У «Фуджейры» его встретила растянутая поперёк узкого тротуара лента и мятый потный человек в ярко-жёлтом светоотражающем жилете поверх синей робы.
А что случилось? Спросил Антон.
Вместо ответа рабочий показал глазами наверх, где демонтировали старый рекламный щит. В историческом центре началась программа по очистке фасадов от рекламы. Антон прикинул, сколько времени это займёт, заметил укрывшегося в пустом прохладном зале грустного араба и достал сигареты.
Осмотрелся. Предвкушение пельменей опустошило память на ближайшие рестораны. Рядом имелся другой, французский, но там дороговато и неприятно пахнет сыром. Хотелось именно пельмешек. И именно со специями. Вкусные пельмени умели готовить китайцы, но до них надо было идти по тёмному и вонючему переходу под магистральной трассой. А это способно отбить любой аппетит.
На противоположной улице переклеивали покосившийся рекламный щит. Тоже, наверное, исторический. Рабочего подняли на кронштейне, и тот старательно заклеивал плакат «Добро пожаловать на Землю» с большой выцветшей булкой и солонкой в виде глобуса. Он доставал откуда-то снизу большие белые рулоны и клеил поверх старых, постепенно меняя не понятно кому адресованное приветствие на более уместный, но не менее уродливо исполненный призыв отказаться от курения за рулём. В сумке сдавлено пискнул смартфон.
Чёрт, прошептал Антон, достал из кармана наушник и воткнул в ухо. Слушаю.
Вау! раздался чей-то возглас. Ну, надо же!
Это кто?
Это я! Ты прикинь! Сотни световых лет! Вот это круто! Вот это технологии! Как рядом стоишь!
Кхм
Ну что, соавтор! Космический привет тебе из другой звёздной системы!
Галантай?!
Точно! Он самый! Нет, ну ты представь! Общая теория относительности, говорите? Тысячи световых лет? Вот так надо! Ткнул пальцем и всё! А ты меня видишь?
Антон сказал, что не видит, а сам подумал о французском ресторане. Прикинул, как туда идти, щёлкнул в сторону окурок и, впихнув наушник глубже в ухо, спросил:
Как там у тебя?
Круто, чёрт возьми! Жаль ты не видишь, я бы тебе показал столько всего! Тут у них такие технологии. Это что-то! Это надо видеть!
Разместился, значит?
Ещё как!
А что раньше не звонил?
У нас связь в номере только сейчас сделали. Теперь собственный канал. Раньше через официальный выходили, а сейчас нам свой провели. Это потрясающе! Смотришь новости?
Ну да.
Видел меня там?
Конечно, видел. Молодец, отлично держишься.
Стараюсь! Слушай, у меня к тебе есть небольшая просьба.
Выкладывай.
Знаешь, у меня с женой, с Катюхой не очень хорошо получилось.
И Вадим рассказал драматическую историю про Животина, пресс-секретаря, который должен был лететь вместо него, но попал в аварию. Не справился с управлением и, задев ограждение, влетел в куст. Сработали все системы безопасности, подушки, ремни, шторки и прочее, но малую берцовую кость он всё-таки сломал. С такой травмой его решили оставить на Земле, а в космос послать «молодого и перспективного» Галантая, шедшего номером вторым в списке кандидатов.
И без того головокружительная карьера Вадима взяла новую высоту. Только молодая жена Катя почему-то кривила губки и хмурила лобик. Вадим откупался чем мог, обещал любые подарки, сколько угодно времени «только вдвоем», отдых на всех морях и океанах планеты со всеми подружками и тёщей, но в результате добился лишь снисходительного: «ну ладно, только три месяца и сразу домой». Столько времени срасталась бы сломанная кость Животина, специалиста значительно более опытного и матёрого. К тому же холостяка. Но Галантай не мог удержаться:
я тут провёл кампанию, серьёзно напрягся, шепнул кому надо не хочу уезжать. И, похоже, удастся остаться!
Да, дружище, попал.
Тут хорошо, высокотехнологично, а какие командировочные! Но как с Катюхой быть? Обещал вроде.
Да, сложная ситуация, с пониманием отозвался Антон.
Вот-вот, Вадим вздохнул. А она девушка независимая, ну ты знаешь.
А я чем могу помочь?
Можешь присмотреть?
Присмотреть?! Антон остановился перед входом в «Ля Утрэ», что в переводе с уличного французского значило «Устрица».
Ну да, глупо звучит, но тебе я доверяю. Просто повертись рядом, ты же журналист
А смысл?
Вдруг она погулять захочет ну на стороне.
Ну ты даёшь, Вад! Антон вынул и снова вставил в ухо наушник. Честно, даже не знаю что ответить. У меня своих дел полно. Как ты себе представляешь это вообще? У самого
Ну, ты же можешь, я знаю. Мне просто некого больше попросить.
Антон прикурил очередную сигарету. Вадим продолжил:
А я тебе могу слить что-нибудь неофициальное.
Так?
Про пришельцев. Что нельзя давать в новости.
Например?
Например Дай подумать. Голос друга на мгновение пропал. Ну, например, что на Землю идёт скрытая миграция тектумов.
Кого?
Они себя так называют, те, что к нам прилетели.
Это такой вид?
Вид?! изумился Голонтай. Нет, дружище, это не вид, их вид по-другому называется «фламы». «Тектумы» это название народа. Как у нас все люди, но есть русские, есть китайцы, монголы, евреи
Странно, что Антон раньше об этом не задумывался. Образ инопланетян сложился в его голове слишком простой ины и всё. И как-то выпало, что и у них могут быть не только виды, но ещё и народы. У них могут быть страны, политика, выборы, союзы и войны. Всё, что бывает в многонациональном обществе, где людей нет, не людей, а фламов живёт огромное количество. Миллиарды, возможно даже сотни миллиардов. Но однобокое восприятие «чужих», как голеньких зелёных человечков, так крепко впечатали в мозг сотни фильмов и другие проявления родной культуры, что он даже не задумывался, насколько всё может быть сложнее и интереснее.
Раньше он представлял себе непременно голубую планету, шар, равномерно выкрашенный в единственный цвет, с рефлексом на боку, где живут обнажённые пришельцы. А теперь он как будто спустился с неба, пронзил на воображаемом лифте скучный голубой покров и увидел поверхность. И перед ним открылись горы, реки, долины, каньоны, моря и города. Они сияли разноцветными небоскрёбами вдоль неровной береговой линии розового океана, соединённые тончайшими нитями сверхскоростных дорог, построенных совсем другой, совсем непохожей на земную цивилизацией. Эти образы так захватили воображение, что он едва не потерял нить разговора с другом. А тот продолжал выстреливать слова, как швейная машинка стежки.
и те, кто на другой стороне горы, они у-тектумы, тоже другой народ. Но с ними и с теми, первыми, оказывается, существует огромная проблема.
Ну?
Их, знаешь ли, никто не любит. Им запрещён въезд во все системы, входящие в совет.
Это почему?
Хотел бы я знать. Но пока у нас нет достаточной информации. Наши роют как могут, почти вся делегация из гэбэшников состоит. Но тут с защитой информации всё схвачено. Нас, конечно, не ловят, но что могут закрывают.
И что? Они скрыто мигрируют? Куда?
Да всё туда же в Сибирь.
Но как? На чём?
На торговых судах.
Мы уже торгуем с пришельцами?! удивился Антон. Нефть продаём?
Нет, нефть их, разумеется, не интересует, уран тоже. Ты будешь удивлён они покупают семена.
И верно, если бы Антона попросили составить список наиболее интересных с точки зрения инопланетян ресурсов, семена туда бы вообще не попали. Уран, золото, платина, вода и нефть заняли бы все первые места. Но семена!
Как семена? Почему семена?
Ну возможно они знают что-то, чего не знаем мы.
И какие семена?
Да все подряд. Ну, то есть все-все-все.
Странно.
Да, странно.
Оба приятеля замолчали. Мимо Антона в дверь «Устрицы» прошмыгнул мужчина в шляпе и пальто. Антон внимательно проследил за ним, присматриваясь к шляпе и волосам нет, не Он.
Значит, мы теперь торгуем с инами? И что берём?
Разное. Пока только научное оборудование. Вадим никогда не терял нить разговора. Миграция идёт на шатлах. Представь, во всех системах запрещена миграция тектумов.