— Игоря тревожила предстоящая разлука с Люсей.
— На востоке в декабре всегда ясно. Морозы, — убежденно заявил Лазарев, словно он был хозяином погоды. — А к тому времени, как мы получим самолеты, думаю, что и здесь, на Украине, погода установится.
— Нас, наверно, за машинами не пошлют? — спросил молодой летчик Максим Лихолат.
— Конечно, нет. Вы будете здесь тренироваться в полётах. Учиться воевать, — пояснил Лазарев. — Иначе — это твердо запомните, ваши желания послужить Родине могут навсегда оборваться в первом же боевом вылете,
— А ну, поехали на ужин! — как всегда не по годам стремительно и шумно к нам ворвался «старик» — начальник штаба полка Матвеев.
После ужина стало известно, кто назначен в командировку. Всего десять человек.
Из нашей эскадрильи были назначены Кустов и Априданидзе.
Мои надежды побывать дома рухнули. Кустов тоже был расстроен.
Я пошел к командиру полка на квартиру и попросил, чтобы он послал меня, а не Кустова, и откровенно объяснил причину. Василяка не задумываясь решительно воспротивился.
— Ты что, не понял? Я ведь специально посылаю Кустова в тыл. Любовь в. наших условиях может только помешать. — Василяка говорил все более запальчиво. — Он молодой, влюбился сразу. Может быть, разлука пойдет ему на пользу.
— А если нет?
На землистом лице Василяки на минуту мелькнуло сожаление.
— Это будет для Кустова очень плохо. Сейчас не время для любви.
Василяка рассуждал весьма практично, но внутренне согласиться я с ним не мог.
— Понятно. Я весь наш разговор так и передам Кустову.
— Ни в коем случае! — возразил Василяка. — Ему скажи, что я тебя не могу послать в командировку только потому, что ты с Лазаревым будешь готовить молодых летчиков. А больше из твоей эскадрильи послать некого. Потом, после возвращения Кустова, поговоришь с ним.
Не успел я отойти от дома, где происходил разговор с Василякой, и пяти шагов, как неожиданно раздался голос Кустова:
— Ну как, разрешил?
Мы с ним заранее договорились, что он будет ждать меня, как обычно, на квартире, но парень не вытерпел.
— Нет.
— Почему?
Хоть в темноте и нельзя было ничего разглядеть, но я по голосу угадал, что он волнуется.
— Приказ есть приказ! Его не обсуждают. И тебе тут нечего кипятиться. Дело прежде всего! Никуда не денется твоя Люся.
В этот вечер Кустов специально пошел в соседний дом, где было пианино. Игорь играл на многих музыкальных инструментах. Долго оттуда лилась грустно-тревожная музыка. Никогда я не слышал от друга такой игры.
На другой день он вместе с группой улетел на восток.
2
С рассвета гудит аэродром.
В воздухе самолет нашей эскадрильи. Летчики, толпясь у командного пункта, внимательно следят за воздушной акробатикой своего нового товарища. Упруго разрезая морозный воздух, он непрерывно, словно кистью на голубом полотне, чертит белые узоры. С минуту они красуются в небе, а потом блекнут и совсем исчезают.
За пилотажем с повышенным интересом наблюдает и командир полка майор Василяка. Но вот самолет оборвал свою металлическую музыку, и Василяка, не сводя с него своих маленьких глаз с постоянным хитроватым прищуром, уверенно, словно он управлял машиной, сказал мне:
— Капитан, смотри! Сейчас Коваленко начнет штопорить.
И действительно, самолет, погасив скорость, свернулся вниз, сделал несколько витков штопора и крутым разворотом взмыл вверх. Потом, приняв горизонтальное положение и как бы накоротке передохнув, снова неторопливо завертелся. В управлении машиной не чувствовалось той молодцеватой резвости, которая свойственна опытным летчикам-истребителям. Многие фигуры получались вялыми и даже какими-то тяжелыми, аляповатыми.
Смотреть на такую работу — удовольствия мало.