Это была вырезка из газеты. Статья под названием «Президент соболезнует» с борта «Боинга». На черно-белой фотографии было какое-то железное месиво в овальной воронке, окруженной поломанными деревьями.
Правильно дед сделал, что не показывал мне этой газеты. Я отвел взгляд. Сглотнул пересохшим горлом тоскливый комок из боли и вины. Сложил листок и вместе с фотографией спрятал в карман.
Горели альбомы плохо. Конечно, сплошной пластик. Пришлось сходить в гараж и плеснуть на альбомы бензином. Я посидел у огня, грея озябшие руки, но дым был слишком едким.
Памятьона всегда плохо горит.
Долго ли собираться, когда уходишь навсегда?
Чистое белье, пара рубашек в полет все равно уходить в форме. Компакт-диск со всякой ерундойюношескими стихами, начатым и заброшенным навсегда романом, какими-то письмами, записями любимых игр. Пара дисков с музыкой. Жаль будет, если при обысках «потеряют» мою коллекцию. Впрочем, там в основном классика, а не попса, может, и уцелеет
Все уместилось в «дипломате», как обычно. Когда уходишь на день и когда уходишь навсегдаимущество теряет смысл. Это не поездка на курорт.
Я поднялся наверх и попрощался с дедом. Если все будет нормально, то завтра мы увидимся. Дед продолжал рыться в своем хламе. Я хотел было сказать, что нашел вырезку, потом передумал. Ему тоже тяжело вспоминать.
Внизу меня ждала Маша, и на этот разбез пистолета.
Хотела извиниться, начала она.
Я стоял по-дурацки, на ступеньках, нависая над ней. Но обходить девушку было бы не тактичнее.
Да ерунда, пожал я плечами. Ты извини. Я вспылил.
Просто я очень переживаю за успех операции, сказала Маша. Обидно, если все сорвется из-за ерунды извини, в общем.
Ты очень хорошо относишься к деду. Маша, вы давно знакомы?
Она замялась.
В какой-то мере. Я обучалась под эгидой Фонда Хрумова. Так что твой дед платил за мое обучение за все, в общем, платил. Но дело совсем не в этом!
Понимаю. Я коснулся ее плеча. Почему-то мне казалось, что такой товарищеский жест ей понравится. Все нормально. Встретимся в Свободном.
Маша кивнула.
Береги деда, попросил я и вышел из дома.
Автомобиля еще не было, но возвращаться не хотелось. Хотя бы потому, что нам с Машей больше нечего друг другу сказать. Поканечего. Я прошел по саду, непроизвольно высматривая Тирана, вышел за ворота.
Почему у меня нет какой-нибудь дурной привычки? Коротать время, покуривая сигарету или попивая пиво из банки, было бы куда веселее.
Я ждал машину минут десять. А потом, когда вдали послышался шум мотора, увидел бегущую ко мне фигурку.
Дядя Петя!
Алешка остановился рядом со мной, переводя дыхание. Похоже, он спешил изо всех сил.
Что случилось? Я невольно встревожился.
Да не, ничего опоздать боялся. Это за вами?
Я глянул на подъезжающую машину.
Да.
Я подарок вам принес.
Мальчик как-то неловко полез в карман и, отводя глаза, протянул мне продолговатый сверток.
Вот ну, я побегу.
Подожди, попросил я. Разорвал бумагу. Алешка мялся.
Нож.
Ничего себе!
Не китайская подделка. Слишком хорошая сталь и слишком потертая рукоять. Десантный нож российской армии. В свободную продажу не поступает.
Ты что, парень? тихо спросил я.
Вы же любите всякое холодное оружие А мне так не очень нравится.
Тебя родители вздуют. Я протянул нож обратно. Бери.
Они не знают. Это мой нож, я его у ребят выменял. Давно уже. Возьмите.
Вот так подарок. Что-то неуловимое исходило от ножа какая-то странная неприятная аура. Так давит руку лишь оружие, познавшее жизнь и смерть.
Нельзя оставлять нож у мальчишки. Да и я не имею права его брать. Надо сдать в милицию. Но ведь это подарок
Да, крутой я террорист! Собираюсь угонять космический корабльи боюсь взять незарегистрированное оружие!
Спасибо, пряча нож в карман, сказал я. Когда вернусь, мы еще поговорим про эту штуку. Ладно? И больше не выменивай таких вещей.
Я и не собираюсь.
Спасибо, еще раз сказал я. Потрепал мальчишку по голове и пошел к машине. Интересно, заметили водитель и охранник, что я держал в руках?
Впрочем, какое им дело? Я офицер. Могу с пистолетом ходить по улице, не то что с куском отточенной стали. У меня в удостоверении записано: «Имеет право на ношение и применение любого личного оружия».
Удачного полета! крикнул Алешка вслед.
Я забрался на заднее сиденье, и водитель мгновенно тронул. Сказал:
Данилов просил доставить вас пораньше
Видно, судьба у меня такаяопаздывать на самолеты. Откинувшись на сиденье, я оглянулся на дачу, на мальчика у ворот.
Не оставляй позади ничего!
Только как тогда понять, куда надо идти?
В Шереметьево было, как всегда, шумно и бестолково. Охранник довел меня до служебного входа в офис «Трансаэро» и лишь после этого счел свой долг исполненным.
Удачно слетать! пожелал он.
В чем-то он недалеко ушел от Алешки.
Постараюсь, пообещал я. Предъявил на входе свой пропуск и без всяких проблем вошел.
В маленьком вестибюле было шумно и накурено. Центром общества являлся Данилов. Он развалился на диванчике, а вокруг него толпились девчонки-операторы, уже в плащах и курточках, явно из предыдущей смены, задержавшиеся, чтобы послушать байки всеобщего любимца, несколько незнакомых мне летчиков. Почти все дымили, пилоты и Данилов пили пиво.
И вот подтекает ко мне пыльник, продолжал Данилов свой рассказ, и начинает виться у ног. Мне, само собой, интересно, с чего такая честь? Я пинаю его ботинком
Те, кто представлял себе пыльников более или менее точно, захохотали.
Он свивается кольцом вокруг ступни! Ну все, думаю, с ногой можно прощаться
Тут Данилов заметил меня и оборвал рассказ.
Петя! Давай пошли!
До вылета еще двадцать минут, просительно произнесла одна из девушек. Александр Олегович, так что там
Грязь! торжественно произнес Данилов. Грязь на ботинках! Про канаву-то еще помните? Пыльник почувствовал непривычный минеральный состав и обалдел! Новое месторождение!
От хохота затряслись стены.
А ведь Данилов не просто балагур! Его любят за то, что в его рассказах Чужие всегда выглядят полными кретинами! Раньше в русском фольклоре место идиотов занимали американцы, французы, немцы. ТеперьЧужие. «Попали как-то человек, хиксоид и даэнло на необитаемую планету»
Интересно, это влияние деда или он и впрямь такой?
Впрочем, можно вспомнить и старую версию, что все анекдоты о престарелых коммунистических правителях, позжео новых русских, еще позжео генералах-министрах из хунты Шипунова сочиняли и распространяли работники спецслужб. Если невозможно заставить народ полюбить негласных правителей общества, то надо их высмеять. Это снизит накал человеческой ненависти, превратит ее в иронию. В глупый, бессильный, самодовольный смех. Маленькие и умные народы, кстати, давно это поняли и позволяли смеяться над собой. А сейчас нашим правителям которые по сути-то своей лишь наместники Чужих, надо ослабить неприязнь к инопланетянам.
Познакомьтесь, это Петя. Петр Хрумов. Гроза китайских дехкан! воскликнул тем временем Данилов, обнимая меня за плечи. Все захохотали, но Данилов внезапно стал серьезен. Этот паренекединственный в мире человек, способный посадить космический корабль на шоссе. Я не шучу. Мне это не по силам.
Все смотрели на меня.
Очень скоро его имя будет у всех на устах, продолжил Данилов. У всей планеты! Можете заранее брать автографы.
Меня и то мороз по спине пробрал от таких слов. А у Маши, с ее осторожностью, волосы бы дыбом встали. Но никто в словах Данилова криминала не углядел. Я пожал руки пилотам, выслушал комплименты от девчонок и вслед за Даниловым двинулся по коридору. Разумеется, регистрацию мы не проходили. Вместе с летчиками, которые поведут лайнер в Хабаровск, доехали на машине до «Боинга». Поднялись в первый салон. Девчонки-стюардессы притащили маленькие бутылочки с французским вином. Данилов, не теряя времени, откупорил одну и наполнил бокал.