаю, тебе не о чем беспокоиться. Она ведь прошла подготовку
Ты никогда не разочаровывался в том, что делаешь? перебил его Кобэн. Бывает ли, что ты вкладываешь во что-то силы и время, а оно просто не работает так, как должно?
Да, разочаровывался, и не раз. В работе. Но тут совсем другое.
Для тебя возможно.
Кобэн повернулся к Томэлю лицом.
Я не могу быть таким, как ты, Томэль. Во мне нет той любви, которую ты испытываешь к своим детям. Я живу интересом. Когда что-то не работает так, как мне нужно, и я ничего не могу сделать, чтобы это исправить, мой интерес пропадает.
Я знаю это. Но люди не предметы, и их нельзя так просто выбросить за ненадобностью. Ты воспитал замечательного человека, чем ты недоволен?
Она своенравна и непослушна. Все время идет наперекор.
Естественно! Она повзрослела, и у нее появились свои интересы в жизни. Все родители с этим сталкиваются.
Мне не нужны ее интересы.
Кобэн! отрезал Томэль. Еще раз повторяю, твоя дочь не вещь, а живой человек, со своими чувствами и желаниями. Быть может, ты не учел того, что это произойдет, но если не можешь ее выноси́ть отпусти. Позволь ей жить самостоятельно.
Исключено!
Смирись уже с тем, что Нисаа не просто эксперимент и не принадлежит тебе! Дай ей жить так, как она хочет.
Спасибо за совет, Томэль, сказал Кобэн и, развернувшись, направился к спуску с платформы.
Кобэн, позвал его Томэль, и тот остановился, повернувшись к нему вполоборота. Сделай все, чтобы миссия прошла успешно.
Кобэн молча покинул площадку, а Томэль, сделав глубокий вдох, остался смотреть на мерцающие звезды, рассыпанные по не засвеченному прожекторами участку неба.
Первая космическая
Работа на космодроме кипела еще до появления первых лучей солнца, осветивших пустынные долины Верцера. Техники проводили очередной цикл диагностики систем корабля и двигателя: связь, жизнеобеспечение, электропитание, герметичность отсеков абсолютно все подвергалось тщательной и многократной проверке.
Были проверены все изготовленные для полета скафандры: основной и два запасных. На всякий случай осмотрели даже тренировочный скафандр, который я обзывала «гробом». Его изготовили самым первым и потому хранили как эталон, по которому были собраны все остальные. На случай обнаружения каких-либо неисправностей или дефектов в основном скафандре будет использован один из двух запасных. Если оба запасных скафандра также не будут соответствовать техническим требованиям после проверки, меня облачат в тренировочный, от одного вида которого меня уже тошнит.