Сначала идти было тяжко: раненых приходилось тащить. А кроме них, было много стариков и детей. Пожилые нелюди, покряхтывая, рвались вперёд, стараясь не задерживаться. С детьми было сложнее. Те, что постарше, понимали, что происходит, а потому стоически шли наравне со всеми. Некоторые даже умудрялись выпросить нести очередной тюк. Младенцы и малыши, покоящиеся в перевязи у матерей на груди, то и дело просили слезть или поесть. Сложно было сказать, что именно. Но по их резким и требовательным возгласам было понятно, как им не нравится вся эта ситуация, но выбора не было. Успокаивая их на ходу, женщины шли, не замедляясь.
На привалы тоже не останавливались. Отправившиеся в лагерь кьянаты притащили с собой кое-какие припасы, в числе которых были ящики с зофобасом. Этого должно было хватить на первое время. Стоило кому-то пожаловаться на голод, как ему отсыпали немного личинок. Воды было немного, но и её пока хватало, поэтому шли до самой ночи и только тогда развернули стоянку, чтобы хоть немного отдохнуть.
Сородичи сплотились, расположившись как можно ближе друг к другу на ночлег, боясь отходить. Немногочисленные военные взяли их в кольцо, устроив смены дозоров, готовых в любой момент поднять лагерь. Яэр, отдав приказы, лично взял охрану на себя. Он, как и все, был измотан, и то и дело держался за бок, который, видимо, ныл от раны, но, несмотря на это, не успокоился до тех пор, пока все не заняли полагающиеся им места.
Развели небольшой огонь. Сначала это вызвало недовольство и беспокойство, но Эол настояла на своём. Многие ещё не получили должного лечения, а без света сложно было не то что промыть рану, но и понять, куда наложить повязку. Отвоевав себе немного освещения, Эол снова засуетилась между лежавшими на земле, как наседка, перебегая от одного к другому. Й`оль тоже решил не сидеть на месте. Достав фонарь и выслушав благодарности Эол, начал прохаживаться между ранеными, наклоняясь и осматривая их. Вскоре, вытащив пахучие травы, принялся за варево.
Яэр особо не возражал. Как истинный солдат, он смотрел на это, скорее, прагматично: раненый воин вряд ли мог сделать хоть что-то, напади на них люди. Да и по следам крови вычислить направление, по которому они идут, было просто. Поэтому Яэр не сильно возмущался, дав Эол вволю похлопотать. Кроме всего, взял слово, объяснив менее приспособленным, как следует себя вести, чтобы их не обнаружили. Идти след в след, не топтаться, не ломать веток, не сдвигать камни. Теперь даже дети знали, как убегать, что делать, чтобы не убили.
Большего Гриваль не помнилвымотанный за день, он провалился в тяжёлый сон, но уже скоро был снова разбужен. Беглецы двинулись дальше.
Двигались быстро, но то и дело беспокойно оглядывались. Ощущение свободы кружило голову, но где-то на подкорках не давала легко вздохнуть мысль о том, что это все ложь. В каждом шорохе и каждом треске, резком звуке чувствовалась опасность. Столь долгожданное освобождение казалось иллюзией, наваждением, а теньврагом, затаившимся в засаде.
Яэр делал все возможное, чтобы скрыть их путь. Как он знал, люди не отличались развитым обонянием, поэтому опасность составлял не запах,следы. Хоть тонкие лапы и вышагивали, почти не приминая травы, вычислить их было несложно. А потому, оставаясь позади, Яэр то и дело распрямлял особо притоптанную траву, делая отпечатки незаметнее. Несколько раз, взяв воинов, уходил, чтобы проторить на траве новый, ложный след. Виляя в сторону, он прокладывал дорожку, обламывал неприметные ветки, заставляя возможных преследователей сбиться со следа. Один раз даже было слышно запах костра где-то вдали. Яэр уделял внимание каждой мелочи, что могла их выдать. Но к вечеру он неизменно возвращался, чтобы хоть немного отдохнуть.
Негласно было решено идти на юг. С востока был Вамор. Хоть и слишком далеко, но идти вдоль торговых трактов было опаснотолпа нелюдей могла привлечь внимание проезжающих торговцев, о чем незамедлительно стало бы известно и в городе. Дальше, на западе, граница подпиралась еще более крутыми кряжами и горными перевалами. Там, без еды и на открытом пространстве, кьянаты были бы не разумнее оленя, вышедшего из-под защиты леса в открытое поле. Ничего не мешало скрыться и на севере, но холодные ветра Кимарийских пустошей и суровые земли Ангваха стали бы большим испытанием, чем люди. Идти на юг казалось единственным верным. Была ещё одна причина. Тауза, начинающаяся у Риранских гор, несла течение в Ёран. Здесь, в теплом климате с почти бесснежной зимой, условия были куда как лучше.
Оставалась ещё одна важная деталь, которая тревожила, и о которой Яэр напряжённо раздумывал перед сном, запустив руку в порядком растрепанные волосы. Сирень. Люди напали слишком неожиданно. Пришлось бросать все. У большинства не было даже сменной одежды, а о том, чтобы забрать с собой могучее дерево, и говорить не приходилось. Неизвестность, навалившаяся на вмиг обездоленное племя, беспокоила. Растерянные, кьянаты терялись в догадках. Все чаще украдкой молились. Рассказав тревоги предкам, немного успокаивались, но ненадолго.
В один из таких вечеров, когда все собрались на ночлег, Гриваль приметил, как вернувшийся раньше Яэр подозвал Й`оля и ещё долго с ним о чем-то переговаривался. Стоящий в дозоре Гриваль мог только гадать о теме разговора, но ответ не заставил себя ждать. После обсуждения Яэр поднялся, заставляя остальных обратить на себя внимание.
Это не может так больше продолжаться. Послушайте все меня. Я знаю, что вы сейчас чувствуете. Вам страшно. И это неудивительно. За последние годы вы, нет, мы все пережили слишком много. Мы скрывались, строили, бежали и снова строили свое будущее. И сейчас мы снова в бегах. Где-то там, позади нас, люди. Они выслеживают нас.
Расположившиеся на отдых кьянаты, которые слушали грубый голос Яэра, потупили взгляд. Этот голос говорил то, что никто не осмеливался сказать. Нашлись и те, кто, с грустью хмыкнув, согласились. Эол, наблюдавшая за всем этим, вспыхнула:
Да что ты такое говоришь!
Но Яэр лишь спокойно вытянул в её сторону руку, заставляя замолчать:
Такова правда. Мы все это знаем. Но, несмотря на то что случилось с нами, мы не можем сдаться. Или вы что, хотите прекратить бороться? Хотите сидеть здесь и ждать, пока люди нас догонят и верно зарежут, как агнцев?
Нескольким нелюдям не понравилась такая честность, и они поднялись с мест, хором загалдев:
Какие речи! А сам-то? Что предлагаешь ты?
Вот-вот! Только говорить и горазд!
Яэр сдержанно выслушал обвинения, даже не поднимая головы. От этого протестующие смутилисьтакого спокойствия они явно не ожидали.
Всё это время я обдумываю, как нам будет лучше. Мы решили двинуться на юг, и это правильно. Нужно дойти до берега Таузы. А потом, я считаю, нам нужно спуститься ниже. Там от нее отходит притокМиава. Мы можем по нему добраться до Ёрана. Территории там дикие, мало охраняются. Их мы легко минуем.
И как же прикажешь нам спуститься по реке? Лодок у нас нет. Да и инструментов.
Лодки не нужны. Нам хватит и плотов. Для них достаточно и того, что есть.
Звучит Не так уж плохо, признаю. Но люди наверняка следуют за нами по пятам. Когда нам делать плоты. Нужно время.
Этого у нас как раз не так много. Верно. Поэтому предлагаю следующее. Мы дойдём до Миавы и начнём делать плоты так быстро, как можем. С каждым готовым начнём отправлять. Переправим сколько успеем. Хоть часть выживет. Это лучше, чем скитаться по территории Империи, пока солдаты нас точно не найдут.
Такой план вызвал нешуточные дебаты. Уже было потерявшие надежду оживились. Размеренный и уверенный голос Яэра успокаивал, вселяя почти угасшую веру в чудо. Однако мнения разделились. Кто-то считал план слишком рискованным, когда другие полагали, что оставаться и впрямь опаснее. Но, как бы ожесточенно не спорили, сходились лишь в одном вопросе:
Что мы будем делать с сиренью?
Но и на этот вопрос Яэр уже обдумал ответ.
Среди нас есть тот, кто видит лучше. Наше селение, которое, как мы думали, спрятали надёжно, Йоль нашёл по земле. Сирень он сможет найти так же.
Все слушавшие как один посмотрели на Й`оля, но тот даже не смутился. Стоя рядом с Яэром, он бесхитростно смотрел в толпу.
Это. Это так?
Ага. Могу помочь.
Казалось, вся эта ситуация его нисколько не трогала, и можно было подумать, что он несерьёзен. Из-за расслабленной позы он даже выглядел моложе своих лет. Но кьянаты не забывали всего, что он успел сделать, а потому верили.