Что случилось? настороженно спросил он.
Тебе знаком этот симпатичный парень, Юлия кивнула на меня. У него был рак желудка.
Я видел мужчину впервые, но он, оказывается, знал меня. Вместо ответа на вопрос Юлии, он сначала поздоровался со мной, спросил о самочувствии, а потом ответил:
Да, девушка, его и привезли к нам. Редчайший случай! Так запустить болезнь. Пришлось делать полную экльстральную регенерацию желудка.
Юлия поблагодарила и выключила видофон. Похоже, она поверила в мое путешествие во времени. Но не совсем, потому что спросила, цела ли моя старинная одежда и можно ли ее посмотреть. Безусловно, майку и трусы я берег как реликвию, связывающую меня с моим временем.
Понимаешь, Юля, у меня только нижнее белье. Я в нем из постели прибыл. Ну, неприлично же его показывать.
Не выдумывай. Я обязательно должна посмотреть.
И эта золотоволосая девушка показала свой характер. Я покорно привел ее к себе домой. В ожидании нижнего белья она с любопытством разглядывала безхитростную мебель. Получив майку, Юлия прощупала ткань, просмотрела простроченные швы и осталась, кажется, довольной. И потребовала остальную одежду.
Юля! умоляюще взвыл я.
Ни в одной же майке ты был. Вытаскивай свои трусики.
Это было сказано таким тоном, что я моментально сбегал за трусами. Юлия вытянула из прорези дужку резинки, растянула ее, хлопнула, и попросила меня взять всю одежду с собой. Это просьба меня так удивила, что я в смятении сказал «пожалуйста», а потом вскричал: «Но зачем?»
Не волнуйся, Саша, очень мило ответила Юля. Завтра утром все получишь обратно. Спокойной ночи.
Ну разве не взбаламошная, я бы даже сказал, девчонка. А какая обворожительная, околдовала меня, я и растаял, все как на духу выложил.
Утром взвизгнула дверь, и кто-то мягко вошел в большую комнату. Глянул на часы: половина седьмого. Я обычно встаю в семь. Спрыгнул с постели и выглянул из спальни. Это Юлия.
Прости. Я тебя разбудила, милый?
Немножечко, как-то по глупому ответил я и, скрывшись за дверью, стал быстро одеваться. Гадая, в каком смысле она сказала «милый», вернулся в комнату.
Я принесла твое белье, Юлия положила на тумбочку сверток. А раз уж ты проснулся, то вот заключение экспертизы, она вынула из складки платья темные бланки.
Саша, ты необыкновенный человек!
Феномен, усмехнулся я.
Это я и хотела сказать. Я до последней минуты сомневалась в твоем самопроизвольном путешествии во времени, В двадцатом веке это сделать было невозможно. Но вот, пожалуйста, ознакомься, она положила передо мной бланки и стала объяснять. Видишь, ткань изготовлена на многозевном бесчелночном станке, который был снят с производства в начале двадцать первого века. Вот характеристика ткани и резиныэто двадцатый век. Но, главное, Саша, ткань выпущена всего три года назад, но в то же время по способу производства ей почти четыреста лет. И ткань не постарела, ей фактически три года. Парадокс? Парадокс разрешается лишь при одном условииперенос во времени. Это и есть доказательство, что ты говоришь правду.
И что же теперь будет?
Жизнь будет. А Владимир все знал? Он верил тебе?
Да. И Тока тоже.
Ох уж этот Вовка! А с Токи спроса нет, ондобрая безмятежная душа. Тебя, Саша, родные потеряли. Тебе тяжело?
Грусть иногда находит, вроде как родину покинул. А родных у меня нет, ядетдомовский, к тому же безнадежный холостяк.
Ты хороший, презабавный парень. Вечером, может, погуляем?
Обязательно. Я с удовольствием!
Интересно, Юлия тоже, как и Владимир считает меня феноменом. Что они понимают под этим? Как человек я, конечно, самый обыкновенный, не буду говорить, что умный, но и не дурак. А может они имеют в виду человека не как биологический вид, а как некую физическую систему, способную при определенных условиях взаимодействовать со всякими их заумными спиралями и силовыми полями. И в голову полезли дикие мысли. А вдруг я бессмертный. Хотя, какой я бессмертный, когда уже почти умер от ракастоп, чтобы не разрушить систему, сработала какая-то другая защитная система и перебросила меня, не как человека, а как эту особую систему в будущее, предотвратив тем самым ее неизбежный распад. К добру это или нетне знаю. Я заставил себя переключится на другое, на более приятное. Юлия приглашает меня на прогулку! И верится и не верится! Эх, полюбила бы она меня! Пусть я физически несовершенен и слаб, пусть у меня простецкая и постная физиономия, пусть ничего не знаю, но зато яфеномен. Почему бы не полюбить феномена? Несбыточные мечты идиота.
Идиота? Но почему я сам себя унижаю? Кто сказал, что у меня постная физиономия? Сам себе в голову вбил. Я взял зеркало и впервые посмотрел в него на себя изучающее. Лицо ничем не примечательное, но и не такое уж, чтобы «караул» кричать. Носпрямой и габариты в норме, карие глаза хоть и небольшие, но и не щелки, и веки над ними не зависают. Губы нормальные, в меру мясистые. А подбородок даже мужественный. Неплохое лицо! Я улыбнулся и при виде отличных зубов еще более укрепился в своей уверенности. В конце концов, Юлия при встречи назвала меня симпатичным парнем, а сегодня утром сама сказала мне «милый». Вот так-то. Конечно, надежды почти никакой, но и за «почти» надо цепляться.
Юлияне Владимир, она наверняка раскроет мою невольную тайну. И это, пожалуй, к лучшему. Я шел в институт в сильнейшем волнении, забыв даже предупредить по видофону Владимира, что разоблачен. В лаборатории уже все были на месте и все были чем-то возбуждены. Юлия тоже, несмотря на бессонную ночь, находилась здесь. Видимо, шел серьезный разговор, но при моем появлении наступила тишина, и все уставились на меня, будто увидели какое-то чудо. Один лишь Владимир сидел в сторонке, бледный, поникший и даже не поднял голову, чтобы узнать, почему стало тихо. Похоже, что его прорабатывали за утаивание личности своего консультанта.
Ко мне подошел Добрыня и с улыбкой, укоризненно покачав головой, протянул руку:
Ну, здравствуй, Александр, добрый ты наш таинственный человек! Мы все о тебе знаем ине знаем ничего. А пока нас интересует одно: как ты думаешь жить дальше?
Я бы хотел остаться при лаборатории. Учиться хочу и работать.
Среди сотрудников прошел одобрительный шумок. А Владимир так и сидел застывший, опустив голову.
Ты правильно, Александр, решил! обрадовался Добрыня.
Но толькопомощи от менясами понимаете. Скорее помехой буду.
У тебя умелые руки. А знания, что ж, знания ты получишь. Если не секрет, расскажи нам о себе. Мы с удовольствием послушаем.
Расскажи, очень ласково попросила Юлия.
Мне подвинули кресло, сами расположились вокруг. Владимира же никто не замечал, будто его здесь и не было. И я понялбойкот. Стало жалко друга, однако подойти к нему я не осмелился, он не нуждался в утешении и сочувствии. Что же их может интересовать в моей жизни? Мои увлечения, заботы, мечты? Я сказал, что ничего примечательного в моей жизни не было, ничего я не изобрел и не открыл и что каждый из них, наверное, думает, что раньше было интереснее жить, что время такое бурное и прекрасное было, романтика, борьба идей в общем-то так, но я активно в события не вмешивался, правда, на выборы всегда ходил, голосовал за тех, кому верил, что наладят жизнь, возродят Россию. Подумав, сообщил свои анкетные данные: год рождения, образование среднее, слесарь-газовик (пришлось пояснить, что это такое), любитель фантастики, ну и дальше не судился, не имею, не награждался. И, конечно, подробно рассказал о своем появлении здесь.
Само собой возник вопрос и о бегемоте, не из двадцатого ли он века? Оживленно заговорили, каких только мыслей не высказывали. Иногда смеялись чьей-нибудь шутке. Я не всегда понимал юмор, но смех был до того заразительный, что и я смеялся не столько над шуткой, сколько над тем, как они смеются. В такие моменты я поглядывал на Владимирасидит в той же позе, унылый и мрачный. Но изредка, когда ему очень хотелось вступить в разговор, он оживал, но вспомнив о бойкоте, опять мрачнел. Да и кое-кто из сотрудников с трудом сдерживал себя, чтобы не задать Владимиру вопрос. Желая поднять настроение у друга, я громко, во всеуслышание заявил, что хочу работать только с Владимиром.
Вас опасно объединять, строго сказал Добрыня, а у самого на губах едва сдерживаемая улыбка.
Мы исправимся, заверил я.
Так мы и поверили, ответил Добрыня.
Они обязательно исправятся, уверенно сказала Юлия.
Я невольно подумал, что вроде бы все умные, серьезные и деловые люди, а сейчас будто играют в детский сад. В подтверждение этому, чувствуя разрядку, Владимир из своего угла этак жалобно и протяжно проскулил:
Я больше так не буду.
Ну прямо набедокуривший ребенок, которого в угол поставили! Но я уже догадывался, что за этой кажущейся простотой и наигранностью скрывается глубокое психологическое воздействие на человека. Владимира по-настоящему распекли.
Он так больше не будет, сказал Добрыня. Все слышали? Объединим их?
Пусть объединяются, согласился Тарас.
Владимир моментально вскочил и прямо на глазах посвежел и порозовел:
Спасибо, Шурка! Спасибо, друзья! Честное слово, спасибо!
Какое удовольствие работать, не боясь, что тебя в чем-то заподозрят или уличат! Дышать стало легче! Как все решилось быстро и просто. Днем со мной побеседовал Тарас. Он дал сразу понять, что мы с ним говорим на равных, сказал, что яисключительная личность и им здорово повезло, что я переместился во времени именно в Чите, но он опасается, как бы меня не сманили из института.
Кто? Куда? удивился я.
Есть институты посолиднее нашего, шире размахом. А ученыенарод въедливый и прыткий, охочий до неразгаданных тайн, сманивать начнут.
А вы никому не сообщайте обо мне.
Мы, Александр, живем на одном шарике, мы ничего не должны утаивать от самих себя, назидательно сказал Тарас и хитро прищурился. Мы же ведь не владимиры.
Меня никакая сила не сманит и не заберет. Здесь моя родина.
Отлично! У нас в институте светлые головы, к нам обращаются за консультацией маститые ученые из-за рубежа. Намечается тенденция перемещения российского научного центра пространственников сюда, в Атамановку. Между прочим, Потапов и Попов тоже наши, читинские, правда, они сами из Чары, но какая разница. Ты слышал о них? Я надеюсь на тебя, Александр. Будь построже с Владимиром, он тебя слушаться будетэто меня-тодержи его в кулаке. И вот еще что: тебе надо отдохнуть. Только скажи, и мы все что угодно организуем.
Я бы рад сказать «да», но мне очень хотелось присутствовать при проведении экспериментов, узнать, куда переместился радиопередатчик? И я ответил, что отдохну как-нибудь потом. С чего мне уставать-то?
В лабораторию вбежал запыхавшийся Тока и радостно сообщил, что нашелся хозяин бегемота.
Еще много дней назад по первому каналу всемирной связи было передано сообщение о загадочном появлении у нас бегемота. Отзывов не было. Сегодня послали повторное сообщение, на которое сразу откликнулись из Майами, города на юге полуострова Флорида в США.
Владимир с Добрыней чуть ли не наперегонки побежали в пункт связи при институте и скоро вернулись оттуда весьма довольными.
К нам вылетели два американца, сказал Добрыня.
Я думал, что все очертя голову бросятся готовиться к приему гостей, начнут наводить порядок. Но ничего подобного не произошло, никто и пальцем не пошевелил. А вновь углубились в работу, попросив Току узнать, когда прибывает плазмолет для того, чтобы встретить американцев.
Глава 6
В лабораторию вместе с Токой вошли рослый симпатичный мужчина средних лет и молодая приятная женщина. Они были одеты в одинаковые строгие костюмы лилового цвета, с той лишь разницей, что на женщине была коротенькая юбочка.
Добрый день! на чисто русском языке весело поздоровался мужчина. Мы хотим убедиться, наш ли это бегемот.
И, конечно, вместе с вами найти причину его трансферации, мягко улыбнулась женщина. Зовите меня просто Люси. А это мой друг и учитель Гекльбери Финн.
Гек Финн? удивился Владимир. Славный мальчишка из Марка Твена.
Да, засмеялся Гек, такое вот совпадение. А где бегемотина?
Добрыня что-то ответил по-английски и все рассмеялись. Больше я ничего понять не мог, разговор продолжался на английском языке. Уже и супруги Марковы подключились, и Захар с Архипом что-то рассказывали, и Юлия нет-нет, да словечко вставляла. Все так непринужденно, будто встретились старые друзья, у которых воспоминаний и разговоров оказался непочатый край. Улучив момент, я спросил Току, о чем они говорят и почему не по-русски? Добряк ответил, что ничего существенного в их разговоре нет, просто ради знакомства острят и каламбурят, и что русский и английский языки считаются международными, их знает большинство жителей планеты, а уж одним из них владеет каждый человек, так что языковых барьеров нет. Ну, а родной язык, конечно, остается родным, он не забывается. А сейчас говорят по-английски по традиции, из уважения к гостям.
Ознакомившись с оборудованием лаборатории и конструкцией «Аленушки», американцы в сопровождении Добрыни и Владимира направились к выходу. Владимир позвал меня. Я пристроился сбоку, но боясь, что ко мне могут обратиться с вопросом, немного поотстал. Люси обернулась и о чем-то спросила меня. По интонации ее голоса мне показалось, что она ждет утвердительного ответа. Я и ляпнул сдуру «Йес». Люси с Геком переглянулись и прыснули от смеха. А Владимир незаметно показал мне палец у виска и выразительно повертел им. На всякий случай я отстал еще подальше.
Мокрый, только что вылезший из бассейна бегемот, гулял по травянистому полю. По каким-то признакам американцы сразу узнали его. Откуда-то появился дед Алдоша и тоже начал шпарить по-английски. Видя, что мое присутствие здесь вовсе не обязательно, я решил было потихоньку улизнуть, мне хотелось застать в лаборатории Юлию, чтобы видом своей персоны напомнить девушке о намеченной вечерней прогулке. Но Владимир сказал, что гости желают осмотреть место, на котором объявился бегемот.
Мы пошли ко мне домой. Я опять уныло плелся сзади и злился, зачем они таскают меня за собой.
На балконе гости заинтригованно слушали рассказ Владимира, который жестикулировал, вбегал в комнату и вновь выскакивал на балкон.
С бегемотом что-нибудь прояснилось? спросил я Добрыню.
Не совсем. Я тебе сейчас все быстренько и популярно растолкую. Люси и Гек убеждены, что физическая интерпретация начальной сингулярности