Клара будет жить.
Нет, шепчу я.
Ей же вспороли живот. Одичалые ковырялись в ее внутренностях. Да, я стабилизировала ее, но она не должна была выжить. Я не смогу протестировать «Панацею», если она не умрет. Вот только с каждой секундой Кларе становится все лучшеона выздоравливает. Видимо, я слишком хорошо ее лечила.
Руз смотрит на нее с высоты своего роста, и на его лице появляется изумление.
Ты спасла ее.
Я качаю головой и молча сжимаю руки в кулаки. Не говорить же Рузу и Матрице, что мне хотелось совершенно иного, что Клара должна была погибнуть. Я не смогла проверить, где сбоит «Панацея», а запуск сканирования оказался пустой тратой времени. Клара спасена, и в глубине души меня это радует, но «Панацея» могла бы спасти всех, если бы мне удалось ее закончить. Я поднимаюсь на ноги и выдергиваю кабель из панели Клары, пытаясь скрыть собственное разочарование. Но Матрица все еще стоит на коленях с застывшим взглядом и сжимает руки своей жены. Она даже не вздрагивает, когда шаги, эхом разлетающиеся по тоннелю, становятся громче.
Еще один выстрел рассекает воздух, и Руз отступает на шаг.
Вы сможете утащить ее отсюда вдвоем? Я поднимусь на поверхность и посмотрю, далеко ли команда Рейн. А затем прослежу, чтобы кто-то пришел вам на помощь.
Хорошо, иди, говорю я.
Как только Руз скрывается за изгибом тоннеля, я хватаю Клару за руку, чтобы перекинуть через свое плечо. Она не может идти сама, но нам с Матрицей под силу вытащить ее на поверхность. Вот только та все еще не отпустила руки своей жены. Она прижимает их к полу пещеры и смотрит вдаль с застывшим взглядом.
Эй, Матрица, зову я. Пойдем, нужно выбираться отсюда.
Женщина переводит взгляд на потолок и покачивается, но позы не меняет. Что-то не так с ее глазами. Издалека доносится крик Руза, а затем раздаются выстрелы.
Матрица, разочарованно повторяю я. Очнись уже. Нам нужно уходить.
В ее глазах медленно появляется осознанность происходящего, а руки разжимаются. Она открывает рот, и с ее губ срывается странный, сдавленный крик. Я осторожно отстраняюсь подальше, когда уголки ее губ начинают дрожать. Вот только они не поднимаются в улыбке, они растягиваются в оскале.
В ее глазах вспыхивает безумие, и она бросается вперед. Я уворачиваюсь и пытаюсь подняться на ноги, но не успеваюМатрица хватает меня за волосы и ударяет локтем по лицу, моя голова запрокидывается, а зубы щелкают. Я стискиваю ее за запястье, пытаясь вырвать волосы из ее хватки, но она набрасывается на меня как взбесившееся животное.
Нет, не животное. А как одичалая.
Но это невозможно. Я ударяю кулаком ей в ребра, вырываю ее руку из своих волос и отшатываюсь назад. Люди не превращаются в одичалых. Гнев не заразен.
В тоннеле раздаются шаги, вот только непонятно, это Руз или еще одна группа одичалых. Пошатнувшись, я разворачиваюсь и пытаюсь убежать прочь от Матрицы. Но прежде, чем успеваю сделать шаг, она, оскалив зубы, бросается на меня и вгрызается в мое лицо.
Перед глазами все начинает вращаться, уши заполняет шум помех, а ноги подкашиваются. Все мои чувства заполняет набат боли, который пронзает меня, когда едва зажившая кожа на моей щеке начинает рваться. Матрица визжит и отводит голову назад, чтобы укусить вновь, а я отчаянно ищу на своей панели хоть какой-то код, способный остановить ее. Вот только мне с трудом удается даже собраться с мыслями. Перед глазами все расплывается, а мои нервные окончания будто наполнены помехами. Я чувствую, как зубы Матрицы царапают подбородок и как ее руки сжимаются вокруг шеи. Я вслепую пытаюсь отыскать «Косу» сквозь застилающую глаза темноту и натыкаюсь на нее как раз в тот момент, когда из-за поворота тоннеля появляется какой-то человек.
Через мгновение пещеру сотрясают два выстрела, а Матрица слетает с меня, кровь разбрызгивается вокруг. Человек бежит к нам через пещеру и присаживается рядом со мной. Но это не Руз и не Рейн. Это солдат в черной броне. Темнота окутывает меня, пожирая мой разум, а боль в щеке расползается до самой шеи.
Цзюнь Бэй! Держись! поднимая забрало, просит меня солдат. Я нашел тебя. Я здесь.
Его голос что-то задевает внутри, что-то подсознательное и непреодолимое. А светло-голубые глаза пристально смотрят на меня, пока темнота не утягивает меня в пучину.
Это Коул.
Глава 4
Катарина
Леобен прислоняется к стене, прижав руку к боку. Его тень дрожит на кафельном полу коридора в мерцающих лампах дневного света. Алая кровь стекает по пальцам, впитываясь в серую ткань футболки. Под его глазами виднеются синие полосы, которые кажутся неестественно белыми на фоне темной кожи, покрытой татуировками.
Наши взгляды встречаются, и что-то в его глазах пробирает меня до глубины души.
Юноша передо мной не трехмерная проекция, как пятеро детей у меня за спиной. В его глазах светится искра жизни. Я так давно провожу время с проекциями детей, что даже не заметила, что она у них отсутствует, но теперь мне это совершенно ясно.
Это Леобен Мой Леобен. И он здесь.
Как же больно, черт побери, стонет юноша.
Леобен задирает футболку, открывая рану шириной в пару сантиметров между ребрами. Кровь размазана по животу и стекает извилистыми струйками с пояса на пол.
Что за идиот закодировал настолько реалистичную симуляцию, что людей можно зарезать?
Я отступаю на шаг, сильнее стискивая осколок в ладони. То, как Леобен смотрит на меня, как говорит Кажется, он меня помнит. Но это невозможно. Цзюнь Бэй стерла несколько недель из воспоминаний жителей всего мира. Существует лишь несколько человек, которые знают о моем существовании, и Леобен не из их числа.
Ли? шепчу я. Это это действительно ты?
Он поднимает глаза и замирает, наткнувшись взглядом на пятилетнюю версию самого себя среди детей у меня за спиной.
Черт, кальмар, это гораздо запутаннее, чем я думал.
Я молча смотрю на него, чувствуя, как колотится сердце. Он действительно меня помнит. Это Леобенпарень, которого я считала своим братом. Тот, что пытался научить меня драться, когда мы разбили лагерь у его джипа, пока Коул восстанавливался. Тот, что заставил меня надеть футболку с изображением кальмара. Мне требуются все мои силы, чтобы не отшвырнуть осколок в сторону и не обнять его, чтобы зарыться ему в шею и выплакать все те слезы, что я старательно сдерживала последние недели.
За это время я бесчисленное количество раз воображала, как кто-то придет и найдет меня здесь, но понимала, что это невозможно. Так что неудивительно, что при одном взгляде на Леобена у меня подкашиваются ноги. Еще один толчок сотрясает лабораторию, и в голове тут же вспыхивают отрезвляющие слова, которые я повторяю себе каждый долгий мрачный день в этой симуляции.
«Не обманывайся».
Может Леобен и объявился тут, чтобы помочь, но нужно еще в этом убедиться и понять, как он пробрался в симуляцию. Я ведь не просто заперта в какой-то лабораториия заперта внутри тела, которое мне не принадлежит. Это симуляция создана нейронным имплантом в черепе Цзюнь Бэй, а значит, Леобен должен был как-то его взломать. Так что лучше держать себя в руках, пока не выясню, что происходит. Только идиот станет прыгать от счастья, поймав проблеск надежды.
Я делаю медленный вдох и скручиваю свои эмоции в тугой клубок в груди.
Как ты здесь оказался, Ли?
Это долгая история начинает он, но тут же замолкает, когда стены сотрясает новый толчок.
Пол ходит ходуном. Я напрягаю ноги, ожидая, пока все успокоится, но за ним следует еще один и еще, под перелив мензурок, стоящих на металлических полках позади меня. Дети еще ближе прижимаются ко мне, а Анна обвивает руки вокруг моей ноги.
Леобен хватается за стену.
Что, черт возьми, происходит?
По лаборатории разносится треск, а по потолку расползается паутина из трещин. Я поднимаю глаза и едва успеваю увернуться от куска штукатурки.
Каждый раз, когда Цзюнь Бэй получает ранение, симуляция становится нестабильной. Но обычно это быстро заканчивается.
Мензурки со звоном падают вниз и разбиваются о бетон. Дети с визгом отползают в сторону.
У меня по спине расползается холодок. Это не похоже на толчки, случавшиеся раньше. Да, они всегда были сильными, но ни один из них даже не сравнится с этим. В груди разрастается вибрация, словно кто-то рядом врубил басы на полную мощность. Но я по-прежнему не вижу картинок или проблесков происходящего перед глазами Цзюнь Бэй. Либо она сильно ранена, либо присутствие Леобена повлияло на симуляциюа может, и то и другое вместе.