До главного в их городе офиса инквизиторов Ян добрался к обеду на автобусе. Он не стал заходить сразу, решив перекусить в одном из кафе неподалеку и переждать, здраво рассудив, что голодный инквизитор - злой инквизитор.
Само по себе здание инквизиции ничем не отличалось от остальной архитектуры города. Такое же добротное, с толстыми стенами из серого кирпича и небольшими окнами. Единственное что отличало его от других офисных зданий в этом квартале, это большой знак инквизиции в виде круга, разделенного вертикальной линией, над входом. А так обычное, недавно построенное, здание. Стоит только отметить, что недавно, это по меркам севера, где давно исчислялось сотнями, а недавно десятками лет. На севере любили строить на века. В здании было пять этажей, где верхние два были отданы под жилье ее агентов, работающих не в городе, а остальные были отданы для служебных помещений. Причем на верхние, жилые, этажи вела отдельная лестница, для удобства проживающих там людей.
Сразу за входом в здание был большой холл. Метрах в пятнадцати стояло ограждение, разделяющее холл на две части. В первой части, между входом и ограждением были расположены складные стульчики, такие, как на спортивных стадионах, для ожидающих людей. Посередине ограждения стоял пропускной пункт, состоящий из специальных врат, перед которыми сидел за столом дежурных охранник. Обычно этот охранник проверял документы и заносил данные в журнал посещений.
Возле пропускного пункта его уже ждали. Невысокий и сутулый инквизитор, с крепко сбитым телом, которое уже начало слегка полнеть, и слегка волнистыми, вечно растрепанными волосами, среди которых уже было полно седых. Этот мужчина производил довольно странно впечатление. Помятая, мешковатая одежда, создавала ощущение, будто он только что спал в ней. Недалекое выражение лица с крупным носом и со слегка смущенной улыбкой заставляли воспринимать этого инквизитора как простака. Но любой поверивший этому образу был бы в корне не прав. За глуповатым выражением лица скрывался очень острый ум. Ум одного из лучших инквизиторов-расследующих. Если бы Ян не был случайным свидетелем того, как ловко этот мужчина решает сложные логические задачки, то и он бы был одним из тех, кто купился на его внешность.
- Здравствуйте, мистер Асанж, - лицо инквизитора-расследующего озарила искренняя дружелюбная улыбка, и он исполнил легкий поклон.
- Здравствуйте, мистер Киц, - Ян не стал улыбаться в ответ, но также поклонился.
Он не помнил, когда это началось, но они всегда так друг другу кланялись.
- Как прошли ваши выпускные экзамены, мистер Асанж? - Вежливо поинтересовался мистер Киц.
- Легко, - ответил Ян. - Все сданы на девяносто баллов и выше.
- Я в вас ни капельки не сомневался, мистер Асанж, - вновь дружелюбно улыбнулся инквизитор-расследующий. - О нет, никогда, - и покачал головой с лукавым выражением в глазах.
- Снова спорили с мистером Ли? - Ян слегка скосил взгляд на мужчину.
- Что поделать, мистер Асанж, если моего коллегу ничему жизнь не учит? - Невинно посмотрел на него инквизитор.
- Не стараться нажиться на этом коллеге? - Ян иронично приподнял правую бровь.
- Нажиться? - Удивленно вздернул брови мистер Киц. - Что вы, мистер Асанж. Никоим образом. Разве я бы посмел? Что вы, а несколько солов не сделают мистера Ли беднее. Да и мне на пользу пойдут, вот куплю себе несколько сигар. Мои как раз заканчиваются, а моя жена, миссис Киц, сейчас строго следит за моим здоровьем и не желает, чтобы я травил свой организм никотином. Она у меня очень умная и заботливая.
- Если вы рассчитываете купить себе несколько сигар, то это уже не несколько солов, - заметил Ян.
Даже одна сигара в их городе стоила около трех тысяч солов.
- Да? - Вновь удивленно приподнялись брови мистера Кица и он почесал себе лоб, как это делало большинство курильщиков - большим пальцем. - Я сказал несколько солов? Видимо забыл добавить несколько тысяч солов. Что поделать, теперь моя память не такая, какой была, еще пару лет назад. Не то, что у моей жены. О нет, у миссис Киц потрясающая память. Она помнит каждое день рождение наших родственников, без каких-либо записей. Удивительная женщина.
- Повезло вам с женой, - вежливо заметил Ян, который уже привык за столько лет к такой манере ведения разговора у этого удивительного человека. Все время, тот вспоминал свою жену, и рассказывал какая она удивительная. Отчего иногда юноше казалось, что миссис Киц просто вымысел. Не существовало таких замечательных женщин в жизни. Даже у его любимой мамы А были свои недостатки.
- И не говорите, мистер Асанж, - с готовностью закивал инквизитор-расследующий. - Как есть повезло. Хотя и у миссис Киц, есть свои недостатки.
- Действительно? - Спросил Ян, но видимо в его голосе было настолько много скепсиса, что это вызвало улыбку у мистера Кица.
- Еще как, - тот еще раз подтвердил удивительный и фантастический факт из биографии миссис Киц. - Просто я ее люблю, мистер Асанж и не замечаю их. Вижу, что они есть, но не придаю им значения. У вас тоже так будет, когда вы полюбите. И с учетом вашей красивой внешности, думаю, вам легко ответят взаимностью.
- Девушки, которым будет важнее моя внешность, мне не интересны, - с недовольством ответил Ян. Он не любил, когда как-либо отмечали его внешнюю красоту. Он считал это не главным в человеке и уже тем более какой-либо заслугой. Просто родители наградили. Все.
- Вы, несомненно, правы, мистер Асанж, - мистер Киц сделал жест рукой, будто отметая все возражения. - И это очень правильные и мудрые мысли в вашей юном возрасте, но согласитесь, с людьми, симпатичными вам внешне, общаться гораздо приятней и комфортней, чем с теми, кто неприятен. И в первую очередь вы видите внешность человека, а уже потом узнаете его этот... Как это сейчас модно говорить? - Инквизитор-расследующий вновь приложил большой палец ко лбу. - А, вот. Его внутренний мир. Как говорит моя жена, 'глаза впереди ушей и вначале мы видим человека, а потом уже слышим его и узнаем'. Как я уже и говорил, очень мудрая женщина моя жена.
Ян ничего не стал отвечать. Он просто замолчал и стал обдумывать эти, казалось бы, простые слова.
Такие диалоги между ними происходили при каждой их встрече. И пусть эти встречи не были такими частыми, но стабильно раз в месяц или два Ян виделся с мистером Кицем.
Они вдвоем шли по хорошо известной им двоим дороге. Навстречу редко попадались другие сотрудники, которые вежливо приветствовали инквизитор-расследующего и шли дальше по своим делам. Но вот когда им нужно было повернуть направо и войти в небольшой коридор, который вел в уже изученный наизусть кабинет, где юноша проходил все свои собеседования, мистер Киц прошел мимо поворота и направился прямо к лестнице, ведущий на верхние этажи. За все эти несколько лет Ян еще ни разу не был на других этажах, кроме первого.
- Мистер Киц? - Позвал он мужчину.
- Что? - Тот остановился, находясь уже почти у лестницы, и повернулся к нему.
- Разве нам не в эту сторону? - Ян сделал жест рукой в сторону коридора.
- Нет, - покачал головой мистер Киц. - Думаю, вы там и так слишком часто бывали, мистер Асанж.
- Да? - Даже не знал, как и реагировать на это Ян. - И что, больше никаких собеседований? - Инквизитор лишь качнул головой, подтверждая. - Неужели постановление 1722 во всей своей красе?
'Постановление о принятии поправок к закону 'О времени наблюдений за инициированными обоих типов номер 17 от двадцатого сая тысяча девятьсот двадцать второго года' или же, как его в народе называли 'постановление 1722' гласило о том, что испытательный срок для тех, кто носил такой браслет, как у Яна на руке не должен был превышать пять лет. Исключение делалось только в том случае, если наблюдаемый имел разрешение на пользование эланом при определенных условиях. Тогда срок увеличивался пропорционально сроку использования элана наблюдаемым. В самом законе, конечно, было намного больше слов, но такая краткая трактовка четко выражало всю его суть.
- Я всегда говорил, что вы сообразительный молодой человек, - довольно улыбнулся мистер Киц. - А теперь прошу последовать за мной. Нам нужно еще заполнить несколько бумаг, снять ваш браслет и сдать его кладовщику.
Ян мог прокомментировать слова о его 'сообразительности', мол, тут любой бы интересовался законами, непосредственно касающимися тебя самого и твоей жизни, но промолчал. Не хотелось портить неожиданно ставший таким хорошим день.