Волк постоянно исчезал. После того, как он предупредил нас о погоне, его отлучки стали еще продолжительней. Я позавидовал его выносливости - я, даже без груза, не смог бы так носиться. Мне показалось, что, постоянно рыская по лесу вокруг нас, он не только проводит разведку, а еще и ищет что-то. Однако спрашивать ни его, ни Ольгу я больше не стал. Хватит с меня ответов, которые вызывают только еще больше вопросов.
По мере того, как время шло, а вокруг ничего не менялось, никто нас не догонял - только раз мы слышали гул вертолета в стороне - я успокаивался. Похоже, погоня нас потеряла. День перевалил свой пик и покатился к вечеру, а значит, что скоро наши преследователи будут вынуждены покинуть лес. Я не думаю, что среди них найдутся идиоты, желающие встретиться с тварями в лесу ночью.
Про то, что мы тоже должны как-то решить этот вопрос, я старался не думать. Вчера ночью Илья спас нас, поэтому я жил надеждой. Во всяком случае, Ольга об этой опасности даже не упоминала, её страшили только люди.
И как это обычно бывает, как только я успокоился, сзади прозвучал выстрел. Сначала одиночный - похоже, пистолет - а через пару секунд прозвучала короткая очередь.
- Бл...! Дождались, - выругался я и чуть не натолкнулся на остановившуюся Ольгу.
- Там Гном, - с тревогой констатировала она. - Значит, догоняют.
- Побежали, - толкнул я её. - Он выкрутится.
- Он меня спас, - словно оправдываясь, сказала она. - Да и уйти без него будет очень трудно. Особенно ночью.
Я тоже был ему благодарен за вчерашнюю ночь, но меня смущала мысль, что будь я без Зумбы, он вряд ли пальцем пошевелил ради меня.
Ольга еще раз тревожно посмотрела на тропу сзади нас, но все-таки шагнула вперед, и, набирая ход, продолжила движение. Мы опять пошли-побежали. Некоторое время я слышал только свое сиплое дыхание, но минут через пять сзади снова загремело. Два автомата, - определил я. Очереди почти слились. Что там происходит? Теперь и я за-переживал - как бы я не относился к Илье, он был уже свой - пусть не друг и не товарищ, но свой. И кроме того - впереди ночь, а без него, я за наше выживание не дам, и рваного рубля.
Как только загремели очереди, Ольга опять остановилась. Я догнал её.
- Что такое?
Она протягивала мне свой сверток.
- Надо выручать Гнома. Бери ребенка и беги. Мы тебя догоним.
- Не, не, - я даже отступил. Потом протянул свою поклажу. - Ты давай беги, а я пойду на помощь.
- Не глупи! - резко оборвала она. - Некогда в благородство играть. Я и бегаю, и воюю лучше тебя. Так, что иди, мы догоним. Только никуда не сворачивай. Зайдешь в лес, можешь нарваться на какую-нибудь темную яму.
Про это она могла и не говорить - избегать темноты, теперь у меня уже стало рефлексом. Про то, что она превосходит меня по всем статьям, конечно, было обидно, но спорить не приходилось - это правда.
Я осторожно взял 'ребенка' - обе руки теперь у меня были заняты - и подождал, пока Ольга скроется за поворотом. Две минуты я могу себе позволить. Как только она исчезла, я положил оба свертка на землю и скинул вещмешок. Быстро раскрыл его и опустил туда свой сверток. Потом, однако, остановился, вытащил его обратно, и сделал то, что я давно хотел - раскрутил ткань. Как я и чувствовал, в пеленке было совсем не то, что было в Ольгином конверте. В руках у меня был продолговатый, по форме напоминавший дыню-торпеду, сине-голубой камень. Я смотрел на него и не понимал - первое ощущение было такое, что он прозрачный, но как только я начинал вглядываться он, словно наполнялся голубым, сразу темнеющим дымом.
Задергавшийся и завизжавший второй сверток, вернул меня на землю. Я снова завернул камень в пеленку. И с легкой душой засунул его в рюкзак - пусть Ольга считает его ребенком, но этой твердой штуке ничего в вещмешке не сделается. Потом перекрестился - благо никто не видит - взял на руки странное существо, которое Ольга считало ребенком и направился дальше - сам не зная куда.
****
Хотя после того, как исчезла Ольга, в лесу не прозвучало ни одного выстрела, у меня на душе было тревожно. Прошло пару часов, а ни волк, ни Ольга не появились, и я немного запаниковал. Что там случилось? Я все чаще стал останавливаться и прислушиваться. Однако ничего, кроме шума речки и леса, я не слышал. 'Я должен быть там! - навязчиво стучало у меня в голове. - Опять потеряю Ольгу. Только встретились и снова...'
Существо на моих руках давно притихло и не шевелилось. Я с отвращением смотрел на сверток - это ведь только из-за них, я не могу сейчас быть рядом с любимой. А вдруг она ранена? Я опять остановился. А может спрятать их где-нибудь здесь? Потом вернусь и найду. Ничего - старичок-ребенок потерпит немного, а камню из моего рюкзака, так и вообще все равно.
Я уже даже начал присматривать место, но мне вдруг представилась картина, как живой сверток находит какая-нибудь тварь. Думаю, какая-нибудь крыса не станет разбираться настоящий там ребенок или нет. Я чертыхнулся, проклиная свое, чересчур богатое воображение, и только сильней прижал живой груз к груди. Мысль о возвращении была из разряда - а вот если бы... Я понял, что не смогу бросить эту непонятную поклажу. Похоже, это теперь мой крест. Да и что я скажу Ольге, появившись перед ней без её драгоценного груза. Я знал, что она позволила мне остаться с ними только потому, что доверяет мне как себе. Ведь и она, и полуволк шли на верную смерть, только чтобы спасти эти два свертка.
Солнце скатилось с небосклона. День заканчивался. Спала, пропитанная запахами леса жара и идти стало легче. Наступал отличный июньский вечер. В такие хорошо сидеть на вечерней зорьке, где-нибудь на озере. Но мне измотанному мыслями об Ольге и предстоящей ночевке в лесу, было совсем не до красот природы. Небольшое, казалось бы, тельце существа, с самого начала было тяжелым, а за прошедшие часы, оно основательно прибавило в весе. Я постоянно менял руку, прикладывая 'ребенка', то к одному, то к другому плечу.
Хоть надежда, что вот-вот появятся мои спутники, еще совсем не погасла, но я, все равно, начал присматривать место, где бы можно было с наименьшим риском переночевать. Я хотел есть и пить, но не давал себе разрешения остановиться так надолго. Кроме того, пить в походе, в жару было нельзя, я по опыту знал, что после этого обязательно расквасишься. Найду место, остановлюсь, сварю чай, разогрею тушенку и стану человеком, уговаривал я себя.
В общем, про то, что останусь голодным я не переживал. Как-нибудь перебьюсь, не в первый раз. Гораздо больше меня тревожило, то, что Ольга мне ничего не сказала, как и чем кормить младенца. Но пока, он молчал и не проявлял активности - похоже, спал. Думать о том, что будет, когда оно проснется, я не хотел.
Я шел теперь уже не так быстро - усталость и невеселые мысли брали свое. Разок я проверил второй сверток, тот, что был в вещмешке. Как я и думал, с ним никаких перемен не произошло - все тот же голубой полупрозрачный валун.
Все чаще, и чаще, когда появлялась возможность, я спускался к реке. Найти бы остров или хотя бы такое как вчера - полуостровок. Конечно, остров лучше, но это уже был бы верх везения. Я бы переплыл туда, и ночь можно было не бояться тварей. Что же касается людей, то они тоже страшны только днем, так, что ночью я бы смог наконец выспаться.
Правда, Ольга говорила, что 'ребенок' боится воды, но думаю, я бы нашел способ переправить их, не замочив даже пеленки.
К тому времени, как тени между деревьями начали сгущаться, я окончательно уверился, что ночевать мне придется одному. Все надежды на то, что с нами будет полуволк и как-то защитит от тварей, теперь исчезла. Да и черт с ним! Как-нибудь переночую, лишь бы они пришли. Лишь бы она была жива!
Темнота еще не полностью захватила в свой плен окружающий лес и речку, когда я нашел что-то, что хоть немного подходило под мои параметры укрытия. Это был старый проржавевший военный понтон. Там, где ржавчина еще не смогла одолеть краску, он поблескивал мокрыми серо-зелеными бортами. Когда-то он использовался, как паром - в довоенные времена на Ирмене было несколько паромных переправ, я это знал еще с тех времен.
Думаю, плавсредство притащило сюда паводком. Он так и уплыл бы, наверное, до самого Ледовитого Океана, но перила, сваренные из металлического уголка, зацепились за обломанное дерево, наклонившееся к самой воде. Они прочно оделись на ствол и теперь, наверное, только какой-то особо мощный паводок мог стащить его с пня. Или, может, когда коряга сгниет, тогда паром снова отправится в свое бесцельное путешествие.