Рустам застыл - неужели повезло? Он наклонился к пленному и негромко, но внятно спросил:
- Кого ты нашел для старшей сестры?
Рассказ не занял много времени - дурачок в подробностях рассказал, как он увидел пришедших из леса людей - два взрослых человека, мужчина и женщина и с ними человек, который не человек. На вопрос пояснить, что значит человек-нечеловек, идиот изобразил пантомиму - он ощерил беззубый рот и поднял руки согнув пальцы, словно на них были когти.
- Морда у него собачья.
Сомнений быть не могло - это была та троица, которую они искали: два человека и тварь. Его люди тоже притихли, поняли, что все - пора собираться.
В итоге получилось, что отряд восточников отстал от спецназа почти на двадцать минут - когда они подходили к глухому дому с внутренним двором - бывшей женской Славинской колонии, спецназовцы уже лежали напротив центральной арки, и обговаривали план атаки.
****
- Снимай трусы! - приказала краснолицая. - Покажи нам свою гордость.
До этого я разделся по пояс, она осмотрела меня, послушала через фонендоскоп и замерила давление. И вот теперь потребовала раздеться. Я замешкался - три женщины с любопытством смотрели на меня и ждали, когда я оголюсь. Толстуха меня не смущала - то, что она была в белом халате, сразу нивелировало её половую принадлежность, а вот другие две... Они смотрели на меня как на кобеля на собачей выставке. Я понемногу начал закипать.
- На хрена?
Потом повернулся к двум другим - старшая сестра сидела в кресле у стены, а баба-мужик стояла рядом, прислонившись спиной к стене. Хотя уже получил недвусмысленное предупреждение, я снова взбрыкнул.
- Я вам что - тварь подопытная? Зачем вы меня осматриваете? Полюбоваться? Ладно, смотрите!
Я резко сдернул штаны вместе с трусами и встал перед сестрами. Сидевшая в стороне толстуха-врач не удержалась и хмыкнула.
- Одевайся, козел! - скомандовала скривившаяся старшая. - И последний раз предупреждаю, не нарывайся! Я могу плюнуть на все мои планы и повесить тебя на крест.
Потом повернулась к врачихе:
- Ну что?
- Все нормально, - быстро ответила она. - Покровы чистые, легкие чистые, телосложение отличное и возраст самый подходящий. Анализы бы сделать, но это теперь сказка.
Я быстро прогнал из головы картину казненных на площади, вызванную предупреждением Старшей, и натянул штаны.
- Так это твои дети?
Она в упор смотрела на меня. А я не знал, что ответить - врать или не врать? Потом решил, что раз уж начал говорить одно, то нечего и переиначивать.
- Мои.
- Хорошенькие. Жаль, что не девочки. Но ничего, найдем и им применение.
- Не трогайте их.
- Не трогаем. Пока. А тебе вот придется поработать.
Лесбиянка у стены опять хохотнула.
- Жена-то приревнует.
- Заткнись, дура, - бросила Старшая. Потом опять обратилась к толстой: - У тебя девки готовы?
- Что им готовиться? Те, у кого месячных нет, хоть сейчас в бой.
Я уже начал догадываться, что это будет за работа, но на всякий случай спросил:
- Вы что - производителем меня назначили?
Не обратив на мои слова никакого внимания, Старшая поднялась и сказала врачу:
- Пусть начинают.
Потом повернулась к охраннице и предупредила:
- Смотри, сбежит или еще что-нибудь, я тебе голову оторву. Возьми в помощь еще двоих.
Та кивнула:
- Не переживай, Сестра, никуда он не денется. А мои сестры всегда готовы.
- Я не переживаю, я предупреждаю. Ладно, пойду, пообщаюсь с его женой. Пусть расскажет, откуда они взялись.
'Блин, лишь бы Ольга не сорвалась'. То, что мы сможем отсюда выбраться, я почему-то не сомневался. Наверное, это было чисто мужское самомнение - на самом деле это должно быть не так уж просто. Если судить по тому, что Ведьмы в этом городе главная банда. А в других ведь были мужики, я сам видел.
- Ты расслабься, - посоветовала краснолицая. - Меня зовут Сестра Валентина, а девчонок тебе даже имен не надо знать. Отнесись к этому, как к работе. Сделаешь хорошо, и к тебе отношение будет нормальное. Не переживай, и у нас мужики живут.
- Только место свое знают, - добавила из угла лесбиянка.
- Ну да, - согласилась Валентина. - Забывай, что мужик в доме хозяин.
- Ладно, понял.
Я решил соглашаться со всем, надо было тянуть время.
- Иди, вон там, в ванной тазик с теплой водой, помойся. Полотенце тоже там.
Я лежал уже минут десять, а в комнату никто, так и не входил. Ну и черт с ним, расслабился я - тогда высплюсь. Хотя в глубине души, чисто физически мне хотелось попробовать себя в этой роли - это понятно, молодой мужик, уже несколько дней никого не было, - но, с другой стороны, быть быком-осеменителем было все-таки позорно. И поэтому я даже обрадовался. Но как оказалось рано - дверь приоткрылась и тут же захлопнулась. Я повернулся - в комнате кто-то был, в густом сумраке чернела тень.
Она осторожно двигалась к кровати. Наконец, пружины заскрипели, и я почувствовал, что рядом со мной укладывается девушка, от нее пахло тем же мылом, что мылся я, и немного какими-то духами. Вот дают бабы, подумал я, даже в таком дерьме нашли парфюм.
Она нащупала мое плечо и прилегла рядом. Руку с плеча она так и не убрала, от нее шел жар. По частому дыханию, я понял, что девушка волнуется. Сам я уже настроился, что это будет чисто механический процесс, и никакой страсти не испытывал. Не считая того, конечно, что организм, предчувствуя секс начал оживать без моей воли.
Девушка продолжала молчать, только еще ближе придвинулась ко мне и положила голову мне на плечо. Я замер - это совсем не походило на то, к чему я приготовился.
- Обними меня, Игорь.
Я вздрогнул - он не от того, что она назвала меня по имени, это был голос той самой байкерши, что везла меня сюда. 'Черт! Она же грозила меня убить, а теперь вот'. Или это наша поездка так повлияла. Я повернулся и осторожно обнял её за голое плечо.
- Как тебя зовут? - шепнул я.
- Люба.
Моя рука коснулась голой груди девушки и я, вдруг, понял, что мне абсолютно безразлично, как её зовут и зачем затеяно все это действо. Желание захлестнуло нас.
Наездница застонала, еще немного подергалась сидя на мне и обессиленно завалилась набок.
Мы несколько минут просто лежали, понемногу приходя в себя. Я ожил первым, и решил, что пора немного и поговорить - мне совсем не улыбалось остаться в этой комнате до тех пор, пока мои семенники не иссякнут.
- Люба, - шепотом позвал я.
Она вяло пошевелилась.
- Что?
- Можно пару вопросов?
- А может ну их на хрен, эти вопросы?
Она перевернулась на живот и приподняла голову:
- Ладно, спрашивай. Только не долго, там еще девчонки.
- У вас, что запись на меня? - не удержался я.
- Кончай! То я не буду разговаривать.
- Прости, прости. Расскажи мне о здешней жизни. Как это женщины в Славинске власть взяли?
- Да просто. Когда взорвалось все - дома которые современные, рассыпались как спички, а тюрьма, как видишь, почти целая осталась. Только крышу снесло. И у тюрьмы, и, - она совсем понизила голос, словно боясь, что кто-то услышит, - у начальницы колонии. Ты её видел. Сестра Вероника. Старшая.
Она задумалась на секунду и продолжила:
- Тут почти никто не погиб. Были несколько раненых. В карауле здесь тоже бабы одни были. Они, конечно, сразу по домам побежали, но через некоторое время вернулись. Сам понимаешь, ни домов, ни родных не осталось. Начальница, она и раньше баб любила. Ну ты понимаешь, а теперь совсем решила, что все из-за мужиков и надо их кончать, брать власть в свои руки. Говорит, только женщины смогут это мир возродить. Оружия тут хватало, она еще женщин из камер выпустила. Некоторых, кто ей не нравился сразу тут и пристрелила. Кого сама, кого заставила других своих подчиненных.
Да, - подумал я. - Эта Старшая не подарок, все сделала правильно - повязала кровью подчиненных, остальных запугала.
- Я видел на площади. Люди на крестах. Что это?
- Мужики. В назидание всем.
В это время в дверь постучали.
- Любка! - я узнал голос Валентины. - Давай заканчивай, другие ждут.
- Вот сука! - прошипела девушка. - Я ей две банки сгущенки отдала, чтобы первой и подольше.
Но вслух крикнула, словно в экстазе:
- Сейчас, сейчас... Еще пять минут.
Она вдруг кинулась на меня и начала целовать мои губы и лицо.
- Игорешка! Забери меня отсюда, я как тебя по-настоящему разглядела, поняла, что не жить мне без тебя. Ведь есть где-то нормальная жизнь. Вы ведь оттуда пришли? Вон у вас как все хорошо - даже ребеночки на загляденье.