Я почувствовал тошноту.
Глава третьяВойна планет!
На рассвете мы покинули Землю на зафрахтованном грузовом корабле и направились на Клистру, небольшой безвоздушный астероид рядом с Цербером. Эскадрилья «Мэйзи» и «Пуля» были закреплены в огромном грузовом отсеке транспортника. Я ожидал, что полет будет довольно скучным. Но в корабле стало шумно от суеты после взлета.
Изменение планов, очевидно, означало реорганизацию всего процесса съемки. Камеры, подходящие для работы в атмосфере Земле, были непригодны для Цербера. В воздухе астероида содержался хлор, и были нужны защитные экраны. А съемки в открытом космосе, как я узнал, требовали специальных фильтров, снижающих резкий контраст между светом и темнотой. Команда приготовила мощные телескопические линзы со сложными приборами фокусировки и слежения. Обычную кинопленку пришлось заменить на пленку, не восприимчивую к космическим лучам.
А людикаждый со своей долей в компаниинервничали, ожидая возможности приступить к единственной работе, на которую они способны, исполнение трюков. Техникам, нанятым за деньги, тоже было чем заняться. Пилотам оставалось только ждать.
Они все были ветеранами. Они знали космос, знали корабли. Но в военное время все было по-другому. В те страшные, кровавые дни смерть мало что значила. Главным было победить.
Они победили и стали никому не нужны. Это был их последний шанс. Если затея провалится, они окажутся у разбитого корыта, как ябудут бездомными, бесполезными и непригодными для любой другой работы. Большинству хотелось забыть войну, являвшуюся гораздо более опасным приключением по сравнению с тем, что когда-либо снимал Хельсинг.
Режиссер носился по кораблю, как ураган. Он был катализатором, примитивной, движущей, наэлектризовывающей силой, подстегивающей всех остальных. Хельсинг настраивал всех на максимальную самоотдачу, следил, чтобы все занимались делом и бушевал, когда кто-то лодырничал. «Гром в небесах» не мог быть просто хорошей кинокартиной. Фильм должен был стать настоящей эпопеей. Пилоты должны быть в форме. Хельсинг без устали работал с нами над картами и числами, планируя трюки
Мы ненавидели его. Сам-то он не летал, понимаете?
И ради того, чтобы восхитить зрителей, он был готов на все! Даже на то, чтобы развалить корабль на части и убить или покалечить пилота.
Да любой гражданский пилот сможет сделать тройное пикирование! закричал на меня Хельсинг. Давай ближе. Пролети рядом с этим кораблем! Вот Он схватил карандаш и заново начертил мой курс на бумаге, проведя его невозможно близко от курса другого корабля. Ну, что, сможешь сделать это без истерики? В конце концов, надеюсь, у тебя получится подлететь к нему ближе, чем на сто километров. Не забывай, мы снимаем космический боевик. Нам нужно напряжение. Наша задача не в том, чтобы усыпить зрителей!
Я начал понимать, почему на сеансах фильмов Дэна Хельсинга нет свободных мест. Он знал, как снимать кино, и разговаривал весьма язвительно.
Дай я это сделаю, вмешался Корсон.
Его голова все еще была перемотана, но он отлично себя чувствовал. По крайней мере, достаточно хорошо, чтобы цепляться ко мне при каждой возможности.
Скоро у тебя будет свое задание.
Я сделаю и свое и Лэша, сказал Корсон Хельсингу. Нам же нужен хороший фильм, не так ли?
Ой, кончайте спорить, принеся кофе, сказала Джуди, играя привычную роль миротворца. Клистра уже совсем рядом. Там некогда будет выяснять, кому чем заняться.
Атмосфера разрядилась, но ненадолго. На корабле было слишком много ненависти. Люди разучились смеяться. Они работали, не как сплоченная команда. В таких ненормальных условиях, при малейшей провокации, они вспыхивали, как трут.
Я не мог винить их за это. Я тоже был таким.
На войне по званию я был старше всех, возможно, некоторым это не давало покоя. Не то, чтобы мои нашивки как-то помогли мне, пока я катался на поездах! Но черт его знает. Я не сомневался, что Корсон ненавидит меня.
Ну, мне он тоже не нравился.
Теперь Хельсин и Вэйн. Вражда между ними, то и дело, вспыхивала, но, в основном, тлела где-то в глубине. Джуди старалась все сгладитьнелегкая задачка! Тридцать с чем-то космонавтов, пытающихся опередить время, яростно сражающихся с давящей судьбой без всякой надежды, идеалов или веры. Мы были проклятыми и строили лестницу, чтобывозможновыбраться из ада.
Мы долетели до Клистры. И я ощутил сожаление. Я был рад снова оказаться в космосе и увидеть знакомые звезды. Я слишком долго не покидал Землю. Дом для пилотаэто пространство меж двух миров, планеты служат всего лишь временными пристанищами.
На Клистре же мы работали! Боже правый, как мы работали! Прежде всего, мы построили пластиковые дома. После разгрузки оборудования и кораблей, транспортник улетел, и мы остались одни. Даже радиосигнал был не в силах преодолеть расстояние между планетами. Космос огромен, и телевидение работает только в пределах нескольких сот километров. А радиону, мы могли связаться с земной станцией, большим сторожевым постом, внимательно наблюдающим за межпланетным Промежутком, и на этом все.
Прежде я не упоминал Промежуток. Космонавты знают, что это такое. Это один из проходов через Пояс Астероидов. Он довольно опасен, и большинство транспортов и грузовиков летают по другому маршруту, но является одним из способов пробраться через огромное скопище обломков космических тел между Марсом и Юпитером. Пояс очень широкий. Вот почему корабли предпочитают использовать переходы, а не тратить время на облет Пояса снизу или сверху.
На станции в Промежутке бьл мощнейший радиоцентр, способный связаться со всеми планетами. Помните об этом.
Так вот, мы работали, не покладая рук. Летающие камеры, управляемые дистанционно, были запущены в нужные места. Эти камеры представляли собой аппараты, утыканные линзами и загруженные катушками со специальной пленкой, их орбиты были аккуратно рассчитаны, а крошечные двигатели всегда могли поправить отклонения. Прозрачный операторский корабль был дважды проверен. Все корабли заправили, на «Мэйзи» загрузили боеприпасынастоящие ракеты и снаряды для бластеров, чтобы сцены боев выглядели, как можно зрелищнее.
Наконец, все было готово к съемкам. И коварная фортуна не смогла удержаться от соблазна, начать предстояло с эпизода пикирования марсианского корабля. Я сильно встревожился. Кроме меня, никто не знал, что Вэйн боялся Цербера, но он велел мне держать рот на замке. Однако, дело нужно было сделатьэто единственное, что имело значение.
Мы установили камеры на Цербере и на орбитах вокруг него. После этого все поднялись на прозрачном корабле над астероидом, чтобы наблюдать за процессом, хотя в сцене был задействован только один Вэйн. Я смотрел, как он управляет капризной марсианской «Пулей». На телеэкране было его лицо: суровое, напряженное и решительное.
Давай, Брюс, крикнула Джуди. Я не спущу с тебя глаз.
Вэйн услышал и увидел ее у себя на экране. Его улыбка была не совсем естественной.
Считай, что сделано, малыш. Моргнуть не успеешь, как я вернусь.
Надеюсь, все будет хорошо, пробормотал Корсон. Мы на несколько дней отстаем от расписания. Если опоздаем, то разыграется очередной марсианский кризис, и никто и цента не заплатит за фильм о войне.
Возможно, ответил я. Впрочем, новостей нет уже довольно давно. Черт его знает, что там происходит.
По крайней мере, война еще не началась, сказала Джуди. О ней мы бы быстро узнали!
Я склонился над экраном.
Как дела, Брюс? тихо спросил я.
Он посмотрел в камеру.
Все хорошо, Грэг.
Тогда будь осторожнее.
Черта с два, осторожнее, оттолкнув меня, выпалил Дэн Хельсинг и встал вплотную к экрану. Действует жестко и быстро, Вэйн. Не отворачивай, пока я не скажу. Если придется, в последнюю минуту воспользуйся магнитными лучами. Тебя будут снимать астероидные и орбитальные камеры. Просто лети на ту скалу, о который мы говорили. Готов?
Готов, с побелевшими губами ответил Вэйн.
Камеры! закричал Хельсинг. Включить их! Запускай двигатели, Вэйн! Покажи этому астероиду!
Я посмотрел влево и увидел, как быстро удаляется «Пуля». Я подошел кокну. Марсианский корабль летел быстро, просто стремительно, и приближался к скалистому шару, висящему в космосе под нами. Огонь из дюз корабля сверкал, как алые молнии.