Но Смерть нашла Хорста и там. Сначала зарезали Блица, его учителя в тонкой воровской науке. Ловок был Молния, ни единого разу не попался «быкам», но как-то в недобрый вечер сел играть в карты «по маленькой» не с теми людьми. Расплатиться не смог и угодил прямиком на нож. А через год подельщик Локи со смешной кличкой Фингер сдуру да пьяных глаз пошел на «мокрое». На адвоката скинулись всей компанией, только не помогло. Следствие, скорый суд, гильотина в Плетцензее. Чик по горлу и нет на свете Пальца.
В карты Локи играть бросил, оружие в руки не брал из принципа. Даже карманный нож с собой не носил.
***
До полицейского авто он дошел своими ногами, хоть и крепко досталось. Главное уже понял: кто бы ни прикончил старину Штурра с его дружком, дело шьют ему, Хорсту Локенштейну. Почемупока не важно, плохо, что шов больно крупный и нитки суровые. Взяли на месте, считай, у лужи крови, а если еще и с «пальчиками» нахимичили
О таком в их узком кругу толковали. «Быки» и без того нелюди без совести и чести, а если их, к примеру, начальство прижмет или газетчики оплевывать начнут! Убийцу из Дюссельдорфа, о котором потом даже фильм сняли, найти так и не сумели, зато невинного человечка подставили. Наверняка тоже били, а, может, что похуже придумали. Главное, протокол подписан, а потом хоть кричи, хоть волком вой.
И везут не в районный комиссариат, не в городской даже, а куда-то еще. Ясное дело, от чужих глаз подальше, чтобы ни один глазастый репортер не заметил. Когда же свернули к Темпельгофу, Локи окончательно понял, что пропал. В «Колумбию»! Бывшая следственная тюрьма и сейчас числилась таковой, но славу имела жуткую. В 1933-м ее взяли под контроль штурмовики, потом их сменили «черные» СС, и попадали туда не за честное воровство, а за «политику», чтоб она пропала.
Локи закрыл глаза и прикусил язык. Молчать!
***
Ваше признание, Локенштейн, не требуется. Уликна три приговора. О вас же забочусь. Сами знаете, чистосердечное признание, искреннее раскаяние Суд обязательно учтет. Могу процессуальный кодекс показать.
В голосе криминальинспектора Шульцамед, но уж больно кислый, с прогорклым вкусом. Локи попытался отвернуться
Удар! Прямо в лицо!
Сидевший рядом с Шульцем квадратного вида полицейский подул на кулак.
Может, вы и не так уж и виноваты, Локенштейн. Их было двое, возможно, они первые напали. Вы защищались, правда? Пистолет лежал на столе, вы его схватили
Квадратный вновь дернул кулаком. Локи облизнул разбитые губы, прикрыл глаза.
Может, даже стрелять не думали
Удар! На этот разв скулу, что есть сил. Хорст покачнулся, но чужая рука подхватила, не позволив упасть.
На меня смотрите, Локенштейн, на меня! Вам же помогаю, а вы не цените.
За окномпозднее утро, допрашивают уже не первый час. Время от времени криминальинспектор куда-то уходитпо начальству доложить или просто кофе выпить. Остается квадратный, этот ни о чем не спрашивает, просто бьет.
Один из этих двоих, извиняюсь, «уранист» Ну, который с мужчинами, понимаете? Он к вам не приставал? Может, он и пистолет достал, а вы оружие у него выхватилии
На столесвежие, только что из кюветы, фотографии. «Пальчики» на оружии, на столешнице, на стене у входа. Его, Хорста Локенштейна, «пальчики».
У нас и свидетели есть. Горничная в соседней комнате белье раскладывала и выстрелы слышала. Испугалась, конечно, но потом храбрости набралась и в коридор выглянула. Я же говорю: ваше признание не нам требуетсявам самим!
Локи, не удержавшись, дернул улыбкой разбитый рот. Мягко стелешь, начальник, только врешь! Требуется его признание, иначе бы не старался, словеса не плел. Не признается сейчас, сходуповедут к начальству повыше, да и прокуратура человечка своего пришлет. Дело-то «мокрое»! А прокуратура с «крипо» давно на ножах.
Криминальинспектор Шульц поморщился.
Ну, как хотите. Только потом не жалуйтесь.
И поднял телефонную трубку.
***
Шутки кончились, Локенштейн. Ты сейчас не только протокол подпишешь, но и собственноручное, на десяти листах красивым почерком
У квадратного «быка» прорезался голос. И взгляд стал иным, острым, словно памятное шило.
А что писать, я сам тебе скажу. Понял? Кивни и все хорошо будет. Ну?!
Комната другая, поменьше и с решетками на окнах. Из мебелипустой стол, стулья и шкаф у стены. А «кивни» потому как тряпка во рту. Плотно забили, не выплюнешь.
«Быков» четверо. Даже не шелохнешься.
Квадратный, кивка не дождавшись, вздохнул:
Вот так всегда. Не слушают, не хотят по-доброму! А потом плакать начинают.
Подошел к шкафу. Дверцу отворив, заглянул внутрь, рукой пошарил. Есть! Бутылкаиз-под шампанского темно-зеленого стекла. Пыльная, не иначе с прошлого Рождества осталась.
Начинайте!
Локи замычал, дернулся, только держали крепко. Спервакулаком в живот, чтобы дух лишний выбить, потомлицом в столешницу. Чьи-то пальцы заскользили по поясу, расстегивая пуговицы на брюках. Вот и бутылкапод самым носом.
Ты еще девственник, Локенштейн? Сейчас мы это исправим. Нравится инструмент? Ногами только не дрыгай, больнее будет.
Локи собрался с силами, втянул ноздрями горячий воздух, напрягся, пытаясь вырваться. «Быки» дружно рассмеялись, чья-то ладонь звонко шлепнула по заду.
Не дергайся, дурочка, тебе понравится!
Он замычал, выталкивая языком кляп, дернулся, уже не помня себя, освободил на малый миг ноги, но сверху опять навалились, прижимая к холодной столешнице.
Сейчас ввинтим!..
А потом была больмного боли, красное марево перед глазами, чужой гогот в ушах, пока, наконец, не пришла спасительная тьма.
6
К ней подошли уже над Хитроу, когда «Олимпия» борясь с сильным восточным ветром, сумела с третьей попытки зацепиться за причальную мачту. Построили всего полгода назадспециально для немецких цеппелинов. Знающие люди шептались, что таково было желание самого короля Эдуарда, Восьмого сего имени. Монарх покинул трон, но договоренность осталась в силе, серебристые «сигары» после долгого пути над океаном теперь навещали Лондон. Рейс Нью-ЙоркХитроу быстро вошел в моду.
Дирижабль закрепили, пассажиры, летевшие до Лондона, собрались в прогулочном салоне, однако дальше их не пустили. Крепкие парни в светлой форме стали на пути к трапу. Вначале никто ничего не объяснял, текли минуты, но вот сверху по сверкающей алюминиевой лестнице спустился офицер в тяжелой фуражке. Улыбнулся, приложил руку к козырьку.
Стандартная процедура, леди и джентльмены! Это не займет много времени.
Вновь улыбнулся и безошибочно нашел взглядом Пэл. Та невольно подалась назад. Отчет лежал там же, где и письмав красном, крокодиловой кожи, чемодане. Не уничтожила, да и, если подумать, не смогла бы. Спички и зажигалки отобрали еще при посадке, а самые мелкие обрывки всегда можно собрать.
Леди Сомерсет? Не могли бы вы пройти со мной?
Вот он уже рядом, который при фуражке. И снова улыбка.
Не станете же вы задерживать своих земляков? Мы, конечно, виноваты, только сейчас смогли разговорить госпожу Фриман. Решусь заметить, что вы дали ей опасный совет
Улыбка исчезла. Глаза смотрели в глаза.
Это ненадолго, леди Сомерсет. Вы нам расскажете, что вы видели этим утром и ответите на некоторые вопросы
Подошли еще двое в такой же форме, стали по бокам. Кто-то из пассажиров, истинный британец, попытался вмешаться, но его без особой вежливости отодвинули в сторону.
Итак, леди Сомерсет? Вы согласны пройти добровольно?
Пэт сглотнула. Если не станут досматривать вещи, беда невелика. А если
За ваш чемодан не волнуйтесь, мы захватим его с собой.
Ясно
Она беспомощно оглянулась, понимая, что выхода нет. Сейчас ее просто уволокут, а потом составят документ о сердечном припадке. Или о внезапном приступе болотной лихорадки, если фантазии хватит. Знала бы, сразу бы отправила радиограмму по нужному адресу.
Господа, господа! Не волнуйтесь, все в полном порядке.
Капитан! В таком же белоснежном мундире, но годами заметно старше. Приложил ладонь к фуражке, кивнул многозначительно. Подчиненные, сообразив, поспешили отойти подольше, и Пэл перевела дух. Неужели передумали?