Мы приближались. Ракамор использовал ракетные двигатели как скряга, то включая, то выключая их, чтобы сбросить нашу скорость почти до нуля.
Видите? Теперь она кажется больше. Как и положено. Четыреста пядей, от носа до кормы. Семьдесят пять пядей в поперечнике в самом широком месте. Она могла бы проглотить двадцать таких катеров, и у нее еще останется место в брюхе. Нос это открытая пасть, где мы собираемся причалить. Корма это другой конец, а та раскрытая штуковина ионный выбрасыватель. Она движется в обе стороны, а также вверх, вниз и вбок, если нужно, но надо же как-то определять, где что, от этого может зависеть жизнь. Она вам нравится?
И все-таки она не кажется мне большой, проворчала Адрана.
Я думала так же, но теперь, когда сестра высказалась, у меня появился шанс ее переиграть.
Она достаточно большая. А что ты ожидала увидеть дворец?
Адрана сердито уставилась на меня.
Это хороший корабль, заверил Казарей. Что бы вы сейчас ни думали, сами не заметите, как почувствуете себя как дома.
Кто-то на борту «Скорбящей Монетты», видимо, был предупрежден о нашем прибытии, потому что челюсти открылись шире, демонстрируя залитые красным светом пасть и глотку, куда мы скользнули, словно какой-нибудь лакомый кусочек, двигаясь не быстрее пешехода, пока катер не лязгнул о какую-то преграду может, швартовочное устройство и не настала тишина.
Мы оставались невесомыми. Ракамор и Казарей выбрались из своих кресел и указали, что нам можно отстегнуться, но надо проявлять осторожность, пока не обретем уверенность в себе.
Одно неправильное движение ногой, сказал капитан, и синяки вы вылечите после дождичка в скорбевник.
Через иллюминатор я наблюдала, как челюсти снова сомкнулись, скрыв последние проблески Собрания. Теперь я видела только красные стены вокруг нас, покрытые металлическими выступами, трубами и кабелями, похожими на потроха. Снаружи, прямо рядом с катером, двигались фигуры. Двое в латунных скафандрах с бронированными частями и сложными шарнирными соединениями, в металлических шлемах с решетчатым забралом, скрывающим лицо.
Можно заполнить отсек для катера дыхалью, объяснил Ракамор. Но в большинстве случаев оно того не стоит. Проще надеть скафандр.
Сквозь корпус снова послышался лязг, затем какой-то металлический скрежет и царапанье, а затем шлюз издал пронзительный визг, когда его открыли снаружи.
Маленькая жилистая женщина, не одетая в скафандр, просунула голову в катер.
С возвращением, кэп. Потом она кивнула молодому человеку. Казарей. Это, стало быть, новобранцы?
Сестры Несс, сказал Ракамор. Обращайся с ними хорошо, они могут сделать нас богатыми.
В прошлый раз мы тоже так думали.
Это Адрана, это Арафура, продолжал тем временем Ракамор. А это хм, почему бы тебе не представиться самой?
Прозор, сказала женщина.
Лицо у нее было жесткое, свирепое. Это имя я уже видела в гроссбухе. За последние десять лет Ракамор потерял двух чтецов шарльеров, но Прозор занимала свой пост достаточно долго, чтобы ее имя из года в год повторялось в нижней части страницы.
Забирай их на борт, покажи им каюты, проследи, чтобы им дали поесть и попить. И да, Прозор?..
Кэп?
Это все для них в новинку. Вообще все, от невесомости до жизни на волосок от вакуума.
Прозор пожала плечами:
Ну, я сделаю им скидку.
Славно. А теперь мне нужно поговорить с Хиртшалом про новый парус, который мы только что привезли из Мазариля. Мы скоро покинем орбиту на ионных, если паруса не будут готовы. Хочу, чтобы между нами и доком Хадрамо оказалось побольше лиг.
Проблемы, что ли?
Ракамор кивнул, крепко стиснув зубы:
Семейные дела.
Нам так и не сказали в точности, сколько кораблю было лет или кто им владел до Ракамора, не говоря уже о том, кто вложил пистоли в его постройку. Но если давно сгинувшие разумники, которые создавали «Скорбящую Монетту», намеревались сделать ее внутренности настолько сбивающими с толку и запутанными, насколько это возможно, то со своей работой они справились блестяще. Это был безумный лабиринт коридоров, комнат, чуланов и дверей. Четыреста пядей не так уж и много, если говорить про ряд домов или прогулку по парку Маварасп. Но удивительно, сколько комнатушек можно запихнуть в толстое брюхо корабля длиной в четыреста пядей, и еще удивительно, сколько разных способов можно придумать, чтобы связать их друг с другом, особенно когда нет ни верха, ни низа и не имеется веских причин не помещать дверь на потолок, а окно на пол. Коридоры извивались, раздваивались, скручивались петлями без особых причин. Трапы и лестницы соединяли палубы друг с другом, а из отсека в отсек можно было попасть через немыслимо узкие соединительные туннели. Там были люки и каналы, лифты и лебедки. Трубы и кабели виднелись повсюду, и корабль негромко булькал, шипел и гудел, словно наполовину живой. Вдоль труб и кабелей простирались побеги светового плюща, который выращивали во всех обитаемых помещениях «Монетты». Там, где плющ не желал расти, использовались другие источники искусственного освещения.
А здесь вы сможете прикорнуть, сказала Прозор, когда мы подошли к тому, что показалось набором шкафов. Места маловато, но оно и не требуется, когда мы в пути. Еще одна постель вам ну да, наверное, понадобится.
Мы будем здесь спать? спросила Адрана.
Нет, детка, здесь вы будете играть в кегли. Прозор открыла двери и продемонстрировала нам каюту.
А тут бывает холодно? рискнула спросить я.
Точнее будет сказать, иногда тут бывает тепло. Ты же не боишься чуть замерзнуть, мм?
Не боюсь.
Мы справимся, заявила Адрана, бросив на меня взгляд.
Каморка была размером с самую маленькую комнату, в которой мы когда-либо спали, и предназначалась она для двоих. В задней части были два гамака, один над другим, и занавеска, которой можно было отгородить гамаки для уединения. Прозор показала нам рундуки, в которых хранилось постельное белье. В них же имелось место для личных вещей, впрочем, мы ничего с собой не взяли.
Роскошно, сказала я.
Привыкли к лучшему, да?
Мне показалось, капитан велел тебе быть с нами повежливее, заметила Адрана.
Если бы вам довелось поиметь со мной дело, когда я в дурном настроении, вы бы это поняли сразу. Тяжело вздохнув, Прозор прибавила: Все не так плохо, как кажется. Разумники ко всему быстро привыкают, и вы будете проводить здесь столько времени, сколько захотите. Лопаем мы вместе. Вы теперь будете новыми коками готовят всегда чтецы костей, ведь они такие драгоценные и нежные, что поручать им другую работу попросту нельзя. А в остальное время вы будете на камбузе, со всеми нами, петь песни, рассказывать байки, ставить пьесы, предсказывать судьбу короче, коротать время. Она бросила на нас грозный взгляд. На борту многих вещей не хватает. Но со свободным временем проблем нет.
А книги у вас есть? спросила я.
Книжки твоя фишка, да?
Да. Это называется «чтение».
Прозор фыркнула, сморщив нос. У нее были резкие черты лица: острый нос и подбородок, пронзительные темные глаза под неровными бровями. Ее лицо выглядело сердитым независимо от настроения сплошь клинья и углы, как будто ее нарисовали в спешке, скупыми штрихами. Прическа была такая же резкая, как все прочее: волосы, залитые то ли клеем, то ли лаком, торчали во все стороны, застыв в виде шипов и колючек.
Поговори с кэпом. Он всегда рад похвастать своей библиотекой. Там больше книг, чем ты сумеешь прочитать.
Сомневаюсь, сказала я.
Прозор повела нас обратно через корабль. Это мог быть как путь, которым мы пришли, так и какой-то совершенно другой маршрут. Трудно было сказать наверняка. Она все время указывала на разные вещи и плевать хотела на то, что мы не могли запомнить столько сведений за один раз.
Теперь мы почти посередине, сказала Прозор, когда мы, все еще невесомые, одолели крутой поворот коридора. Мы с Адраной двигались, помогая себе кончиками пальцев и осторожно перебирая ногами, в то время как Прозор мчалась вперед с безумной скоростью, пусть ей и приходилось все время останавливаться и ждать, пока мы ее догоним. Она отодвинула панель и пригласила нас войти.