А пойдёшь после обеда прослушать солдатские стишки? А?
Пойду, раз обещал. А ты не хочешь?
Я загляну, но потом сразу в индивидуальный блок. Эта курсовая добавляет мне нервов! Даже желудок сбивается при работе.
Коридор заканчивается лестницей в столовую, а обед приятной сытостью, что не добавляет Сергею болтливости. Впрочем, Уолтера это не смущает.
Вечер и летний воздух обволакивают всю парковую зону перед базой. Дойдя до назначенного места встречи, старики видят группу солдатиков любителей стихов, перемешанную с улыбчивыми кураторами. Сергей с Уолтером держатся в стороне, пока их не замечает Юрий. Привычно помахивая мощной лапой, парень подходит с виноватым видом.
Извините, что-то задержка небольшая. Нам помещение должны были выделить, но пока там что-то не согласовано. Пожимает плечами.
Сергей решает начать с места в карьер.
Юра, слушай, у тебя нет какой-то доступной документации по вашему оборудованию? Мне курсовую по пси-устройствам писать, а нет ни темы, ни устройства. Возможно, ты можешь мне чем-то интересным подсобить? Например, информацией по распятию. Это вообще идеально было бы.
О нет, простите, Сергей. Юрий чешет в затылке. Нам пока к этому доступ не открыт. Если вообще будет когда-то открыт. Разве что по плазмомёту Шестоковича могу попробовать достать. Подойдёт? Обещают после закрытия первого этапа ввести нам всякую образовательную науку в этом плане. А пока ничего. Но я могу ребят поспрашивать ещё.
Уолтер сбоку радуется:
«Образовательную науку». Какой слог!
Жаль. Значит, так и будет.
Сергей, конечно, разочарован. Но это ощущение быстро угасает. Он чересчур устал от жизни, чтобы сильно расстраиваться из-за подобных мелочей. На секунду задумавшись, Юрий радостно предлагает выход:
Напишите про эту шторку, что была модной два года назад. Моя мама такую прикупила сразу, как в рекламе увидела. Ну, которая ещё в душе вешается, чтобы Бог не подсматривал, когда ты моешься. Создаёт лёгкий и «практический безвредный», цитирует он словосочетание рекламным голосом, экран.
Где вешается? переспрашивает Сергей.
В душе, с готовностью отвечает парень.
Ясно. Вот пропасть. Но я подумаю, спасибо.
Уолтер с интересом мгновенно включается в разговор:
И дорогая шторка? Продаётся ещё хоть где-то?
Тебе-то зачем?
Разочарование перерастает в лёгкую ироничную злость на Уолтера за его интерес к подобному низкокачественному товару. Уолтер не отвечает под вопросительным взглядом приятелей около десяти секунд, но, наконец, сдаётся и мрачно произносит:
Я жутко стеснительный.
Сергей начинает посмеиваться, и даже Юрий старается сдержать улыбку после такого признания. На заднем плане раздаётся зазывающий оклик один из солдат привлекает к себе внимание группы ожидающих. Он сообщает, что проблемы с помещением уже решены, и зрители грузятся в мягко расползшуюся дверь.
Приглушённый свет и доступ к умеренному бару делают вечер несколько интимнее. Сергей находит место с краю, Юрий преданно следует за ним, отмахиваясь от девушек и приятелей. Видимо, ему крайне хочется узнать мнение старика. Сергею несколько неловко принимать такое к себе отношение.
Эй, пошли сюда, тут есть стулья. Уолтер в полумраке зовёт Сергея из своего угла. Но тот упрямо отказывается, хотя знает, что ему будет тяжело выстоять всё представление. Уолтер пожимает плечами и садится на свободный стул.
Темнота и отгороженность с двух сторон дают Сергею чувство сравнительного одиночества и шанс получить удовольствие от происходящего. Юрий, как хороший официант, совершенно незаметен. Зал перешёптывается, пока на сцену не выходит юный здоровяк привычной комплекции модифицированного солдата.
В поэзии Сергей ничего не понимает, да и особо ничего не любит, кроме Маяковского да пары стихов Есенина. Но стихи солдатика всё-таки западают ему в душу. Старость и сентиментальность или, быть может, накопившийся стресс порой даже увлажняют глаза. Особенно его трогает одно произведение, где мужчина и женщина после смерти всё пытаются найти друг друга. Но не могут, поскольку думают, что умер лишь второй в их паре.
Под занавес все хлопают. День давно перерос в вечер, несмотря на усталость в ломящихся ногах, Сергей очень рад проведённому времени. Из зала крабом выползает Уолтер с затёкшей спиной.
Мне понравилось. Действительно неплохо, сообщает англичанин уже поджидающим его у выхода Сергею и Юрию.
А вам как? несколько заискивающе спрашивает Юра, заглядывая Сергею в лицо.
Тем временем Уолтер, не давая произнести ни слова, продолжает высказывать своё мнение:
У современных поэтов действительно есть будущее. Да это и модно сейчас солдат, а ещё когда он будет с фронта! Должно стать хорошей эмблемой для его продвижения! Да и для авторитета армии!
Сергей, так что вы думаете? повторяет вопрос Юрий.
Если этот старый попугай замолчит хоть на секунду, я смогу похвалить твоего приятеля. Я рад, что пришёл. Хотя, конечно, до классиков ему ещё нужно подтянуться.
Но для его возраста неплохо? Ведь верно? вспыхивает счастьем Юрий. Я так рад, что вам понравилось!
Уолтер вновь переключает диалог на себя:
Ему нужно сделать свой канал и читать стихи там! Понимаю, это старомодно, но так многие начинали. Поверь, я кучу лет в рекламе. Хочешь, я подскажу ему, как это лучше сделать? произносит англичанин, подбоченившись.
Не знаю, я слышал, что там сейчас всё сложно, конкуренция дикая. Из-за ранжирования популярных тем.
Ранжирование отличная вещь! Уолтер оживляется ещё сильнее. Когда была полная свобода выбора, люди терялись, а сейчас ты смотришь то, что тебе правда интересно. Алгоритм подбора в ранжировании просто невероятен! С интуитивными составляющими и полным штатом аналитиков и телепатов.
В любом случае это нужно делать не раньше чем через две-три недели. Когда обезьянка упадёт с вершины, парирует Юрий с тоской.
Сергей плохо ориентируется в этой теме, поэтому решает уточнить:
Что за обезьяна?
Шимпанзе, одетый в детскую одежду, на гравитационном скутере разъезжает под весёлую песню, в которой поют: «Шимпанзе на гравитационном скутере». Этот ролик уже неделю забирает весь бесплатный трафик. А платный трафик мой приятель не потянет, грустно заключает Юрий. Хотя шимпанзе действительно забавный, добавляет он. А затем оживляется, обращаясь к Сергею: Хотите посмотреть?
Отстань от меня со своей макакой. Я что, идиот? Неужели и через сто лет люди по-прежнему будут тратить своё время на просмотр шимпанзе в детской одежде, разъезжающих под забавную музыку?
Так его повсюду крутят, неужели вы не видели? Юрий удивлён, и в его вопросе звучит извинение.
Нет, отрезает Сергей.
Кстати! А напишу-ка я курсовую про интуитивную составляющую каналов в Сети, оживляется Уолтер. Отличная тема!
«И правда отличная», думает Сергей с сожалением, что не ему эта идея пришла в голову.
Я побежал писать, пока запал есть! с воодушевлением сообщает Уолтер.
Мне тоже пора, кивает Сергей.
Быстро попрощавшись, старики отправляются в сторону своих белых клеток. Юрий остаётся с ребятами, его ждёт молодой и полный эмоций вечер. Уолтер недоволен темпом движения Сергея и вскоре оставляет того одного.
Неплохие стихи погружают Сергея в себя, заставляя возвращаться к реальности лишь в моменты волнения об экзаменах. Перед самым входом в здание старик замечает недавнего инженера, секунду колеблется, подходить ли к нему, но настроения нет. Сергей лишь кивает, получая кивок с расслабленной улыбкой в ответ, и ныряет в расползшиеся сияющие двери.
Помещение с длинными коридорами. Приятный пол и мягкие тапки-кеды, практически поглощающие звуки шагов. Предчувствуя рабочий вечер в одиночестве, Сергей начинает несколько грустить. До приёма следующего креста ещё так много времени! Ничему не спасти старика от этого настроения.
Развалившись на кровати, Сергей выискивает в доступных библиотеках информацию по шторке от Бога. Устройство каждого такого прибора одинаковое, а дизайн Сергей выбирает оригинальный такой себе огромный лист клёна. Поскольку информации не очень много, старик пытается её чем-то дополнить. Разведение текста общими фразами делает тот всё более жидким, так что Сергей решает включить в работу расчёты. Это может стать большим плюсом. Но расчёты нужно переделывать исходя из его личных начальных параметров. Это значит, что делать их нужно самостоятельно. Через два с половиной часа Сергей чертовски устаёт и бросает недоделанную курсовую. Хорошо, что он вообще за неё сел. Старик валится на кровать. До креста ещё полчаса. Если сейчас перестать что-либо делать, он останется один на один с собственными ночными мыслями о семье. В последнее время Сергей открывает всё больше граней в таком ощущении, как разлука. Как нелепо было давать этому чувству одно общее слово для названия!