Нет, конечно! Тебе еще и РСБН подавай! Компас, карта, глаза и уши вот все средства навигации!
Не густо, а на воде ведь ориентиров нет! Чуть ветер изменится и унесет к чертовой матери, в неизвестном направлении!
Ну, к чему такой пессимизм. Пара радиомаяков на берегу есть, дальность не велика, но определиться со сносом сможем.
А если потом ветер изменится?
Возьмем поправку. Да не переживай, дойдем, не первый раз.
Я посмотрел в окно. Небо было ясным, ни одна тучка не проплывала над выжженной июльским солнцем землей. Пирамидальный тополь тянулся ветвями ввысь, листва не шевелилась, был полный штиль. Впереди меня ждало что-то новое, необычное. С точки зрения здравого рассудка, предложение, неизвестно откуда взявшегося Николая Ивановича, было полнейшей авантюрой. Времена героических полетов в никуда на допотопных машинах, без средств радионавигации, давно закончились. Сейчас ни один экипаж не вылетит без соответствующего обеспечения маршрута. Но в далеком детстве, зачитываясь книгами о перелетах Чкалова, Экзюпери, я не мечтал об автопилоте и радионавигационном оборудовании, я не грезил командами авиадиспетчеров, отслеживающих каждый мой шаг. Воображение мое рисовало те далекие времена, когда успех полета зависел только от мастерства пилота и его интуиции, когда ему не на кого было надеяться, кроме самого себя, когда каждый полет был шагом в неизведанное. Думал ли я, что буду дремать под мерный гул моторов, пока автопилот ведет машину по маршруту, и, услышав команду диспетчера об изменении эшелона, послушно снижаться или набирать высоту? Но сейчас я был лишен и этого, я уже почти смирился с тем, что с летной работой придется навсегда распрощаться, я чисто автоматически обходил авиакомпании, более по привычке, чем в надежде получить летную работу.
Летная жизнь коротка, многие из моих друзей, с кем я начинал летать, уже на земле. Чаще всего, случается это неожиданно. Какой-нибудь доктор, старикашка с бородкой, похожий на Мефистофеля или злого волшебника из сказки, вдруг напишет заключение о непригодности к летной работе, и все прощай небо. Я уже один раз пережил такое, когда меня списали с истребительной авиации. Пришлось пересесть на транспортные самолеты. С тех пор я перевез тысячи тонн военных и коммерческих грузов, и мог бы летать еще, если бы не сокращение армии, последовавшее после развала Советского Союза. Мы, офицеры, давшие присягу Родине, теперь оказались этой Родине не нужны, да и само государство, то которое своей Родиной мы считали, рассыпалось, как карточный домик на множество удельных княжеств, в некоторых из них нас стали просто называть «оккупантами».
Многие пилоты моложе меня также бродили по компаниям гражданской авиации, надеясь получить работу. Конечно, можно было найти работу на земле, но тот, кто однажды прикоснулся к небу, уже не может обрести покой. Романтика живет в пилотах до седых волос. Казалось бы, авиация лишь один из видов транспорта, но отличие ее в том, что все виды транспорта возникли из экономических потребностей человечества, и лишь авиация родилась из мечты, из вечной мечты о полетах. Когда первые «этажерки» поднялись в воздух, никто не думал, что придет время, и воздушные лайнеры будут перевозить десятки тонн груза с огромной скоростью на большие расстояния.
Я вспомнил аэроклуб, выгоревшее до белизны летнее небо, запах степной травы, смешенный с запахом масла и бензина, зеленые «Яки» на стоянке и старенький Ан-2, краска которого у двери была потерта вытяжными фалами парашютов. Что-то защемило в груди, как это все было давно, как давно. Может быть, несбывшиеся мечты юности возникли в образе Николая Ивановича с его безумным предложением, возможно, стоит закрыть глаза и броситься с головой в авантюру юношеской романтики? Да, конечно, по натуре я романтик, мечтающий о необычной работе, романтик, но не сумасшедший!
Сейчас я скажу ему все, что я об этом думаю, потом пойду домой, возьму самого дешевого портвейна, который мы пили в те давние времена, напьюсь до поросячьего визга, а утром, когда протрезвею, пойду в ЖЭК наниматься дворником. Может быть, служебную квартиру дадут.
Николай Иванович смотрел на меня и спокойно жевал пельмени, как будто ему предстояло не лететь над океаном к черту на рога, а ехать в гости на другой конец города.
Ну, что надумал? спросил он. Летим?
Да о чем Вы говорите! я вздохнул, и неожиданно для самого себя ответил. Конечно, летим!
На Ан-2-то, летать приходилось, или так сказал, с горя?
Приходилось, но очень давно, еще в аэроклубе, я тогда инструктором на Як-18 работал, а по ходу дела на Ан-2 парашютистов бросал. А потом в военно-летное училище поступил, хотел стать истребителем.
А почему именно истребителем?
Да так, хотелось летать, как говорили когда-то: «Выше всех и быстрее всех».
А ну, да, промычал Николай Иванович. А Ил-76, как до такой жизни дошел?
Пришлось однажды катапультироваться, да не совсем удачно получилось. Сначала госпиталь, а потом военно-транспортная авиация, хорошо, хоть совсем с летной работы не убрали.
И на чем летал в ВТА?
Сначала на Ан-26, Ан-12, потом на Ил-76. Был во Вьетнаме, в Афганистане, в Сирии, в Анголе, на Кубе, ну Германию и Венгрию, я уже не считаю. В Афгане на взлете со «стингера» двигатель подожгли, еле сел тогда, а в Анголе чуть в плен не попали, противник наш аэродром захватил, взлетали под обстрелом, еле ушли. Так, что и в переделках побывал, и мир повидал.
Что ж, богатая летная биография. А я вот всю свою жизнь на Ан-2 летаю.
А почему в большую авиацию не пошли?
Мы, пилоты большой авиации, считали неудачниками тех, кто так и остался на местных авиалиниях, в малой авиации до седых волос. Переход с легкомоторных самолетов на тяжелые авиалайнеры естественный профессиональный рост пилота. Если летчик всю жизнь пролетал на Ан-2, значит, что-то здесь не так, либо оказался не перспективным, либо с начальством заелся, либо просто хронически не везло.
Но Николай Иванович усмехнулся, и ответил:
Не хотел.
Как? недоуменно спросил я, что заключалось в этой фразе: «не хотел»? Нежелание учиться, осваивать новую технику, нежелание ломать привычную жизнь?
Не люблю я большую авиацию, там за облаками земли не видно. Человек не для того в небо поднялся, чтоб в заоблачном пространстве витать, а чтобы с высоты землю-матушку видеть. Там, на девяти тысячах не ощущаешь той красоты, которая открывается тебе с тысячи метров. Там полета не чувствуешь. Конечно, большие высоты, скорости, трансконтинентальные перелеты все это звучит заманчиво, но на деле обычная будничная работа, в которой землю видишь только на взлете, и при посадке, а так, ничего особенного.
Ну, взлетел, включил автопилот, и спи, пока по эшелону идешь, потом проснулся, снизился, опять-таки на автопилоте, он же тебя и на посадку заведет, на высоте принятия решения выключил автомат, добрал штурвал на себя, и спи дальше, вот тебе и все романтика большой авиации! А на Ан-2 автопилота нет, тут работать надо, и не только руками, но и головой! Да, на авиалайнерах скоро и штурвала не будет, вот «аэробусы» все на автомате, нажал кнопку и лети, разве это самолет без штурвала?
Ну, не все так просто в большой авиации. И головой там нужно работать не меньше чем на Ан-2, пилотировать тяжелую машину не так-то просто, исправить ошибку гораздо сложнее, да и цена ошибки может быть слишком велика. Зато, взлетел в Москве сел во Владивостоке: «Широка страна моя родная»!
Широту просторов нашей Родины я и на Ан-2 успел ощутить. Летал на Севере.
А где?
Да везде: от Мурманска до Магадана. Бывал в полярных экспедициях, на самом полюсе несколько раз побывал. Даже один год в Антарктиде работал.
Да, у Вас тоже летная биография не бедная!
Мнение о Николае Ивановиче менялось. Ан-2 как Ан-2, но неперспективных пилотов в полярные экспедиции не берут.
В общем, мир успел повидать, но самолету не изменял.
А жене? брякнул я невпопад и тут же пожалел о своем ехидстве, заметив, как изменился в лице Николай Иванович.