Невозможно, качнул головой я.
Именно такая машина перед тобой, заверил Густав меня. Машина для захвата человеческой души. Захватаи записи.
Как же я потом над ним смеялся! Наверное, если бы старик ведал, сколь скептичен мой настрой, он бы оборвал свою тираду и удалился. Но он пустился в пространные убеждения. Он сказал, что всегда пытался ухватить колебания души посредством музыки, но у него никогда не получалось. Именно поэтому им и была изобретена эта машина, объяснить принцип которой он не решалсяиз опасений, что я украду его секрет.
Что за вздор, подумал яи, не удержавшись, сказал ему это в лицо.
Густав упрямился. Он настаивал на том, чтобы продемонстрировать свое изобретение в работена Пантере, моей кошке.
Что я мог противопоставить безумцу? Быть может, это был единственно правильный шагпусть сам увидит, что слова его действительности никак не соответствуют. Да и потоммне было даже интересно, как он себе это видел. И я позволил ему. Зря. Зря.
Я позволил ему поставить микрофон для записи перед камином. Самый обычный на вид микрофонне отмеченный, правда, маркой производителя. Я невольно задумался, где же Густав раздобыл его.
Он подключил микрофон к машине, поставил пустую пластинку, проверил, работает ли рычажок записи. Я подметил полное отсутствие контроллеров громкости звука. От микрофона тянулся шнур, и когда Густав укрепил его на подставке, я увидел маленький красный огонек, горевший где-то внутри микрофонной головки.
И это все при том, что сама машина даже не была включена в розетку! Видимо, ей электрический ток не требовалсяхотя, от чего же, в таком случае, она работала?
Любые разумные вопросы с моей стороны вызывали лишь новый поток псевдонаучного бредас его. В итоге я сдался и замолчал. Мне хотелось, чтобы эта бессмысленная демонстрация поскорее кончиласьдо того, как Мазин вернется. Не хотелось пускаться перед ней в неловкие объяснениякак бы я ни уважал бывшего Густава Фрая, Густав Фрай-нынешний не стоил того.
И потому я подхватил Пантеру, корчащуюся в моих руках, и встал перед нимтак, чтобы он мог поднести микрофон к голове кошки. Красный огонек внутри вспыхнул чуть ярче, и Пантера яростно зашипела.
Густав Фрай опустил рычажок записи.
Пантера завывала в микрофон.
Потребовалось всего минута.
После старый Фрай поднял рычаг и поставил запись на проигрыш.
Вопли Пантеры приобретали на ней какую-то совершенно ненормальную, зловещую тональность. От этого исполненного ярости звука у меня по спине пополз холодок. Я попросил Фрая приостановить воспроизведение. Он, пожав плечами, отнял иглу от дорожек пластинки.
Пантера больше не рвалась у меня из рук.
Кошка умерла.
Они все еще раздаются в моем сознаниите злые смешки Фрая, что послужили ответом на мой внезапный, яростный протест.
Конечно, зверюга умерла, отвечал он, ну так разве я не говорил, что моя машина захватывает душуи обращает ее в запись? Неожиданный шок от перехода в вибро-формувот что убило ее. Пойми же, эта записьне голос кошки. Это ее душа!
После этих слов я выгнал его взашей. Буквально вышвырнул.
Старый лунатик напугал мою кошку до смертида и меня, признаться, тоже. Надо же дойти до такого вздорадуша, положенная на грампластинку! Он протестовал с видом сумасшедшегону, собственно, таковым он и был.
Я сделал тебя богатым и знаменитым! кричал Фрай. Теперь я прошу тебя о маломзащити меня от нападок, чтобы я смог наконец-то улучшить эту машину! Клянусь, ты не пожалеешьты станешь еще известнее!
Пойдите прочь! окончательно вышел я из себя. Вы безумны, Густав!
И он проклял меня.
Назвал меня неблагодарным змием.
Осыпал меня проклятиямии поклялся отомстить.
Я едва ли слушал егослишком уж был занят, выталкивая его на лестницу. И вот он ушелс чемоданом под мышкой, с покачивающейся в такт неведомой музыке головой, с угрозами, выдаваемыми хриплым голосом.
Даже не вздумайте сюда возвращаться! крикнул я на прощание.
Но он вернулся. Да-да, вернулся.
Я узнал об этом на следующий же день.
Видите ли, я не рассказал Мазин о визите сумасшедшего. Ее бы это только попусту растревожило. Я избавился от тела бедной Пантеры тем же вечером, до ее прихода, и никак не прояснил этот инцидент.
Следующим днем, вернувшись с послеобеденной прогулки, я поднялся в нашу квартиру-студию, отпер дверьи услышал ее крик.
Роджер? вскрикнула Мазин. Роджер! Роджер!
Я бросился внутрь. Она была тамна полу, бледная, безжизненная.
Но как же так? Я же слышал ее голос! Даже тогдаслышал!
Роджер! Роджер! Роджер!
Она выкрикивала мое имя снова и снова, не меняя тоназацикленной агонизирующей литанией.
И я все понял. Я увидел этот проклятый фонограф на столе, кружащуюся под иглой пластинку и понял.
Опустившись на колени рядом с телом Мазин, я поцеловал ее холодные, мертвые губы. А запись продолжала заходиться вечными муками:
Роджер! Роджер! РОДЖЕР!
Я недооценил Густава. Он сдержал свое обещание. Он отомстил.
Пока меня не было, он заявился в наш дом и заговорил с Мазин. Наверное, произвел на нее хорошее впечатлениевсе же некогда он был человеком с мировым именем. Наверное, он убедил ее испробовать фонограф забавы ради. Сделать пробную записьили что-то вроде того. Фрай уговорил ее и лишил души.
Поднявшись, я вытащил пластинку из-под иглы. Обычный черный диск с изборожденной канавками поверхностью. Я держал его в рукеон был холоден, холоден, как тело Мазин. Я потерял способность мыслить. Я не мог понять, как такое возможно. Я застыл надолгокогда сумерки вползли в комнату, я все еще стоял, держа пластинку, смотрел в сгущающуюся тень и пытался думать. Что я мог сделать?
Вздумай я обратиться в полициюменя бы подняли на смех. Сама суть преступления Фрая казалась невероятной. Может, стоило сначала уничтожить фонограф, а потом попытаться отыскать его самого. Но разве это могло вернуть мне Мазин? А могло ли вообще хоть что-то теперь вернуть ее мне?
Я не заметил, как мои сломленные думы перетекли в сон. Да, я заснул. И тогда Фрай пришел еще раз.
Я почти вижу его вижу, как он отворяет дверь, которую я так и не запер, вижу, как в сумерках он входит на цыпочках в комнату, покачивая головой в этом дьявольском ритме. Я вижу, как он вздрагивает, когда слышит мой голос но потом понимает, что я сплю и наносит последний удар.
Пользуется моей же слабостью.
Я ведь вам так и не сказал, да?
А вот Мазин говорила мне не раз. Она говорила: милый, ты очень часто разговариваешь во сне. Это так забавно!..
Конечно же, ему не составило труда поднести микрофон к моим губами щелкнуть рычажком записи.
Вы меня слышите? Слышит ли меня хоть кто-нибудь? Если дасделайте хоть что-то!
Найдите этого человека.
Найдите Густава Фрая, где бы он ни был, и разберитесь с ним. И, конечно же, уничтожьте этот адский фонограф, пока он не натворил бед. И, пожалуйста, сделайте что-нибудь. Попробуйте как-нибудь вытащить меня с этой записи.
Да, вытащите меня с этой записи, вы слышите?
Вытащите меня! Вытащите меня! ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ!..
ВЫСОКАЯ ПЕТЛЯ(The Noose Hangs High, 1946)Перевод К. Луковкина
Глава 1Дом палача
Толстая дама вышла из автобуса. Я посмотрел на ту ее часть, которая исчезла последней и подумал, достаточно точно: «конец».
Это завершило мой последний рейс за ночь. Конец маршрутатеперь не остается ничего иного, как вести пустой автобус в депо. Я посмотрел на часы. Ровно полночь. Я должен был быть в депо до 12:20. У меня оставалось ровно столько времени, чтобы проехать четыре квартала и мимо дома Кей.
Я всегда стараюсь проехать мимо ее дома после того, как закончу свой последний рейс, просто чтобы посмотреть, есть ли свет в окне. Это значит, что она вернулась из модельной школы. Если все в порядке, она ждет меня и машет рукой из окна. Потом, сев в автобус, я возвращаюсь и навещаю ее. Не совсем идеальный метод приглашения подруги, но это так. Она управляет школой по ночам, а я управляю своим автобусом. Я отъехал от остановки и завернул за угол. Здесь было темно. Никаких уличных фонарей. Мне не нравилась мысль о том, что Кей живет совсем одна в глуши, но ее родители оставили ей бунгало, так что это было так.