Александр ответил рассеянно, словно это было эхо очень старого разговора:
Мальчик, как можно растрачивать силы настолько зря? В команде ты играешь не за себя и не для себя.
Наследник возразил горячо:
Я часть спортивного сообщества и хочу приносить ему пользу!
Но Александр уже погасил экран, снизил до нуля громкость и переключил разговор на дубля улыбчивого AI модели «отец понимающий». Правда, AI называл мальчика по имени Гербертом и уже на этом позорно проваливался. Александр называл по имени только равных себе друзей или врагов. Слово «сын» для него и вовсе не существовало.
Флаер приземлился на Яблоке ладной, крутобокой скале на самой границе терраформированной зоны. Когда-то она была астероидом и мчалась сквозь межзвездное пространство миллионы лет, но гравитационное поле Родезии поймало Яблоко и удерживало на орбите, пока первые корабли землян не посбрасывали вниз все, что могло помочь построить новый дом. Мелкие роботы-пауки неустанно долбили, сверлили, плавили плоть Яблока, высасывая железо и никель, рений и палладий. Они передавали сырье по цепочке, сортировали его: это пойдет на мотор для комбайна, это на корпус для реактора, а это на электронные мозги для машин.
Казалось, что сотни и даже тысячи машин пожирают плоть скалы, как дикие животные, но их давно, еще на фабрике, надежно укротили. На гамаке, который несли четыре квадрокоптера, в воздухе парила коротко стриженная брюнетка пальчики бегают по клавиатуре лэптопа, губы резко отдают голосовые команды. Завороженный Александр поймал ритм и мысленно увидел, как электронный бич хлещет железных рабов по мускулистым спинам, заставляя лепить из межзвездной плоти новых слуг для человечества, новое богатство для Жаклин Стил и ее империи шахт и заводов.
Александр, мои пташки засекли вторжение в секторе Y-12! крикнула она, не отрывая взгляд от экрана. Это твоя территория. А еще вечером сбор у Сергея. Будем решать, что делать с активистами.
Спасибо за информацию, кивнул фермер, вернулся во флаер и проложил новый курс.
В секторе Y-12 росла смородина. С Земли удалось привезти три хилые веточки, и под новым солнцем две из них сморщились и засохли, но оставшаяся дала жизнь целой плантации сочных черных ягод. Садовые роботы забредали в эти кусты только ранней весной да поздней осенью разрыхлить землю, собрать сухие листья, обрезать мертвые веточки. Сейчас на дворе стояло жаркое родезийское лето, из потайных труб поднималась легкая водяная взвесь, блики звезды отражались от сочной зелени листьев. Но не везде: сквозь заросли кустов словно прошелся хулиган с желтой краской, оставляя за собой смерть и разложение.
Александр достал карманный скорчер, переключил на слабый режим и принялся за работу. Безжалостно, с запасом отсекал пораженные ветви и сбрасывал их в одну большую кучу. Вдалеке уже пылили садовые роботы с огнеметами и контейнерами для золы, но и зараза не сдавалась: перескакивала с листа на лист, с больного побега на здоровый.
Сожгите здесь все, приказал фермер, кроме трех здоровых кустов. Нет, двух. Их в карантин, завтра посмотрю на динамику.
Оставив машинам грязную работу, хозяин пошел по следу хулигана и вышел к границе, за которой ковер из клевера и земных степных трав схлестнулся в смертельной битве с естественной флорой Родезии.
Пока колонисты не налепили там и сам расползающиеся кляксы земной зелени, поверхность планеты искрила розовым и фиолетовым, синим и красным. По камням струились склизкие водоросли, на равнинах возвышались восьмиметровые конусы безмолвных прототакситов. Вокруг них паслись стада ленивых гигантских ящериц с широкими спинными гребнями. За неимением растений именно они отвечали в экосистеме за фотосинтез. С невероятной эффективностью эти живые солнечные батареи перерабатывали свет звезды в энергию, насыщали атмосферу кислородом, подмешивали поглощенный азот в колбаски помета и постепенно засевали равнину грунтом, на котором через миллион-другой лет зашелестели бы настоящие лиственные леса.
Александр и его друзья не могли ждать так долго.
Пыль и копоть от ударов астероидов, ядовитые стоки с химических заводов, чужие вирусы и бактерии тяжело ранили жизнь на Родезии. Не со зла люди лишь строили дом для себя поверх чужого.
Но не все бывшие жильцы погибли.
Огромный крокодиловый кот стоял прямо на границе сектора Y-12 и жадно лакал воду из стока дренажной канавы. Кажется, Сергей однажды поймал парочку таких тварей и изрезал на кусочки, но даже он не нашел им применения. Да, кожа псевдорептилии крепка и упруга, но природным материалам далеко до чудес кремнийорганики, а мясо пахнет резко и жуется хуже, чем подошва магнитного ботинка. Кот повернулся к Александру: короткая зубастая пасть приоткрыта, язык высунут, мускулистые лапы согнулись, как перед прыжком, вибрирующие усы-ниточки сканируют местность не хуже, чем фазированная решетка боевого радара.
Ты засек меня заранее, пробормотал Александр, переключая скорчер в боевой режим. Ты спровоцировал, ты заманил. Почему же не атакуешь?
Кот резко забил длинным кожистым хвостом, из пасти раздался мелодичный рев. Зверь смотрел фермеру в глаза и пел о днях удачной охоты, о громе в небесах, о гнилых трупах смешных незлобивых ящериц, об укусах пчел, о свете в норах странных двуногих захватчиках, о резком запахе их огненной воды. А потом крокодиловый кот прыгнул роскошно, метров с двадцати, и скорчер Александра прожег аккуратную дырку между пластинками на зелено-буром пузе. Выстрел пришелся прямо в сердце кровь яркими брызгами залила веселый клевер, окропила острую осоку, и хищник выгнулся в полете, как самка в момент оргазма, а потом рухнул у ног фермера, едва-едва коснувшись кончиками усов его широких рабочих штанин.
Александр молча смотрел на поверженного зверя, словно стремясь запомнить каждую черточку, а потом провел над ним сканером и сбросил файл Жаклин.
Сделаешь мне такого? Усиленные мышцы, композитная броня, и если можно
Если можно что? отрывисто переспросила женщина. Ты пропадаешь.
Пусть он помнит. Сколько получится.
Хорошо, запишу на твой счет, отключилась инженер.
Вечером фермер закончил работу и полетел на встречу. Если дом Александра напоминал старую дворянскую усадьбу в окружении яблонь и вишен, с аккуратно подстриженным газоном на площадке для флаеров, с посыпанной песком зоной барбекю, вокруг кострища точная имитация бревенчатых скамеек, то Сергей поставил дом на скале. Его стальные колонны как бы вырастали из каменных пород, переплетались с рудными жилами, неслись вверх, как упоры на стартовом столе древних химических ракет. Они играючи поддерживали не только три этажа просторных комнат, но и огромный полукруглый балкон, блюдцем повисший над отвесным склоном. Животновод и два десятка гостей пили молодое родезийское вино на свежем воздухе, пока внизу стада пятнистых молочных коров и послушных пушистых баранов возвращались в стойла под пристальным взором механических собак.
Разговаривали колонисты, вопреки обыкновению, не о задачах, а о проблемах.
Сектор принимает сто тысяч беженцев, квота Родезии пять с половиной. Транспортник класса «Кальмар», набитый под завязку, ожидаемое время прибытия завтра к полудню, скучно перечислила факты Жаклин.
Ну, человек сто я могу принять, почесал голову Сергей. Твои роботы эффективны, признаю, но коровы те еще эмоциональные вампиры. Любят, когда о них заботятся настоящие живые существа, треплют их по холке, кормят с рук. Рост выработки молока окупит затраты на фонд оплаты труда. Надеюсь.
В число гостей немногословных людей в заляпанной маслом и глиной рабочей одежде затесался один молодой хлыщ; в кармашке на пиджаке уголок белого платка, стрелкой на брюках можно тонкий металл резать.
Коровы? переспросил он визгливо, крутя в руках ножку бокала с импортным шампанским. Вы хотите поселить жертв жестокой гражданской войны в хлеве вместе с грязными животными?
Там им места, конечно, не будет, успокоил животновод. Но я дам инструменты и доски, выделю хорошую площадку на старом пастбище. Пройдет день или два, и у этих ребят будут и крыша над головой, и достойная работа.