Идёт процесс формирования. Считайте, создаётся новый отдел. Полноценный. То есть только научных работников не менее двадцати пяти человек
Кто главный?
Генерал Шпресс. Он же профессор Шпресс.
Военный психиатр?
Совершенно верно. Кстати, он вас помнит.
Да? С чего бы?
Впрочем, я еготоже помню
* * *
Имя полностью?
Нолуана Мирош.
Число исполнившихся лет?
Тридцать один.
Образование?
Высшее медицинское.
Семейное положение?
Вдова.
Сведения о ближайших родственниках?
В живых не осталось никого.
Поясните.
Родители погибли, когда мне было десять лет. Бабушка, у которой я выросла, умерла в пятнадцатом я только поступила в университет, как вот. Родители мужа пропали на каторге ещё при Творцах, а мужа расстреляли уже вы. Всё.
Эмм А брат мужа?
Не знаю. Насколько мне известно, он отказался от родства, так что я с ним никогда не встречалась и даже не знаю, как его зовут.
Понятно следователь зачем-то заложил папку карандашом и захлопнул её. Видимо, чтобы показатьсейчас разговор пойдёт не под протокол. Откинулся, закурил. Мне предлагать не стал. Наверное, знал, что откажусь. Кстати, чаю не хотите? С сахаром?
Хочу, сказала я.
Он нажал кнопку под столешницейи, когда конвойный заглянул в дверь, велел принести две кружки, и покрепче.
Вы в курсе, за что именно сидите? он выпустил облачко дыма и посмотрел на меня сквозь него, как-то непонятно прищурившись. Нет, статью не надо, своими словами.
За то, что я была женой своего мужа. За то, что не донесла про его якобы преступления. За то, что не отказалась от него. Наверное, это всё.
Следователь покивал.
Вы сказали «якобы». То есть в то, что он был провокатор и работал на контрразведку, вы не верите?
Меня не убедили, сказала я.
А что вас могло бы убедить? спросил он.
Принесли чай. Аромат был безумный. Да, безумный.
Я не знаю, сказала я. Мне показывали его досье из контрразведки написано, что он буквально с пятнадцати лет работал на них, агент «Пальчик» Но сделать такое досьедве недели. Так что
Я отхлебнула чай. Он был сладкий, как горный мёд. И горячий. Я вдруг почувствовала, что вся промёрзла насквозь.
Следователь молчал, курил. Потом вспомнил про свою кружку.
Но что вам мешало подписать отречение? спросил он. В конце концов, сколько вы прожили в браке? Полгода?
Семь месяцев.
И сколько дней из этих месяцев вы были вместе?
Мало, сказала я. Могу сосчитать, если надо.
Не надо. Мы сосчитали. Меньше двадцати. Так почему вы не подписали, Нолу?
Нолу надо же
Не знаю, сказала я. Как-то это не по-людски
Он на самом деле был провокатором, сказал следователь. Одним из успешнейших. На его совести сотни жизней подпольщиков. Не говоря о том, что он фактически начал гражданскую войну
Это только ваши слова, сказала я. И да, мне показывали электрокопии его сообщений. Но почерк можно подделать и подпись
Вы сами себе не верите, правда?
Я ничему не верю, сказала я.
Он шумно отхлебнул из кружки и взял телефонную трубку.
Капрал, попросите профессора заглянуть к нам
Несколько минут прошло в молчании. Я допила чай, и мне захотелось попросить ещё. Но этого делать было нельзя.
Заглянул конвойный, увидел, что всё в порядке, приоткрыл дверь шире. Вошёл, опираясь на палку, лысый толстяк в мятом гражданском костюме. Следователь встал.
Господин профессор
Сидите, Номан, сидите.
Простите, но мне больше некуда вас посадить
Может, оно и к лучшему тем не менее толстяк, кряхтя, опустился на железный стул следователя. Итак итак. Коллега Мирош? Меня отчасти посвятили в суть ваших проблем, но я хотел бы главное услышать от вас.
Следователь Номанимя? фамилия? отошёл к приоткрытому зарешеченному окошку и снова закурил.
Простите? спросила я.
Да, я не представился: доктор медицины Баух Шпресс, профессор Военно-медицинской академии. Вызауряд-врач Департамента здравоохранения, профиль широкий, я бы сказалширочайший Участница боевых действий, была в плену у мятежников всё верно?
Всё верно.
Как выяснилось во время разбора архива контрразведки, ваш муж долгое время был агентом-провокатором, внедрённым в подполье, за что судим трибуналом Революционной комиссии и приговорён к смертной казни.
Я знаю, что он до революции состоял в подполье и занимал там высокий пост. После революции его отправили в стратегически важный регион для восстановления хозяйства. Он очень многим не нравился, поскольку был принципиальным и упорным
Упёртым, я бы сказал.
Упорным и честным. И очень требовательным. Требовали с него, требовал и он. И он умел добиваться своего. Поэтому так кстати появилась архивная папка. А вы уверены, что контрразведка не заводила подобных папок на всех руководителей подполья, чтобы в нужный момент убирать неудобных руками их же товарищей?
Коллега, верно ли, что вы долгое время работали в проекте «Волшебное путешествие» в качестве наблюдающего врача?
Подрабатывала. Да.
С ментоскопированием дело имели?
Разумеется.
Вы знаете, что подделать ментограмму невозможно?
В комплекседа, но отдельные каналысколько угодно.
Разумеется, я имею в виду комплексную. Так вот, с вашего мужа после оглашения приговора была снята ментограмма.
Что? Зачем?
Было особое мнение одного из членов трибунала. Якобы подсудимый обладал «множественной личностью», а потому мог считаться невменяемым.
Но?
Это не подтвердилось. Приговор был приведён в исполнение. Ментограмму было предписано уничтожить, но я настоял на её сохранении. Вы можете с ней ознакомиться.
Это было как удар под дых. Я замерла, пытаясь справиться с дыханием.
Ему ввели амитал, так что полностью контролировать мысли у него не получалось, добавил профессор. Особенно когда он уснул.
И я могу?
За этим меня и пригласили, сказал профессор.
Пригласили тупо повторила я. Чтобы я могла посмотреть Да что вообще, массаракш, происходит?!.
Следователь вернулся к столу.
Доктор Нолуана Мирош, Революционная комиссия поручила мне пересмотр вашего дела. Я прихожу к выводу, что вы пребывали в неведении как относительно прошлого вашего мужа, так и, в особенности, относительно преступной деятельности после назначения его комиссаром провинции. Уверен, что прокуратура поддержит моё мнение.
А при чём тут ментограмма? спросила я, пытаясь задавить в себе все эмоции. Хотя бы не заорать в голос.
Профессор и следователь переглянулись.
Так вы хотите с ней ознакомиться? ещё раз спросил профессор.
Какое-то время я сидела неподвижно, вцепившись в железный стул. Казалось, что он ходит подо мной ходуном. Потом я почувствовала, что трясу головой.
Н-нет
Почему? тихо спросил профессор, наклоняясь ко мне.
Я могла бы долго объяснять ему про то, что иногда умею в буквальном смысле читать по лицам и понимать несказанное, но вместо этого соврала:
Не знаю не хочу просто
Профессор откинулся на стуле и посмотрел на следователя почти с торжеством:
Она всё поняла, Нолан
Да уж, сказал тот. Итак, доктор Мирош, вы на две недели по акту освобождаетесь от общих работ. Завтра вас определят на работу в медпункте. Ответ из прокуратуры за эти две недели обязательно придёт. Распишитесь здесь и здесь, поставьте дату
Я механически расписалась.
А всё-таки, с любопытством спросил профессор, почему вы не хотите посмотреть менторгамму? Боитесь что-то увидеть?
На об борот задавив спазм, сказала я. Профессор, я же не дура. Я побыла дурой, но, к сожалению, недолго Я знаю, чего я там не увижу.
Не помню, как я дошла до барака. Барак, как обычно в выходной, притворялся, что спит. Вошебойкой воняло сильнее, чем обычно, и я сообразила, что сегодня меняли бельё. В углу возились. Стараясь не обращать ни на что внимания и даже ни о чём не думать, я переоделась в ночную робу, расстелила ломкие простыни и легла под негреющее одеяло. Наверное, я уснула сразу, едка коснувшись щекой локтя, потому что, когда меня стали трясти, некоторое время не могла понять ни где я, ни кто я. Потом всё-таки поняла и села.