Только копы не прибыли, а у меня не было туза в рукавеи тварь в теле Хартвика не желала играть в мяч. Я увидел, как холодный, мертвый указательный палец сжал спусковой крючок
Подожди минутку! выдохнул я и начал в нескольких словах рассказывать то, что знал, знал и догадывался. Труп Хартвика стоял и слушал, а я продолжал говорить, глядя в эти пустые глаза, сквозь которые просвечивала пылающая сущность самого инопланетного существа.
Вот видишь, заключил я. Я все это знаю. Есть только два момента, которые я не понимаю полностью. Об одном из них я могу догадаться. Ты загипнотизировал Мюриэл и отослал ее. Когда она вернулась, ты сказал ей, что она убила маленького Питера. Но на самом деле, как я понимаю, ты заставил Хартвика убить Питера, чтобы принудить его замолчать об эпизодах с приютом. Потом ты подбросил улики, указывающие на Мюриэл. Верно?
Голова трупа торжественно покачнулась в знак согласия. Смотреть на это было отвратительно, но улыбка, появившаяся на дрожащих губах Мюриэл, обнадежила меня. По крайней мере, она умрет, зная, что невиновна.
Пистолет снова поднялся
Еще одно, выдохнул я. Воздух был липким, и в нем чувствовался какой-то запах. Еще кое-что. Самое главное. Я знаю, что ты не можешь существовать без человеческого тела, и я что не можешь войти в живое тело. Как ты вообще завладел телом Антона?
И тут раздался голос:
Когда я пришел из
Я слышал это слово. Я знал, что оно означает «Марс». Но слово это не было ни «Марсом», ни чем-либо понятным человеческому уху.
Видишь ли, прошипел голос, меня осудили.
Осудили?
Приговорили к смерти за преступление. Мое тело было уничтожено, но нельзя уничтожить мою сущность. Мы вечны. Так что мою сущность пришлось изгнать. Меня поместили в ракетную трубу и катапультировали в космос.
То, что вы называете «случаем», заставило ракету приземлиться на землю. При посадке он взорвался.
Вы ведь догадываетесь, где он приземлился, да? В саду позади санатория доктора Антона, который находился как раз рядом. Сила взрыва вызвала у него сотрясение мозга и смерть. Как только я освободился от своей металлической оболочки, то тут же влился в умирающее тело Антона, а остальное вы знаете.
Теперь я знал. Я вспомнил наш полет через сад и странную изрезанную дыру в земле. Именно там, должно быть, приземлился ракетный снаряд, доставивший существо с Марса. И вот теперь эта сущность, в теле Хартвика, нажимала на курок, и я знал, что на этот раз ничто не вмешается. Пистолет был у моей груди, палец нажал на спусковой крючок, и
Апчхи!
Это случилось, и я был начеку. Я бросился через комнату, когда существо вздрогнуло, чихнув. Пистолет рявкнул, но пуля просвистела мимо. Тогда я обезумел, вырвал оружие из холодных, как у трупа, пальцев, повернул дуло к раздираемому спазмами горлу и выстрелил. Один, два, три выстрела в искореженное тело с близкого расстояния. И тело Хартвика упало.
Смотри! выдохнула Мюриэл.
Глава XIII
Зрелище было не из приятных. Из изрешеченного тела Хартвика, корчащегося во второй смерти, фосфоресцирующим потоком хлынуло молочное свечение. Я подумал об «Орля» де Мопассана. Хотелось закричать. Колеблющееся в воздухе изображение напоминало фигуру на фотографическом негативе. Но какую фигуру! Там была центральная капля, а к ней крепились четыре псевдоподии. Два отростка выступали из нижней части и два поднимались из середины туловищаесли это было туловище, а не просто большая голова. Возможно, это была голова. Я увидел огромную пасть с зазубренными краями, которые не были губами. Глаза висели на двойных стеблях с верхних псевдоподических рук, а на внутренней поверхности нижних придатков, казалось, располагались хватательные присоски.
Все тело замерцало перед моими глазами, и я увидел сущностьголоссущность с Марса. Оно подлетело к столу. Я видел, как молочные пряди растворяются на его поверхности, словно стремясь просочиться в стол. Затем фигура повернулась и бросилась на стул. Оно двигалось вяло, но у меня почему-то создалось впечатление бешеной спешки. Существо искало другое пристанище, другую форму, чтобы войти в нее. Затем оно поплыло к Мюриэл, и она вскрикнула, когда фосфоресценция окутала ее. Но тварь не могла проникнуть ни в неодушевленные предметы, ни в живые тела
Желеобразная капля на мгновение повисла неподвижно. Затем, внезапно, она стала почти прозрачной. Вся фигура, казалось, растворилась в прядях, потом в паутине. Я видел, как она исчезает, распадаясь на частицы. Частицы превратились в пылинки. Пылинки превратились в атомы. Атомы распались. Призрак дымового кольца взмыл к потолку и исчез. Это послужило Мюриэл сигналом, чтобы отключиться, а для меня, чтобы вспомнить, что я был героем, взять ее на руки и привести в чувство. Мы хорошо сыграли свои роли, пока, наконец, я не прошептал ей:
Все кончено, детка. Возьми себя в руки, сейчас же. Все кончено.
Мюриэл открыла глаза и подалась ко мне. Это должно было сделать меня счастливым, но я нахмурился.
В чем дело, дорогой? прошептала она.
Мне не нравится конец, сказал я.
Какой конец?
Ну, если бы я писал это и ставил себя в роли героя, я бы придумал ловкий научный трюк, чтобы победить злодея и спасти мир. Но мой метод был так груб. Я пожал плечами. И все же это было единственное, что могло бы сработать. Существо было слишком умным для нас. Я не мог справиться с его сверхчеловеческим интеллектом. Но была одна вещь, о которой ему было неизвестно. Оно завладело телом Хартвика, и я знал о нем чуть больше, чем он сам. Вот тут-то я и рискнул. Я заставил тебя разложить вокруг всю эту золотарку и простоял здесь, пока она не чихнул. И как раз вовремя. К счастью для всех нас Хартвик страдал от сенной лихорадки.
Я снова вздохнул и покачал головой.
Как редактор, настоящий Хартвик никогда бы этого не одобрил. Как я пишу, я этого тоже не одобряю. Но черт поберисенная лихорадка только что спасла мир!
КОТОВНИК(Catnip, 1948)Перевод А. Данилова
1.
Ронни Шайерс стоял перед зеркалом и зализывал назад волосы. Он выпрямил свой новый свитер и выпятил вперед грудь. Стильно! Ему приходилось следить за тем, как он выглядит, ведь через несколько недель у него был выпускной и приближались выборы президента класса. Если он сможет стать президентом, то будет иметь большую репутацию в средней школе. Перейти во вторую команду или что-нибудь еще. Но он должен был все предусмотреть.
Мама вышла из кухни с ланчем в руках. Улыбка сошла с лица Ронни. Она подошла к нему сзади и обняла его за талию.
Так хочется, чтобы твой отец был сейчас здесь, сынок.
Ронни вывернулся.
Да, конечно, скажи, Мама.
Что?
Как насчет немного денег, а? Мне нужно кое-что купить сегодня.
Хорошо. Но это в последний раз, сынок. Этот выпускной дорого обойдется, как мне кажется.
Когда-нибудь я тебе все верну.
Он увидел, как она что-то нащупала в кармане передника и вытащила скрученную долларовую купюру.
Спасибо. Пока.
Он взял свой ланч и выбежал из дома. Он шел, улыбался и насвистывал, зная, что мама наблюдает за ним из окна. Она всегда наблюдала за ним, и это страшно утомляло.
Затем он свернул за угол, остановился под деревом и достал сигарету. Закурив, он медленно побрел по улице, глубоко затягиваясь. Краем глаза он заметил впереди дом Огденов. Тут же хлопнула входная дверь, и Марвин Огден спустился вниз по ступенькам. Марвину было пятнадцать, он был на один год старше Ронни, но меньше и худее его. Он носил очки и заикался когда волновался, но именно ему предстояло произнести прощальную речь на выпускном балу.
Ронни быстрой походкой подошел к нему.
Привет, Сопля.
Марвин отвернулся. Он избежал взгляда Ронни, лишь слабо улыбнувшись и уставившись на дорогу.
Я сказал привет, Сопля! В чем дело? Ты что, не узнаешь свое собственное имя, недомерок?
Привет Ронни.
Сколько лет сегодня Сопле?
Ох, отстань, Ронни. Зачем же ты так говоришь со мной? Я ведь ничего тебе не сделал, ведь так?
Ронни плюнул Марвину на кроссовки.
Я бы посмотрел, как ты пытаешься мне хоть что-то сделать, ты четырехглазый маленький