***
Лодка медленно плывет по реке. Вода темная, и даже в темноте видно, что она покрыта жирной пленкой из грязи, нефти и нечистот. Мимо проплывают вздувшиеся туши мертвых кошек, собак и объеденных людей. Дома из бетона стоят мертвые, только в некоторых окнах виднеются отблески костра.
Впереди площадь, на которой слышна громкая музыка, раздаются крики и пахнет жареным мясом. Огни ярко горят, освещая полуголых людей. Нет, это стадо диких обезьян. Или гиен. Они пришли из погибающих от жары и наводнения деревень, затопив собой город.
Из лодки выходит человек в плаще и капюшоне, и лица его не видно. Поднимается по ступеням и выходит в центр площади. Охранники ничего ему не делают, только испуганно наставляют автоматы и жмутся в тень. От человека пахнет смертью и счастьем. Хочется лизать ему ноги и плакать.
Толпа так и делает. Они падают на колени и плачут, протягивая руки к человеку из лодки. Тот не видит людей. Для него это марионетки. Он закрывает глаза, включая резонатор нейроимпланта на максимальную мощность и настраиваясь на волны толпы. Ему надо выполнить приказ, потому что его сделали таким. Это его функция. Кому-то надо делать грязную работу. Солдаты отказались, потому что им жалко.
Люди набрасываются друг на друга, вырывая глаза и волосы, радостно крича при этом.
Когда утром человек выходит из города, позади живых нет. Только мертвое мясо. На дороге он снимает капюшон и начинает оглядываться
***
На этом месте Корнеев всегда просыпался в поту и с ощущением животного ужаса. Ему было страшно увидеть лицо этого человека. Он знал, что, как только однажды посмотрит сон дальше, случится что-то непоправимое и мир вокруг никогда не станет прежним.
Вдалеке мигал одиноким красным огоньком навигационный буй. Костюм принимал сигнал и переводил его сразу в информацию. Координаты, температура, скорость ветра и карта течений, пакеты служебных данных.
Где-то рядом находился остров Малый Таймыр, на границе разрешенного квадрата для выпаса. Залезать на территорию соседнего облака криля нельзя, иначе между собой схлестнутся киты, каждый за свою территорию.
Корнеев нырнул в темную воду, уходя в холодную глубину. Вокруг потрескивал криль, удерживаемый пастухами. Тут же рядом возник вожак, кружа вокруг и заглатывая вместе с водой наглую и голодную рыбу, привлекаемую рачками.
Костюм переводил мысли в звуки, которые кит понимал. Гнать криль на переработку. Направление. Приказ. Важно. Выполнять.
Месяц пролетел совсем незаметно, и Корнеев почувствовал тревогу от надвигающихся перемен.
***
Темные точки на горизонте быстро выросли в цепочку из обшарпанных лодок, остановившихся в паре километров от его дрейфующего плота. Корнеев разглядел по несколько человек на каждой. Потом они опустили в воду шланги и включили манок. Он слышал его как непрерывный писк. Облако криля потянулось вверх, и вода вокруг лодок вскипела от выпрыгивающих рачков.
Заработали наносы, и пластиковые мешки позади лодок начали заполняться добычей. Вдалеке угадывалась громада плавучей перерабатывающей фабрики, от которой шли новые лодки взамен возвращающихся с грузом. За несколько часов от поля криля почти ничего не осталось. Киты-пастухи плавали рядом с плотом, издавая тревожные сигналы. Смысл их существования, заложенный в них на генетическом уровне, вдруг пропал.
Когда приводнился гидросамолет с куратором, Корнеев уже собирал вещи. Он упаковал рацию, законсервировал аппаратуру и выставил программу возврата к платформе в блоке управления плотом.
Молодец, даже перевыполнил план по добыче, похвалил Алексей Петрович, выходя из кабины. Осталось последнее дело.
А нельзя их того замялся Корнеев. Просто отпустить?
Куда отпустить? Они тоже мясо! удивился куратор. Нагуляли вес, хватит. Эти уже отработали свой ресурс.
Корнеев нырнул под воду, и его тут же окружили киты. Они нервничали, словно что-то чуяли.
Потом у них просто остановилось сердце по приказу Корнеева. Он привязал к огромным хвостам гибкие тросы и прицепил к лодкам. Когда он вынырнул рядом с бортом одной из них, кто-то из работников плюнул в него, но промазал.
***
Дирижабль, прибывший из Якутска, осторожно стыковался к мачте, включая маневровые двигатели. Холодный ветер норовил развернуть корабль и стукнуть кормой о ферму ограждения.
Корнеев стоял в очереди на вылет, среди отработавших свой контракт и возвращающихся на материк трудяг.
Больше работы не будет? спросил Корнеев.
В этом сезоне без шансов, нахмурился куратор. На следующий не уверен.
Наконец подали трап, и толпа свежих мигрантов с материка хлынула в зал регистрации.
Куратор смотрел на спешащих к стойкам оформления китайцам и японцам. От их стран остались либо пустыни, либо затопленное бесконечными дождями побережье.
Когда сменился климат, я служил в роте охраны. Только вышел из училища, младший лейтенант. Помню, как закончилась еда, толпа кинулась на склады. Дети, старики Я не смог отдать приказ. Мы открыли двери и ушли из города. А потом пришли активированные и всех зачистили. Потом их наградили за спасение страны от хаоса. И на всякий случай списали в запас. Ничего не хочешь сказать?
Корнеев пожал плечами.
Они всего лишь выполняли приказ.
На следующий сезон работы точно не будет, огрызнулся куратор.
Не тебе решать.
Да, не мне.
***
Дирижабль нес пассажиров прочь от полного жизни моря. Рядом с Корнеевым беспокойно спал работяга с жилистыми руками. Он прижимал к себе сумку и что-то бормотал на якутском.
Внизу сквозь темноту виднелись огни какого-то небольшого города. Корнеев подумал, что хорошо бы поселиться в таком городке, просто жить и ничего не вспоминать. Работа ему найдется и там.
Песни крокодиловых котов (Тёма Крапивников)
Три луны Родезии сверкали ранами кратеров. Отраженный от них свет звезды небрежно подсвечивал плантации кукурузы и картофеля, лениво играл на налившихся сахаром виноградинах, слегка взбадривал солнечные панели на крышах и уходил в безбрежную черноту открытого космоса. Светловолосый мужчина лет сорока на вид подкинул полено в трескучий костер, уверенно поднес стеклянный бокал к носу, втянул в себя запах выдержанного бурбона, довольно хмыкнул и щедро отхлебнул.
Папа! воскликнул изящный юноша-блондин, показавшийся на крыльце дома. Ты так старомоден!
Александр Гордон, владелец пяти процентов Родезии, уважаемый гражданин межзвездной федерации, поставщик овощей ко двору префекта сектора, даже бровью не повел.
Хокинс! приказал он холодной туше из металла и углепластика. Верни мальчика в комнату и проверь уроки по физике.
Вся техника на ферме была настроена идеально и могла работать совершенно без участия человека, но Александр все равно проснулся в шесть в пересчете в земные часы, основательно позавтракал омлетом с кофе, прочитал утренние отчеты, а потом вызвал флаер и облетел владения, сверяя сухие колонки цифр с реальностью. Ему нравилось опускать ветровое стекло пониже и вдыхать сухой, разреженный воздух. В этот момент когда кислорода совсем чуть-чуть не хватало, чтобы поддерживать жизнь в колонисте с Земли, ему в голову обычно приходили новые дерзкие идеи.
Наследник с утра посмотрел выпуск межзвездных новостей, и нежное сердечко его отстукивало жалость к жертвам потопа на Воркуте и репрессий на Пандоре. Или наоборот Александр откровенно плавал в геополитике. Хорошо еще, что по спортивному каналу в этот чудесный день ничего не показывали. Иногда после просмотра матча парень натурально начинал жрать успокоительные целыми конволютами, пока верный Хокинс не вставлял ему два холодных углепластиковых пальца прямо в рот.
Раздалась звонкая трель вызова, и Александр, скривившись, нажал на «прием».
Папа! Меня взяли в команду! возбужденно закричал наследник, и его веснушчатое лицо весело ухмыльнулось на экране коммуникатора. Молодежную, конечно, но вот!
И показал новенькую футбольную форму с криво нашитым треугольником.