Капитан усмехнулся, пригладил светлые волосы.
Мы все знаем о тех, кто идет защищать рубежи нашей Родины.
Значит, буду служить в погранвойсках? И кто это мы?
Тебе надо было взять фамилию не Клон, а Клоун, толстые пальчики сухо забарабанили по столу. Он придвинул медкарту и что-то нацарапал.
Проходя через вереницу кабинетов, я старался прочитать, что написали военкоматовские врачи. Скажу честно: их каракули никто не поймет. Кажется, что они специально для себя, разработали некий тайный шрифт.
Карта заскользила по столу и остановилась передо мной.
Будем надеяться, товарищ Клон, что армия сделает из вас настоящего человека и воспитает стоящего бойца.
Или оставит обезьяной, я забрал карту.
Свободен, холодно процедил капитан.
Спасибо, я покинул кабинет и очутился в комнате, из которой начинал броуновское движение по коридорам и кабинетам.
Хвалей вышел последним, фамилия у него начинается не на ту букву.
Эти круги описал еще великий Данте. Он сел рядом и начал одеваться.
Описал так описал, смеясь отозвался я и добавил:
Мы их только начинаем. Я одобрительно уставился на васильковые трусы по которым плавали белые киты.
Девушка подарила, ничего, правда? Хвалей смущенно улыбнулся.
Симпатичныекиты.
Появился лейтенант, собрал медицинские карты и вышел не обронив и слова.
Один из ребят, воровато приоткрыл форточку.
Легкие требуют срочной никотиновой инъекции, объявил страждущий, закуривая и выпуская дым в форточку. Возле него встал ещё один наркоман.
Как тебя звать?
Кирилл.
Оставь пару тяг, Кирюха.
Оставлю. Понеслась игла по точкам.
Что?
Пословица иглоукалывателей, рассмеялся Кирилл.
Вижу два стратегических объекта, приближающихся к комендатуре, по наши души, объявил худой парень, стоящий у окна.
Чую, нас раскинут по пехоте, связи и спецназу.
Почему?
Я всегда чую.
Чувствительный ты наш, усмехнулся курящий.
Если повезетвместе попадем, предположил Хвалей.
Если повезет.
Всегда легче служить, когда не один, а рядом еще кто-то, кого знаешь.
Я пожал плечами, ничего не ответил.
Любитель никотиновых инъекций спрыгнул с подоконника, протянул бычок напарнику:
Держипоследние тяги свободы на гражданке.
Открылись двери, появился лейтенант в сопровождении трех сержантовбраво-ребятушек. Глядя на них можно было подумать, что на свет их произвела одна мама, выстрогавшая сыновей по единому образцу и подобию: высокие, широкоплечие, с маленькими круглыми головками, с выступающими кирпичными подбородками. Сразу видно, что привыкли не рассуждать, а выполнять приказы. Разница заключалась в погонах: у одного были голубые, у второгокрасные, у третьегочерные.
Вот ваши первые командиры, представил лейтенант.
Чернопогонник вскинул руку с листками:
Губов, Гнеденок, Клон, Рыжков, Хвалей, громко зачитал он.
За мной! Развернулся и четко печатая шаг, вышел.
Хвалей хлопнул меня по плечу, подхватил рюкзак:
Я рад, что мы вместе.
Так и чуял, проныл Губов, не нравится мне черный цвет.
Сержант вывел нас на плац, вторично сверился со списком.
Что такое СВВ, спросил Гнеденок Кирилл, рассматривая золотые буквы на сержантских погонах.
Так, бойцы! Меня зовут Маркулис Валдис Итарович. Ко мне обращаться начиная со слов: товарищ сержант, разрешите обратиться и так далее. Бесцветные глаза внимательно оглядели нас.
СВВ означают: Специальные Военные Войска. Губы раздвинулись, пытаясь воспроизвести улыбку. Вам повезло бойцыбольшая честь служить в таких войсках. Родина выбрала вас.
Первый раз слышу, пробормотал я.
Для чего выбрала? спросил Гнеденок.
Отставить вопросы, челюсть грозно выдвинулась вперед. Марш в машину! Маркулис кивнул на армейский джип. Дорога предстоит долгая.
Дорога дальняя, казенный дом, пропел Гнеденок.
Отставить песни!
Нас привезли на аэродром, где собралась изрядная толпа лысых новобранцев, а поздним вечером загрузили в транспортный «ИЛ» и отправили к черту на кулички. Идей нет и понынекуда
Глава 2ЗДЕСЬ ВАМ НЕ ТАМ! А ТАМ ВАМ НЕ ТУТ!
У солдата будни на то и будни, что его будят, ни свет ни заря. «Кавалергарда век не долог и потому так труден он: труба трубит откинут полог и.».
Строгий распорядок дня меня преследовал всю жизнь: обезьянникПТУзаводской гудок и наконец, дождалсяармия!
По утру, горнист-петушок, трубит «зарю», выдувает медь. Как бедный парень выживает, столько отрицательных эмоций просыпающихся обрушивается на него. Восставшие из небытия жаждут его смерти, причем совершить акт казни, каждый мечтает собственноручно. Горнистстаршина-сверхсрочник и закоренелый мазохистАникин Руслан Семенович. Толстяк с маслянистыми и влажными глазками, похожими на две маслины. Наш «чувствительный», Губов Сергей, среди друзей Губа, уверял, что у старшины иная половая ориентация.
Едва стихает вопль иерихонской трубы, по коридору раздается топот сапогов сорок пятого размера, это Маркулис, с судейским свистком зажатым в зубах. Свисток воспринимается хуже горна, если сказать о наших чувствах то они похожи на ненависть в квадрате. В перерывах, между трелями голосом громким и противным он кричит: «Подъеммм!!! Бойцыыы!!!».
Бойцы поднимаются с желанием, распять орущего свистуна, в проходе, между двухъярусных кроватей.
Минута на туалет, кто не успел, тот опоздал. Построение на улице. Форма одежды номер два!
Лысый табун, тяжело сопя после сна, несется в туалет. В трусах и майках, выскакивает на улицуформа одежды номер два. Если у сержанта на ногах «красы», нас ожидает десятикилометровый забег вокруг футбольного поля и спортивного городка. Добежавших до финиша (недобежавших тащим на плечах) ожидает расслабительно-слабительная зарядка.
Бойцы, легкие проветрили? А теперь упали и отжались сорок раз! А теперь, пятьдесят приседаний. Кто упалтот пропал. Помните, вы находитесь в специальных военных войскахфабрика по производству настоящих бойцов.
Помним, кряхтим мы: отжимаемся, приседаем, падаем.
Встать, бойцы! В роту с песнейбегом марш!
Зеленою весной, под старою сосной
С любимою Ванюша прощается.
Кольчугой он звенит и нежно говорит:
«Не плачь, не плачь, Маруся-красавица!»
Утренние истязания заканчиваются и начинается заправка кроватей, выравнивание полосок на одеялах, полотенец, отбивка кантиков с помощью табуретов. Наконец умываемся, чистим зубы. Нас строят, осматривают: похожи ли мы на бойцов? и ведут на завтрак
Никто не знал где мы находимся. Прошел месяц, с тех пор, как нас загрузили на борт самолета. Там, каждому сделали укол, объяснив, что это против морской болезни. Через минуту, после команды: застегнуть на груди ремнивсе отрубились. Проснулись, когда самолет стоял на аэродроме. Маркулис ожидал у трапа и свиристел в любимый свисток.
Подъем, бойцы, приехали
Куда приехали, зачем, для чегоникто не просвещал.
Полковник Плохишь (Плохотниченко Сергей Сергеевич), на утреннем построении поздравил с прибытием в самые крутые части страныСВВ и объяснил: «Сынки, где мы находимсявоенная тайна, такая же как и Специальные Военные Войска. Я сам не знаю, слово офицера, где мы находимся. Это может быть Зауралье, а может и Заалтай», признался он. Поверили на слово, но подозрения, что нас водят за нос, остались.
Командир роты, капитан Оганесян Андрей Виссарионовичвысокий, стройный, черноглазый (кто-то прозвал его алычей Кавказа), также ничего вразумительного не сказал.
В армии не спрашивают, а выполняют приказы. Радуйтесь, что здесь не вечная мерзлота и белые медведи, и не пески со скорпионами и сколопендрами.
Нас переодели в серую, мышиную форму курсантов. Построили. Шеренга получилась внушительнаясто пятнадцать человек. Маркулис проорал:
Смирно!
Хлопнув дверью кабинета, словно салютую, к нам вышли капитан Оганесян и его правая рука и левое мозговое полушарие, отвечающее за координацию движенийстарлей Лукашин Алексей Григорьевичпрекрасный речевой аппарат рожденный в Ставропольском крае.